Доктор едва дышал, он так боялся, что не мог ничего возразить Батчу. Тот вынул сигарету изо рта и бросил в камин.

— В следующий раз, когда захочешь проделать такую шутку, обращайся к парню, который будет не сильнее тебя.

Очень медленно доктор поднял голову и взглянул на Батча.

— В следующий раз? — повторил он. И вдруг мелькнувшая в этих словах надежда придала ему сил. — Вы хотите сказать, что я могу уйти?

Губы его собеседника выгнулись в усмешке.

— Нет, ты ведь, конечно, не захочешь, чтобы меня повесили из-за твоих прекрасных глаз, грязное животное! — он нагнулся, и доктор увидел, что глаза его сверкнули адским огнем. — В этой стране убийц вешают, — продолжал Батч. — Убирайся отсюда! Но если ты только посмеешь разинуть свою поганую пасть, я узнаю сразу, и уж тогда я рискну веревкой ради того, чтобы и тебя не было на свете.

Доктор выпрямился.

— Я ничего не скажу, — истеричная радость рвалась из него. — Я ведь только немного пошутил, поверьте мне. Ну, а теперь все в порядке. Я никогда ничего никому не скажу!

— Ну, проваливай отсюда, да поживее, отродье мерзкой обезьяны! Твой вид вызывает у меня тошноту!

Доктор, неловко подпрыгивая, устремился к двери и с трудом открыл ее. Потом, на мгновение, словно споткнувшись, притормозил на пороге, увидев стоявшую у ванной комнаты Селию. Девушка, обхватив лицо руками, смотрела на него расширенными от ужаса глазами. К нему, держа в руке покрывало, медленно приближался Батч. Доктор громко вскрикнул и бросился к лестнице. Но не ушел. Покрывало накрыло его и откинуло назад.

— До свидания, доктор, — Батч встал на колени перед барахтающимся тюком. — Тебя найдут утонувшим, и никто ничего не заподозрит и не принесет тебе даже цветов. Он с силой завязал покрывало, потом поднял этот живой пакет и, усмехаясь, понес на руках в ванную комнату. Селия стояла на пороге ванной с позеленевшим лицом.

— Нет! — простонала она. — Ты сошел с ума! Не надо этого делать, Батч! Нет! Нет!

— Прочь с дороги, негритянская шлюха! — не повышая голоса, Батч хорошо рассчитанным ударом бросил ее на пол. Затем опустил в наполненную водой ванну завернутого в покрывало доктора, вытянув руки, он прижал его ко дну. Будто продолжая дружескую беседу, заговорил, успокаивая:

— Если ты будешь хорошо себя вести, доктор, то все кончится для тебя очень быстро.

Обернувшись, Батч ногой со стуком захлопнул перед Селией дверь. Лежа на полу, девушка затыкала уши, чтобы не слышать происходящего там, за темной дверью.

Ролло, развалившись в большом глубоком кресле возле письменного стола, со вкусом зевал. Потом достал из коробки сигару и, надкусив ее, выплюнул кусочек табака. Закурив, посмотрел на дверь. Прошло несколько минут после того, как Селия, доктор и Гилрой ушли. С Кестером Вайдеманом говорил доктор Мартин. Ролло вынужден был признать, что доктор проявил необычную смекалистость. Вайдеман, как завороженный, ловил его слова. «Проклятый хитрец!» — думал о Мартине Ролло. Конечно, доктор получит круглую сумму за эту комбинацию. Но теперь, когда он все объяснил, Ролло вдруг сообразил, до чего это просто. Если бы он сам с самого начала понял, в чем дело, он мог бы обойтись без посредника. Но доктор был настолько хитер, что сыграл на его неведении и теперь получит треть всей суммы. Все существо Ролло протестовало против этого.

Постучали в дверь, и Ролло, недовольный, что прервали течение его мыслей, проворчал:

— Войдите!

Гилрой остановился на пороге с тревожным выражением в темных глазах.

— Войди и закрой дверь, — сказал ему Ролло и указал сигарой на стул: — Садись.

Гилрой сел на краешек стула, положив свои большие руки на колени.

— Тебе совсем не нравится это дело, не так ли? — спросил Ролло, пристально глядя в его глаза. — Да ты говори, не бойся. Я просто хочу знать почему?

— Я считаю, что ничего хорошего из этого не выйдет, — Гилрой опустил голову.

— Но, тем не менее, ты участвуешь?

— Да.

Ролло затянулся сигарой и выпустил к потолку густую струю дыма.

— Ты считаешь, что должен мне еще что-то?

— Да, возможно.

— У тебя слишком долгая память, Гилрой. Многие люди на твоем месте давно бы забыли об этом, — Ролло стряхнул в пепельницу пепел с сигары.

— Я ничего не забываю, — ответил негр.

— Тем не менее все очень просто. Твоя мать была очаровательная женщина. Она была слишком горда и слишком хороша, чтобы остаться рабой. — Он вздохнул и добавил: — Итак, ты по-прежнему считаешь себя моим должником за то, что я купил ее у того негра и освободил?

Гилрой снова утвердительно кивнул.

— А почему ты так торопишься заплатить долг?

— Я не люблю вас и остальных и хочу вернуться на Гаити. Я уже давно в этой стране, но вы все время не давали мне рассчитаться с вами. Теперь, когда такая возможность представилась, несмотря на то, что это очень плохая вещь, я хочу ею воспользоваться.

Ролло улыбнулся, будто был удовлетворен объяснением.

— Он ведь очень богат. Эта сумма для него ничего не значит, и ты совершенно напрасно так переживаешь.

— Меня совсем не это беспокоит, — продолжал Гилрой. — Мне совершенно безразлично, кто будет платить и кто получит деньги. Но вы, вы здесь играете нашей религией, вы попросту издеваетесь над ней. Ничего хорошего из этого не получится!

— Но ведь мы только сделаем вид, что оживляем труп, — возразил Ролло. — Если ты утверждаешь, что этого можно добиться, значит, ты лжешь. Если Вайдеман хочет в это верить, значит, он сумасшедший, не больше. Если же я хочу вытянуть из него деньги, значит, я хитрец.

— Ничего хорошего не получится, — упрямо повторил Гилрой.

— А что, по-твоему, может случиться?

Ролло заинтересовался выражением грусти и беспокойства в глазах Гилроя.

— Это уже ваше дело обнаружить это, — ответил Гилрой. — Я не могу предсказать будущее, но я вам говорю: будьте осторожны, и если вы все же хотите сделать это дело, то делайте его с величайшей осмотрительностью и осторожностью.

— Ты странный человек, Гилрой, — проворчал Ролло. — Я думаю, ты знаешь значительно больше, чем говоришь. Тебе совсем не обязательно делать это ради меня. Доктор и сам сделает все, что нужно.

Странное выражение появилось в глазах Гилроя. Он посмотрел на часы.

— Через несколько минут доктор будет мертв, — произнес он.

Ролло дернулся в кресле, потом лицо его стало фиолетовым от охватившего его бешенства.

— Не каркай, идиот! — закричал он, и его одолела икота.

Гилрой с грустью покачал головой.

— Я думаю, мне нужно вернуться домой. Я ничего не смогу сделать этой ночью.

— Оставайся там, где ты есть, — сердито прикрикнул Ролло. — Что ты хотел сказать, утверждая, что доктор будет мертв?

Гилрой пожал плечами. Он вынул из кармана деревянную, грубо вырезанную фигурку и приставил ее к коробке с сигарами.

— Через минуту, — произнес он спокойно, — кукла упадет, и в ту же минуту доктор умрет.

Ролло наклонился вперед, как для прыжка.

— Я не могу пренебрегать тем, что существуют привидения, — проговорил он. — Ты жил в такой стране, где происходят подобные вещи, ты знаком с различными обрядами и всяким колдовством, да и с прочими ритуалами. Но пока для меня это только слова, и мне на них наплевать.

— Тогда вам незачем бояться, — Гилрой отодвинулся на стуле, он улыбался. — А вам разве не интересно, почему доктор умрет?

Ролло казался захваченным врасплох. Он еще больше наклонился и забыл о своей сигаре.

— Он стар, но он совершенно здоров. Что же заставляет тебя думать, что он умрет?

— Это его судьба. Тень смерти прошла по нему сегодня.

Ролло встал и с трудом подошел к бару. Он налил себе хорошую порцию виски и вернулся на свое место.

— Ты можешь держать свои истории для тех, кто верит в них, мне же от всего этого ни холодно, ни жарко, — ответил он. — А если доктор действительно умрет… — он непроизвольно подумал про себя, что в этом случае доля доктора перейдет к нему, но тут же спохватился: а сможет ли он самостоятельно дурить Вайдемана?