– Я бы позволил, будь у меня такие полномочия. Но их у меня нет. А наемники и имперцы не могут их выкурить?

– Кэп, даже я не настолько глуп, чтобы рисковать своей жизнью и пытаться уладить то, что рассосется само собой. Даже если я стану сидеть сложа руки.

– Ну, вот так всегда, – протянул Горт. – Угадай, кого обвинят, если город останется изолированным лишь потому, что эти тупые рыбаки не желают складывать оружие и умирать? Я не задумывался о последствиях. Донето позволил мне обеспечить себя ролью идеального козла отпущения.

– Сомневаюсь, что ты хоть в чем-то идеален.

– Может, тебе стоит выплачивать им деньги не за каждый день службы, а по сдельной работе? А то выходит, что они получают столько же монет, ничего не делая, сколько и тогда, когда сражались, – предложил Просто Простой Джо.

– А он дело говорит, – вымолвил Горт. – Деньги из бонда быстро улетучиваются. Однако их хватит на несколько премий.

Впрочем, это не имело никакого значения. Те кальциране, которые не успели покинуть Брос, уже никогда не выберутся из него. Коллегиум и Патриарх пришли к единодушному согласию. Когда война обрушится на Кальцир, там не должно быть ни одного кальцирана, который смог бы защищать стены родного дома.

– Я раскрою тебе один маленький секрет, – сказал Горт, когда он вместе с Элсом направились к Кастелле долла Понтелле. – Я и сам не должен знать. Но ненароком услышал его.

– Ненароком, Пинкус?

– Так я бы стал оправдываться, если бы меня застукали с поличным. Я знаю, как сильно ты любишь этих ребят.

– Хм?

– Я подслушал разговор принципата с сыном его сестры, Пало. Пало – помощник Патриарха.

– Пинкус, ожидание убивает меня.

– Сомневаюсь. Но на всякий случай потороплюсь, а то вдруг твоя важная задница и вправду решит меня убить. То, что полк имперской кавалерии нарисовался в городе как раз вовремя, не случайность.

– Да ну! Врешь.

– Я имею в виду, что они не направлялись в Аламеддин. С самого начала отряд шел в Брос. Великий заключил с Ханселом какую-то сделку. Вот, наверно, почему здесь недавно вертелся Фэррис Рэнфроу.

– Наш приятель, дознаватель из Племенцы?

– Тот самый. Бо засек его на берегу неподалеку от Кроиса. Но там же его и потерял. Когда я услышал, что Великий заключил сделку, сразу понял – почему. Рэнфроу направился в укрытие Патриарха.

– Я тебе верю. Но не понимаю. С чего вдруг Патриарху объединяться с Ханселом?

– Великому? Потому что он получит солдат. Сразу из двух источников. Во-первых, ему предоставят имперских союзных солдат с передовых, а во-вторых, его собственных людей, которым больше не потребуется охранять отдаленные земли от набегов имперцев.

– Ну, а какая выгода от этого Ханселу?

– Хороший вопрос, Пайп.

– Что может такого дать ему Великий, чего Иоанн не в состоянии получить сам?

– Еще один хороший вопрос. И мы получим ответы. Если нам хватит мозгов не погибать какое-то время.

– Эй, Пайп! Капитан Горт! – прокричал Просто Простой Джо. Он и Стальные Мускулы обогнали Элса и Пинкуса и теперь нетерпеливо их поджидали.

– Что там у тебя, Джо? – спросил Горт.

– Кто-то переходит мост Блендин.

– Эй! Это же те послы из Конека! Они тоже хотят заключить с Великим сделку. Не хотел бы я оказаться сейчас на месте Чистого. Все мои приятели намеревались скинуть меня в мусорную кучу истории.

Те, кто раньше был врагом Великого, теперь стали его союзниками. Значит, Патриарх все-таки сможет объявить о походе в Святые Земли.

Элсу нужно было повидаться с Гледием Стьюпо.

Но сперва с Анной Моциллой. Рядом со вдовой он ощущал настоящий покой.

Город-метрополь внушил брату Светочу благоговейный страх, хотя мэйзеланин намеревался не попадать под чары тленного мира. Время наложило на Брос куда больший и заметный отпечаток, чем где-либо еще.

Хорэн и Кастрерсон тоже были древними городами. Хотя их постоянно переименовывали с тех пор, как Конек наводнили броские завоеватели.

По какой бы улочке ни шел человек, повсюду он видел останки былого величия. Завоеватели все еще помнили, как проходили по вымощенным булыжником мостовым. Победоносные войска маршировали вдоль этих бульваров. Теперь по улицам ходили люди, которые не понимали, что дни величия ушли. Впрочем, как подозревал брат Светоч, древние бросы не придавали особого значения славе города. И тогда, и сейчас бедняков интересовала еда да крыша над головой.

Их не запомнят. Этой чести удостаивался лишь тот, кто заставлял людей работать на благо империи, кто выдумывал пошлины, благодаря которым возводились памятники и набирались легионы. И все же, впрочем, как всегда, броская чернь жила куда лучше своих соплеменников в менее значительных городах. Это была простая, жестокая истина, не важно – соответствовала она мировоззрению брата Светоча или нет.

Борьба с пиратами заканчивалась.

Брату Светочу чуть раньше довелось увидеть нескольких пленников. Они ослабли, а потому не понимали, что происходит. Пираты были голодны и напуганы. И в то же время они вздохнули с облегчением, когда все закончилось. Брат Светоч задумался, как им удастся выжить в руках воинствующего братства.

Братство было чрезвычайно заинтересовано в получении информации о тех, кто сподобил кальциран на поход. Который еще не свершился. Восточное побережье все еще страдало от набегов флибустьеров.

Конекийские духовники устроились поудобнее и воззрились на солнечные лучи, играющие среди зданий и памятников. Прищурившись, брат Светоч смог различить лишь солдат, охраняющих разбитые суда вдоль реки – ценный трофей.

– Интересно, как все проходит? – вздохнул Майкл Кархарт. Пока они бродили без дела и взирали на чудеса былой славы, герцог Тормонд и королева Изабет беседовали с Патриархом. Все считали, что ничего путного из их беседы не выйдет. Тормонд был слишком слабохарактерным. Изабет оставалась загадкой. Ей исполнилось четырнадцать, когда она отправилась в Наваю, дабы стать королевой Питера.

– Позвольте мне исполнить роль прорицателя в этом времени, – изрек брат Светоч. – Королева Наваи окажется наивнее герцога Хорэна. Который запутается и передаст Великому свои земли, потому что так ему не придется отстаивать свои принципы и вершить правое дело.

– Взгляните. Опять папские отряды, – сказал один из спутников.

Тридцать солдат переходили через мост рядом с Кроисом. Великий стягивал войска. Непродуманный ход, если он готовился к походу на Кальцир. Патриарх крупно рисковал, рассчитывая на то, что Иоанн Черные Ботинки не воспользуется возможностью атаковать незащищенную папскую область.

Приближенным Тормонда стало тут же известно об окончании встречи герцога и Изабет с Великим. Было видно, как они шли от Кроиса к южному берегу Тераги.

Герцога, королеву Наваи и остальных делегатов пригласила семья Колони. Она предоставила в их распоряжение свою цитадель-спутник, Палаццо Бракко. Здесь жил Флорецено Колони, принципат этого семейства. Однако как только пираты атаковали Брос, он переместился в покои, расположенные во Дворце Хиаро. Когда появились враги Бога, большинство принципатов наслаждались роскошью в безопасности.

Флорецено Колони обожал пускать пыль в глаза. Именно поэтому он и принял в своем доме конекийскую делегацию. Впрочем, сам из себя принципат ничего не представлял, и если его когда-нибудь вспомнят, а его имя мелькнет на страницах истории, то лишь потому, что он приютил герцога Тормонда во время неудачного визита в город-метрополь.

Члены делегации постепенно собирались в центральном дворе Палаццо Бракко. Герцог подождал, пока придут все. К его чести, он накормил каждого гостя. А все из-за Великого.

– Ешьте. Теперь мы друзья Патриарха.

Брат Светоч воспользовался пиршеством. Еда лежала на столах вдоль стен, и каждый мог взять все, что ему хотелось. Пиршество продолжалось несколько часов. В течение которых епископ ЛеКруа припер мэйзеланина к стене. ЛеКруа, выпив огромное количество фиралдийского вина, разразился бурными потоками отчаяния, поскольку считал, что герцог отрекся от Чистого.