И счетчик. Как же я забыл о нем? Вот они цифры. Десять лет.

Глубина погружения — десять лет. О чем тут еще гадать? Ошибки быть не могло, я находился в купели.

Купель. Откуда доминаторы знают это слово? Кто-то преднамеренно вложил его в нашу память.

Так мы между собой называли то место, откуда пришли. Место, куда попали перед преображением и откуда вышли после него.

Я осторожно стал прокручивать сохранившиеся воспоминания по восходящей. Вот я пытаюсь осмотреть собственное тело. Я обнажен. Подо мной что-то влажное и теплое, оно колышется, словно пытаясь меня убаюкать. Я касаюсь рукой колышущейся стены, и она сокращается, растворяясь в том месте, куда я хочу положить свою руку. До этой странной субстанции невозможно дотронуться. Я озадачен, я засыпаю.

Спал я, судя по всему, долго. Мне пришлось пропустить значительный кусок воспоминаний. Я удивился, как здорово все сохранилось. И тут же возникла мысль, что и об этом кто-то позаботился заранее.

Вот я снова просыпаюсь.

Окружающая меня оболочка протаивает, и я выбираюсь наружу. Свет слепит меня, холодный ветер высушивает влажную кожу. Но мне не холодно. Глаза быстро привыкают к яркому свету, и я удивленно гляжу на странную, покрытую темно-зеленой травой равнину. Вот череп какого-то животного. Вот круглый серый камень. Делаю шаг, второй… но невидимая сила не отпускает меня.

Зачем меня выпустили наружу? Подышать свежим воздухом? Я пытаюсь рассмотреть небо. Оно бирюзового цвета. Небо моих воспоминаний. Как же давно я не видел его!

Медленно настает вечер.

Я сижу на холодных камнях, и мне хорошо. Еще ни разу в жизни мне не было так спокойно. Я люблю темнеющее небо, я любуюсь унылыми камнями и странной жесткой травой. Я в центре мира, в центре всей Вселенной, и я один, я и есть этот центр, я весь мир.

На небе появляется Талибрис. Между камнями снуют маленькие зверьки, плохо различимые в опустившихся сумерках.

Но вот меня зовут обратно.

Я огорчен. Я не хочу уходить. Я сопротивляюсь. Но мои желания мало кого интересуют. Меня легко ломают, все та же невидимая сила затягивает в ненавистное обволакивающее нечто.

Я сплю.

Вижу сны без снов.

Еще немного, и воспоминания обрываются. Все, дальше снова пустота. Мне сохранили самую малость, позволив лишь слегка заглянуть за опущенный занавес.

Я активировал ускоренный поиск.

Вот он, следующий живой фрагмент памяти. Я в каком-то городе в своей обычной одежде, на руке перчатка, позади «жнецы», я чувствую каждое их движение затылком. Люди с удивлением шарахаются от меня, в их глазах еще нет страха, лишь недоумение.

Ничего, страх придет позже.

Вот передо мной возникает молодая стройная женщина. Я почему-то точно знаю — она такая же, как я. Мы соприкасаем наши «длани», мы одной крови.

Все, дальше можно не смотреть, я и так хорошо помню то время.

Это был первый день нашего появления, ровно десять лет назад. Мы начали с того, что устроили колоссальную чистку, уничтожив всю прежнюю власть. Я лично застрелил одного из членов старого Триумвирата.

Мы многое поменяли.

Заменили тех, кто представлял наибольшее зло. Одно зло было подменено другим, новым. Это новое зло жило в страхе, ибо оно хорошо понимало, что мы можем с ним сделать.

К сожалению, обновленная система оказалась нежизнеспособна. Десять лет — и ее внутренний ресурс исчерпался.

Я отключил считывающее устройство и задействовал режим выхода. Операция была нудной, не знаю, сколько времени она занимала. Я по-прежнему не мог ориентироваться, лежал в абсолютной темноте, думая о том, что же мне все-таки удалось узнать.

Я был в купели. Там со мной что-то произошло, после чего я стал доминатором. Память стерта, тело изменено, нет, не внешне, внутренне. Мне подарили «Циклопа» — невероятно сложный микрокомпьютер, помещающийся в скобе за ухом. Линза — его монитор. Все это я мог снять, как и одежду. Единственное, от чего я не мог избавиться — перчатка. «Длань» стала частью меня.

Много ли я узнал?

Наверное, немало.

Я видел странные картины, это определенно была наша планета. Уже кое-что.

Жаль, так и осталось тайной то, как я попал в купель. Скорее всего, пришел сам, как и все мы. Нас выбрали и заставили прийти. Наверняка так все и было. Невидимая сила, выпускавшая меня погулять, могла сделать со мной все что угодно.

Почему я?

Дурацкий вопрос.

На него мне нужен ответ в самую последнюю очередь, если вообще нужен.

Процедура выхода закончилась. Я благополучно стал различать звуки, затем открыл глаза. Надо мной склонилась небритая физиономия Танатоса. Он с тревогой вглядывался в мое лицо.

— Паромщик, ты жив?

Я облизнул пересохшие губы:

— Ну у тебя и рожа! Скажу по большому секрету: Клото таких брутальных орангутангов на дух не переносит.

Напарник усмехнулся:

— Жив и в своем уме. Вставай, я сделал запись.

Мы вставили диск в проектор, и на маленьком экране возникли темно-красные колышущиеся стенки.

— Что за дрянь? — скривился Танатос. — Это что, твой кишечник?

— Ты видишь купель, — ответил я. — Ты, кстати, тоже там побывал.

— Да ну?

Меняющиеся узоры на записи почему-то не были видны. Значит ли это, что их рисовало мое воображение?

— Прокрути дальше, — сказал я. Тан погнал запись вперед.

— Вот нужное место, смотри!

На дисплее проектора возникла унылая равнина.

— Ты случайно не знаешь, что это за место?

— Случайно знаю. — Танатос потер колючий подбородок. — Перед нами Мертвая зона.

— Мертвая зона?

— Ну да, запечатанная территория за радиационным барьером. Во время войны там что-то произошло, радиация просто сумасшедшая. Не знаю, как тут смогли выжить эти двуногие прыгуны, что снуют между камнями.

— Возможно, опасен лишь сам барьер, — предположил я, — а за ним радиация в норме.

— В такое очень трудно поверить.

— Просто кто-то огородил себя стеной радиации, — продолжал я развивать свою мысль. — Кто-то не хочет, чтобы его беспокоили.

— Мудрено, ведь в этот квадрат можно спокойно заглянуть со спутника.

— Теперь нельзя, — напомнил я, — сетки не существует.

— Ну да, — согласился Танатос, — не знаю, как тебя, а меня от всего этого прямо жуть пробирает.

— Может, посмотрим, что сохранилось в твоей черепушке? — предложил я. — Вдруг у тебя окажется больше ценных воспоминаний?

— Иди ты! — Тан нервно вытащил диск и передал его мне. — У меня потом точно крыша поедет. Хватит нам и одного неугомонного психа, тебя.

Я зажал диск в перчатке, но «Циклоп», конечно, не смог прочесть его. Единственное, что работало, так это прицел и внутренняя связь.

— Что теперь собираешься делать? — спросил Танатос, вглядываясь в темноту за прозрачной дверью салона.

— Прогуляюсь к радиационному барьеру, — ответил я.

— Излучение прикончит тебя.

— Почему? Ты забыл, что защита у нас в полном порядке.

— Я с тобой не пойду, так и знай, — твердо заявил Танатос — Дальше ты уж как-нибудь сам. У меня и здесь дела найдутся.

— Ты должен помочь мне найти нужное место. Танатос хмуро кивнул:

— С этим помогу. Я как раз подумал об этом. Надо раздобыть грузовой куттер СБ. Все флаеры они вывели из строя, но свою технику, разумеется, не тронули. В базе данных автопилота наверняка будет и Мертвая зона.

— Дело за малым, — усмехнулся я, — найти военный куттер.

— А что его искать? — удивился Тан. — Он сам прилетит.

— Как так?

— Идем, сейчас увидишь.

Мы вышли из мнемосалона, и напарник повел меня к недавнему месту схватки. Подбитый вольными стрелками танк был на месте. Из открытых люков валил густой черный дым. Танатос ловко забрался на перекошенную башню и исчез в большом люке.

Появился он где-то через минуту с закопченной, но лучащейся торжеством физиономией.

— Вот! — Тан показал мне сплюснутый серебряный диск.

— Что это?

— Обычная рация. — Он надавил пальцем красный треугольник.