— Я счастлива, — ответила Грейс, не вполне убежденная в правдивости своих слов.

Неужели она нравилась ему только из-за сходства с сестрой? Неужели нет в ней ничего своего, за что он мог бы ее полюбить?

— Идемте, — сказал Крейн, направляясь к дверям. — А если мы немного поболтаем с Эллисом? Мне еще надо вам кое-что рассказать, и он тоже должен об этом знать. Я не терял времени попусту. — В дверях он положил руку на плечо Грейс. — Вы ничего не спросили о часах. Вы что, совсем не заботитесь о себе?

— А что это может изменить?.. Я маленькая сошка. И никогда не была…

— Но вы хотели бы надеяться хоть немного, не так ли? — мягко промолвил Ричард, улыбаясь ей. — Разве вы никогда не мечтали о таком доме, как этот? О деньгах на любую вашу прихоть? О какой-то капельке счастья?..

Грейс внимательно всматривалась в Ричарда, и в зрачках ее светились удивление и радость.

— О! Еще бы!

— Ну и прекрасно! — Он ослепительно улыбнулся. — Реальность не всегда далека от мечты. Идемте к Эллису!

К шести часам вечера солнце еще так припекало, что легкие дрожащие испарения плыли из сада. С кровати Эллис видел на зеленой лужайке черные тени деревьев. Их четкие контуры казались застывшими. Лучи, которые предвечернее солнце посылало на цветы, оживляло пышность их красок, а небо, прекрасно голубое, напоминало большой лазоревый зонт.

Эллис пребывал в одиночестве уже три часа. Время от времени голоса Ричарда и Грейс доносились из сада, и дважды он видел, как они пересекали лужайку: шагали рядом, и Грейс внимательно смотрела Крейну в лицо, читая слова по губам. Это было час назад, и он с тревогой спрашивал себя, что они могли там делать.

Таблетки доктора Сафки уменьшили горячечный жар, и восстановленная трезвость ума активизировала потребность самозащиты; положение было опасным, неопределенным, его судьба зависела от Крейна.

Эллис воспользовался относительным покоем, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. Крейн разрешил проблему с отпечатками пальцев необычайно смело. Из его краткого рассказа следовало, что у него дружеские взаимоотношения с дочкой комиссара Джеймса. Он, вероятно, имел на нее значительное влияние, потому что она пообещала достать золотые часы, стереть с них следы пальцев и оставить свои. Она ни о чем не спросила его, и Крейн не сказал, чем он компенсирует риск, на который она шла. Ричард ограничился загадками и полунамеками:

— У нее были свои причины оказать мне услугу, я знал, что могу рассчитывать на нее. Это оказалось не очень сложно. Теперь нечего бояться. Я знаю Джеймса. Получив негативный рапорт, он закроет дело. Как бывший военный, он питает особое уважение к рапортам. Можете оба оставаться у меня, сколько вам будет угодно.

Так что непосредственная угроза отпала, однако Эллиса это не успокоило. Крейн больше не напоминал, что ему известно подлинное имя Эллиса. Казалось, он не обращает на него никакого внимания, разговаривая с ним только в присутствии Грейс.

Вне сомнения, Крейн — опасный и сильный противник. История с отпечатками пальцев убедительно показала это.

А потом — Грейс. Изменения, которые произошли в ней за какие-то сутки, походили на чудо. Неожиданно она превратилась в красавицу с веселыми глазами, тогда как он помнил их пустыми и несчастными. Новая одежда ее совершенно преобразила, и Эллис бесконечно вспоминал ее рядом с собой на постели, когда он душил ее. Со злостью на себя он чувствовал, что просто погибает от желания видеть ее снова, и с нетерпением поглядывал на стрелки часов.

Не подлежит сомнению, что она проявила недюжинные способности в истории с переломом ноги. Мало какая из медсестер была бы способна управиться с ним с такой ловкостью. Даже тот пузатый черномазый врач отдал должное ее умению. А теперь куколка превратилась в бабочку, и трансформация разительная.

Эллис хмурил брови. Неужели он влюбился?.. По давней привычке все объективно анализировать, он пытался понять свои чувства… Что ж, это возможно. «От ненависти до любви один шаг», — напомнил он себе. А обращался он с ней грубо, даже третировал ее. Теперь все не так. Как это ни поразительно, но он должен признаться, что малышка волнует его всерьез. Как бы ему хотелось, чтобы она заходила в комнату, была доброй и с ним! Дело не в кокетстве, он его презирает; ему приятно было бы видеть, как она садится у окна, разговаривает с ним немного. Он жаждал слышать ее голос, просто смотреть на нее, чувствовать рядом с собой.

Он считал Грейс подходящей парой для себя. Он решил, что она принадлежит к его типу. Ему никогда не приходило в голову заводить любовницу, но теперь, взвешивая все, находил в этой девушке необходимые качества.

А Крейн? Он не мог не занимать его мысли. Если, вопреки здравой логике, Ричард заинтересовался Грейс, то окажется ли он мерзавцем до такой степени, что, влюбив в себя девушку, весело надсмеется над ней?.. Возможно, он уже плетет свою паутину. Лицо Эллиса покрылось обильным потом. Да он убьет этого негодяя! Эллис попытался усесться, но, неимоверно страдая от своего бессилия, снова упал на подушки. Легко замыслить убийство Крейна, но как это выполнить? Надо ожидать удобного часа, следить за врагом.

Уже пробило семь вечера, когда Ричард и Грейс возвратились в бунгало. Эллис услышал хлопанье входной двери и приглушенный голос Крейна. Девушка смеялась; этот смех солью сыпался на открытые раны Эллиса. Он крутился в постели, изнемогая от ревности. Ожидал, прислушивался, но его немой призыв оставался неуслышанным. Через несколько минут захлопнулась другая дверь, и в доме воцарилась тяжкая, гнетущая тишина.

Около половины восьмого прозвучали легкие шаги девушки, и она появилась на пороге.

Ему так хотелось пожаловаться, обвинить ее в небрежности по отношению к нему, но слова — горькие и злые — застряли в горле. Он ее не узнал: лицо порозовело, глаза блестели. На ней было вечернее платье цвета бордо, с длинным шлейфом и глубоким декольте, которое открывало нежную смуглую кожу. Она сделала высокую прическу, и бриллиантовое колье искрилось вокруг шеи. Это была очаровательная девушка, к тому же дьявольски соблазнительная.

Такую женщину и в самом деле мог полюбить Крейн. У нее не было ничего общего с маленькой наивной куропаткой, какой он ее узнал. Когти ревности с новой силой вонзились в сердце Эллиса.

— Я нравлюсь вам? — с веселым смехом спросила Грейс. — Это он заставил меня нарядиться в это платье. Он такой милый! Поглядите на бриллианты. Они настоящие! Клянусь вам! Не правда ли, восхитительные?

Эллис молчал. Он испытывал сильнейшее влечение к ней, она восхищала его, острое желание безраздельно владеть этой девушкой парализовало все его существо.

— Я так и думала, что вы удивитесь, — продолжала она, довольная произведенным эффектом. — Я своим глазам не поверила, когда посмотрела в зеркало!

Только теперь он понял, до какой же степени Грейс чиста и наивна, и смутно ощутил нависшую над ней угрозу. Крейн лелеял темные мысли. Это несомненно. И с какими-то скверными намерениями предложил ей надеть это платье, дал эти бриллианты.

Мысль, что он может утратить Грейс, заставила его на миг забыть даже о своей безопасности, о собственных бедах и злоключениях. Он думал только о ней, ему хотелось открыть ей глаза на опасность, убедить, что Крейн вовсе не добрый, а, наоборот, двуличный и коварный. Крейн осмелился однажды сравнить его с лисой! А сам он? Разве можно ему доверять?

— Подойдите, — попросил Эллис, с трудом сохраняя спокойствие. — Я вас едва узнал…

Грейс разгуливала по комнате. Она выглядела очень аристократически в своем вечернем платье и с легкостью плыла по земле. Приблизившись к постели, взглянула на Эллиса. Он понял, что мысли ее блуждают далеко. Она думала только о себе и появилась лишь затем, чтобы покрасоваться перед ним.

— Значит, он дал вам эти бриллианты? — медленно выговаривая слова, спросил Эллис. Его глаза с грустью наблюдали за девушкой.