После третьей сигареты все-таки не выдержал. Еще когда Кристина звонила при нем, запомнил ее номер. Набрал и замер, сжимая кулак в кармане. Пошел вызов.

Сердце медленно бухает, отдаваясь громом в ушах. Гудки.

Ответила. Не спит.

Он молча слушал ее дыхание пока Алена не отключилась, а потом удалил исходящий.

– Влас?

Кристина. Он только крепче сжал зубы и обернулся.

В кухне зажегся свет. Его жена набрала себе воды в стакан и приблизилась почти вплотную, глядя ему в глаза. И стала катать в руках, легко касаясь едва прикрытой черным шелком груди.

Смерил ее взглядом, мотнул головой:

– Иди ложись.

– А ты? – крикнула она ему в спину.

Но Влас уже ушел в ванную.

Отгородившись закрытой дверью, курил, пока ванна набиралась. Потом расслабленно лежал в горячей воде, откинув голову на бортик и закрыв глаза. Уходя сознанием в прошлое.

В то, что когда-то было для него кайфом, а теперь вызывало ломку, причиняя самую настоящую физическую боль.

В первый раз у них был секс где-то через неделю после «знакомства». Всю неделю бегал за ней, вылавливал, выслеживал, догонял. Пряталась от него. Улыбка наползла на его губы. Как будто от него можно было спрятаться.

Специально дал ей в тот день покружить, чтобы думала, что удрала. А он просто выждал на ее станции. Знал, что хитрая девчонка, думая, что он в поезде, полезет в последний вагон и будет из крайних дверей высматривать его на перроне, и только потом на последних секундах, когда убедится, что пусто, никого нет, выйдет.

Крайняя дверь открывалась как раз недалеко от служебной двери в самом начале тоннеля. Именно там он ее и подкараулил и без слов туда затащил.

Ох, как она сверкала на него глазами и шипела…

Даже съездила по морде. А когда он наклонился к ней, положив ладони по обе стороны от ее головы, затихла, приоткрыв рот. А у самой дыхание сбивается и поволока в глазах плывет. И от этого его самого ведет, утягивает в точку невозврата. Он тогда медленно опустил голову и застыл, так и не прикоснувшись к губам. Продолжить игру, потянуть еще чуть-чуть, знал, что потом его уже ничего не остановит. Она первая его поцеловала.

Потом они встречались каждый день в метро и бежали в ту зачуханную квартирку в старом доме, что он снимал неподалеку от станции. Там была большая чугунная ванна на ножках, все старое и новенькая белоснежная ванна.

Они часто забирались в нее вместе. Усаживал ее на себя и медленно-медленно трахал, долго, нежно, пока у нее не закатывались глаза и она не заходилась криком, дрожа в его руках. И вот тогда его срывало к хренам.

А после этого еще долго баюкал и мыл. И начинал все сначала. До полного изнеможения. До растворения. До размягчения мозгов.

Она носила его ребенка.

Дальше начиналось то, о чем он себе думать запрещал.

Стоило Власу выйти, как Кристина кинулась искать его телефон, она же видела, что он кому-то звонил. Но телефона нигде не было. Унес с собой.

Женщина нахмурилась, постукивая ладонью по подоконнику.

Когда муж ночью торчит у окна в кухне с трубкой у уха – это наводит на разные мысли. Она зло выдохнула и скрестила руки на груди. Спрашивать бессмысленно, все равно не ответит.

Да, когда шла за него замуж, Кристина знала, что он ее не любит. Но она же женщина, черт побери! Красивая, сексуальная. Думала, все получится. Но у них с самого начала не ладилось, что она только не делала. А последнее время он вообще ее игнорировал. Она могла бы еще понять, если бы у него не стоял. Так нет же! Все у него работает, только не с ней!

Кристина была уверена, что у Власа кто-то есть. Но кто? Из него же ничего не вытянешь, а рожа – вечный кирпич.

И тут она прищурилась, а в голову пришла одна мысль. Вылила воду и пошла обратно в спальню. Походя мимо двери в ванную, услышала, как вода бежит. Не удержалась, толкнула. Заперся, гад.

Как она его в этот момент ненавидела.

После тех нервных и переполненных эмоциями дней, внезапно наступил период затишья. Прошло два дня. Потом еще три. Кристина больше не звонила. Только по работе да ее заказчики из сети давали о себе знать. И все. Алене даже не верилось, что ее в покое оставили. Первое время озиралась на каждый шорох. А потом, когда дошло, стало ужасно тоскливо. До слез.

Чего же ты хотела? – сказала она себе. У них семья.

А она… Господи, ну кому она нужна?! Это просто Игорь приезжал, вот и вытащили ее по старой дружбе. Хотели сделать приятное. Ей даже стало смешно. Горько смеялась. До истерики.

Влас ее презирает и ненавидит, он же ясно дал понять. Конечно, какое еще должно быть отношение, если она оказалась такой доступной. Так, попользоваться и бросить. Алена невольно поежилась. Сейчас она для Власа нежелательное напоминание, тень из прошлого, которое тот наверняка хочет перечеркнуть и забыть. Грязный секрет.

Грязный секрет.

Она ведь думала, что все закончилось. Страшное прошлое никогда ее не достанет, и все ее потери остались там, на крыльце, где она… Переступила через свой «труп» и пошла дальше. Но нет, не все еще отболело, значит. Судьбы было угодно снова бросить ее в тот кошмар.

Рецепт тут один – работать надо. работа очень хорошо помогает. Скоро выставка, надо бы к ней еще что-то из своих коллажей подготовить. В прошлый раз хорошо продались, владелец галереи ее хвалил.

Зал Алена почти подготовила. Остался тот самый кульминационный момент композиции, который ей хотелось выделить. Им занималась особенно внимательно, не спешила, она специально оставила себе небольшой запас времени, чтобы четко отработать, не ошибиться. Иначе потом, пока будет идти выставка, у нее постоянно будут чесаться руки все переделать. А с таким настроением хороших продаж не жди.

Но не только это.

И баннер тот, и обложку Алена, в конце концов, доделала. Бывает иногда – надо, вот и делаешь сцепив зубы. И даже получается. Но это, наверное, оттого, что она всегда серьезно относилась к любой работе.

Алена умудрилась ту улыбающуюся во все сорок три зуба девицу сделать чуть одухотвореннее, и придать ее глянцевому лицу какие-то человеческие эмоции. А парня… она поставила его спиной. Широкой мужской спиной в майке, открывающей мускулистые плечи и руки. Сильное движение, голова вполоборота, мужественный подбородок. Вышло красиво, драматично и таинственно.

Девушка – заказчица, такая же молодая, как и сама Алена, потом писала ей в личку, захлебываясь восторгом:

«Аленка! Ты настоящая волшебница! Я даже не представляла, что из этого г… можно такую пулю слепить!»

«Я тебя буду рекомендовать всем!»

И миллион сердечек и стикеров. Не за славу, конечно… Но было приятно. Честно говоря, она и сама не ожидала. Ай да Пушкин, в смысле, ай да Малышева, подумала Алена и спрятала улыбку, уткнувшись носом в ладони. Ну вот, можно было приниматься за следующий заказ.

Она как раз сидела в кафе, которое напротив галереи, выскочила перехватить чего-нибудь в перерыв, и в этот момент ей позвонила Кристина.

– Аленка, разговор есть. Надо встретиться.

Сначала эффект был шоковый, а потом она обрадовалась. Кристинка шумная и приставучая, переброситься парой слов, воскресить воспоминания, институтские байки. Окунуться в ту забытую беззаботную жизнь.

Главное, чтобы она мужа своего с собой не притаскивала.

– Давай, – ответила Алена. – Только я прямо сейчас не могу, после работы.

Кристина пробормотала что-то про себя а потом проговорила:

– Слушай, я тогда к тебе в галерею заеду. А потом в кино сходим?

Сходить в кино? Почему нет. Алена уже сто лет в кино не выбиралась.