— Спи, дорогой. Тебе не будут сниться страшные сны, если я обниму тебя…
Но я не мог уснуть. Просто боялся закрыть глаза.
Глава 18
Я медленно поднимался на четвертый этаж, несколько раз останавливаясь и борясь с желанием повернуть обратно.
Я чувствовал, что не должен приходить сюда, что делаю непоправимую ошибку, но я уже сделал их столько… Кроме того, мне просто необходимо было повидать Эмми: я хотел понять, узнала ли она Нетту. Я не мог ни спать, ни есть, страшное подозрение сверлило меня изнутри.
Я уже решил, как поступлю. Если Эмми опознала Нетту и собирается оповестить полицию, я тут же удираю из Лондона. Мы с Неттой уедем как можно дальше. По крайней мере, я надеялся, что сделаю это.
Я не услышал стука пишущей машинки, когда подошел к двери. Там ли она, за деревянной дверью? Прислушивается ли к звукам уличного движения? Ждет ли звонка Зерека?
Да, она была там. Сидела перед электрокамином и глядела в окно. На ней было неизменное кроличье манто, а маленькие ножки болтались в нескольких дюймах от пола. Письменный стол покрыт пылью. Пишущая машинка зачехлена. «Современное предпринимательство» было ликвидировано. Нет больше работы, некому писать письма, звонить по телефону.
Эмми повернулась и посмотрела на меня. Я не нашел ничего лучшего, как воткнуть очередную шпильку:
— Итак, вы на своем посту. Интересно. Как себя чувствуете?
— Что вам нужно?
На этом жирном лице невозможно было прочесть ничего. Даже маленькие близорукие глазки не поменяли выражение. Я сделал шаг вперед и закрыл дверь. У меня появилось огромное желание расправиться с проклятой толстухой.
На этаже был еще один офис, но в конце коридора. Я мог бы эту женщину убить и оставить здесь, и ее обнаружили бы не раньше, чем через несколько недель. Но мужество покидало меня при одной только мысли о том, что надо сомкнуть пальцы на ее толстой шее. Я пялился на нее, пыжился, надеялся перехитрить. Я определенно играл не в свою игру.
— Шел мимо, дай, думаю, загляну, справлюсь, нет ли новостей. Не вас ли я видел вчера вечером с другом?
Ее лицо оставалось все таким же равнодушным.
— Весьма возможно.
— А вы меня не заметили! Ведь я улыбнулся вам.
— Нет, я вас не видела.
Лжет? Или у меня разыгрались нервы, и Эмми все-таки не узнала Нетту? Я начал дышать свободнее.
— Вы хорошо выглядели. Это был ваш брат?
— Вам нечего делать?
— А вы не меняетесь. Неужели нельзя забыть прошлое? — Мой взгляд остановился на пустом письменном столе. — Значит, это правда?
— Что, правда?
— На днях я встретил миссис Зерек. Она плакалась, что муж удрал с другой женщиной. Не могу этому поверить!
— Это вас не касается.
— Не касается, верно. — Я присел на край письменного стола и закурил сигарету. — Но я все же работал здесь. Я провел с мистером Зереком много часов…
Она промолчала.
— Почему вы торчите здесь? На какие средства существуете? Или он оставил вам деньги?
Ее тонкие губы сжались.
— Он ничего мне не оставил. А теперь уходите.
— Вы хотите сказать, что за десять лет работы у него вы ничего не заработали? Интересно. Я не удивился бы, узнав, что он не оставил даже гроша жене, но вы! Вы — совсем другое дело.
Неожиданно она оживилась.
— Как это? В чем же разница?
— А вы не знаете? Они поссорились перед его отъездом. Я сам слышал, как они ругались. Он обнаружил, что жена обманула его: беременности не было. Может быть, именно поэтому он и уехал. Та, другая девушка родит ему ребенка.
Эмми наклонилась вперед, глядя на меня.
— Он ничего не сказал мне. Почему Рита не хотела родить ему сына?
— Не знаю. Некоторым женщинам не нравятся дети. Я слышал, как она крикнула, что не хочет ребенка. Она крикнула это ему в лицо.
Женщина отвернулась к окну, чтобы я не видел ее лица, но я заметил, как она сжала кулачки.
— А вы, Эмми, все-таки надеетесь снова его увидеть?
— Конечно.
— Ну что ж. Может быть, он пришлет вам денег…
Молчание. У меня оставался в запасе еще один ход.
— Я сказал миссис Зерек, что, скорее всего, у него и не было денег. Кем он в сущности был: мелким перекупщиком.
На этот раз я задел Эмми за живое. Она резко повернулась, ее глазки гневно сверкнули. Я решил дожать:
— Да, так оно и было. Сколько же фунтов составлял его капитал?
— Это вас не касается!
— Ха-ха! Я так и думал! Даже вы не можете назвать цифру.
Она покраснела, двойной подбородок задрожал.
— Таким богатым вы никогда не станете!
— Поживем — увидим. У меня впереди вся жизнь. Готов держать пари, что у него было не больше двухсот фунтов.
— У него было пятьдесят тысяч фунтов! И он обещал мне десять тысяч за все услуги, которые я ему оказала. А я работала очень много. Без меня он никогда бы не заработал столько денег! — Эмми начала задыхаться. — Десять тысяч! А я не получила и пенни!
— Не нервничайте. Зерек не мог выехать из страны с такой суммой. Я уверен: вы знаете, где находятся его деньги, он вам полностью доверял. Почему бы вам ими не воспользоваться?
И тут секретарша заплакала, закрыв лицо носовым платком.
— Он забрал их с собой. Это были бриллианты! А теперь убирайтесь!
У меня перехватило дыхание. Еще немного — и я узнаю все!
— Но как он миновал таможенный контроль? Люди его рода занятий всегда привлекают к себе повышенное внимание, и он знал это. Зерек получил бы пятнадцать лет, если бы бриллианты обнаружили. У него не хватило бы мужества пойти на подобный риск.
Эмми вскочила. Она выглядела ужасно: заплаканное лоснящееся лицо, выпученные глазки.
— За эти годы он провез сотни бриллиантов в Париж! Он прятал их в пуговицах своего пальто!
Я перестал дышать, кровь отхлынула от моего лица. Единственное, на что я не обратил внимания, так это на пуговицы! Пуговицы! Большие костяные пуговицы, два ряда по три, столько же внутри на подкладке и по четыре на каждом обшлаге!
— Что ж, это очень ловко! — мой голос как бы выходил из длинной трубы.
— И он был очень умен! А теперь уходите! Я не хочу вас здесь видеть! Уходите и не возвращайтесь! — Эмми рухнула в кресло.
— Как скажете! — Я открыл дверь. — Удачи вам, Эмми. У меня такое чувство, что вы очень нуждаетесь в ней.
Она так и осталась сидеть, прижимая платок к заплаканным глазам. Я спустился по лестнице и вышел на улицу.
Я зашел в пивную на Шафтесбэри-авеню и заказал двойное виски. Я еще не пришел в себя от шока, и мне необходимо было взбодриться.
Надо было делать все быстро: отыскать крепкий крюк и футов сто тонкой бечевки, под каким-нибудь благовидным предлогом удалить Риту из усадьбы. А дальше все просто — выудить пальто, срезать пуговицы и пришить к собственному пальто. Потом — в такси и на вокзал. Как только я буду в Лондоне, я предупрежу Нетту, чтобы она собирала багаж, а сам отправлюсь покупать билеты на самолет в Нью-Йорк.
Это была необыкновенная удача. Но я никак не мог понять, почему Эмми не потребовала свою долю, ведь она знала, что Зерек уедет.
Под каким все же предлогом удалить Риту из дома?
Я ругал себя последними словами, что не догадался обследовать пуговицы, прежде чем отправить лохмотья на дно колодца. Но потом успокоился: крюком я легко подниму пальто на поверхность.
Я решил вначале переговорить с Неттой, а уж потом обдумать дальнейшие действия.
— Это Фрэнк…
— Да, дорогой…
— Слушай внимательно! Мне кажется, дело выгорит. Мы еще погуляем с тобой по Бродвею, девочка. Думаю, дня через три мы сможем уехать.
Я слышал ее учащенное дыхание.
— Дорогой…
— Займись этим немедленно.
— Но, Фрэнки, это же невозможно — уехать через два-три дня. Что я буду делать с квартирой? Нужно уладить еще тысячу дел. У меня четыре показа на этой неделе, и я не могу отменить их.
— К черту квартиру! К черту твои выступления! Я слышал, ты хотела выйти за меня замуж? Или мне показалось?
