— Даже после того, как твой Дашо был убит? — спросил он.

— Особенно после этого, — она вопросительно посмотрела на него. — Зачем?

— Так происходит, когда женщина-кализианка пытается выжить, если у нее нет семьи и она не востребована мужчиной. Есть даже некоторые заявленные женщины, которые будут предлагать свою дружбу мужчинам, если ее мужчина не сможет обеспечить ей достаточные запасы продовольствия.

Джен открыла рот от того, что говорил Гульзар.

— Серьезно? Они продают себя за еду? — часть ее не могла себе представить, насколько нужно быть для этого голодной, но так рассуждала бы старая Джен.

Та, которая не была похищена ганглианцами.

Та, кто не наблюдала за мужем, когда его убивали.

Та, которая раньше никогда не была голодной.

Новая Джен задавалась вопросом, что она сделала бы, если бы залудианцы предложили им больше пищи в обмен на их тела, и Мак занималась бы с ними сексом. Она бы это сделала? Все они были так голодны, настолько уже отчаялись, когда первый люциферин упал в их пищу. Допустил бы это Тодд? Она не была уверена, что хотела услышать ответ, который нашептывало ее сердце.

— Многие делают это, — пробормотал Гульзар.

— Понимаю. Ну, это не та дружба, которую я предлагала, Гульзар, — сказала она, удаляясь от этих темных мыслей.

— Почему? Я достойный мужчина, который скоро достигнет статуса Элитного воина. Я никогда не причинил бы вреда женщине.

Джен обнаружила, что хочет снова рассмеяться, как быстро Гульзар перешел от обиды к наступлению.

— Я уверена, что ты достойный мужчина, Гульзар, но это все еще не значит, что я хочу соединиться с тобой.

— Тогда что ты предлагаешь? — Гульзар поднял на нее недоуменный взгляд.

— Свою дружбу. Послушай, давай просто забудем, что я сказала. Очевидно, это не будет сложным.

В течение следующих нескольких часов Джен и Гульзар молча работали, перемыв примерно половину грязной посуды, прежде чем Джен разогнулась, потирая спину.

— Настало время для полуденной трапезы, — Гульзар выжидающе посмотрел на нее.

— Да? — Джен посмотрела в сторону кухни и закрытых дверей хранилищ. После освобождения эти двери всегда были открыты, как и двери, ведущие на улицу. Они держали их так, потому что никогда не хотели чувствовать себя запертыми, когда они были в шахте. Она могла смотреть туда и видеть положение солнца Понта. Тут она не могла так делать.

— Да, — сказал ей Гульзар.

— Тогда тебе лучше поесть, ты это заработал.

Джен вздохнула, когда Гульзар кивнул, а затем быстро вышел из кухни. Она не знала, о чем думала, прося его быть ее другом. Она должна была подумать, прежде чем предложить ему это. В то время как она оставалась спрятанной всякий раз, когда кализианцы были в их районе, Джен была в состоянии наблюдать за ними. Она видела, как они были защищены от всех, кто не был кализианцом.

Она не проголодалась, и мысль о возвращении в ее пустую комнату совсем не привлекала ее. Но девушка также знала, что ей нужно посидеть и дать отдохнуть ноге, иначе она заплатит за это позже. Ей удалось удержать большую часть своего веса на другой ноге, выполняя работу, прислонившись к раковине, но теперь ей нужно было сесть.

Не обращая внимания на свою накидку, она вышла из кухни. Девушка пересекла большую комнату, где подавали последнюю трапезу, и направилась к двери, которая, как она знала, выводила наружу. Открыв ее, Джен вышла под теплые лучи солнца Понта.

Странность пейзажа больше не удивляла Джен. С тех пор, как они были спасены, она привыкла к его тусклому и пустынному виду. Сначала ей казалось, что сейчас что-то вроде межсезонья, как на Земле, когда прямо перед тем, как зимний покой уступал место цвету и жизни, которые всегда сопровождали весну. Но Понт, казалось, навсегда оказался в ловушке этого спящего периода, и теперь она знала, почему.

Великая Инфекция.

Однако она была удивлена, обнаружив, что в отличие от местности, где были они, это место, казалось, обозначило начало пути, чтобы двигаться дальше. Двигаясь медленно вниз по одной из этих протоптанных каменных дорожек, она обогнула угол здания и резко остановилась. Стоя там, как одинокий воин, росло высокое черное дерево. По крайней мере, это был ствол, покрытый лишь одной корой, если он когда-либо и рос, то был спрятан наземными штормами, которые часто случались на Понте. Они напомнили Джен о песчаных или пыльных бурях на Земле и, оказалось, случались тут довольно часто.

Как этому дереву удалось выжить? У него был огромный ствол, который был не менее семи футов, прежде чем он разветвлялся во всех направлениях меньшими, более тонкими ветками, простирающимися еще дальше. Подойдя к нему, она не могла не подумать, какое это великолепное дерево. Джен могла представить его с листьями, покрывающими его и затеняющими землю от солнца Понта.

Казалось, что она была не единственной, кто когда-либо о таком думал, там, окружая ствол дерева, была каменная скамья, говорившая ей, что кто-то в далеком прошлом сидел под этим деревом и наслаждался тенью от его листвы. Сев на скамью, девушка представила эту сцену перед собой, наблюдая, как легкий ветерок продувал голую землю. Оглядевшись, она вдруг поняла, где она и что она видит.

Она была в саду совершенно одна. Очертания, по крайней мере, полдюжины подобных лавочек, разделенных каменными дорожками, можно было увидеть под слоем пыли и песка, подсказав ей, что это место когда-то было обширным и часто используемым садом. Она должна была рассказать Мак об этом.

Откинувшись на дерево, Джен закрыла глаза и подставила лицо к солнцу, ощущая тепло на своей коже. Она всегда закрывала шрамы, когда парни были рядом. Она знала, что они расстраивали их и заставили бы их почувствовать себя виноватыми. Теперь парни ушли, и она находилась в безопасности. Рука, которую она подняла, слегка вздрогнула, когда девушка потерла область над сердцем.

Она исчезла.

Ее последняя истинная связь с Тоддом исчезла.

Она не заметила ни одной слезы, которые просочились из уголков ее глаз, чтобы упасть на дерево. Она также не заметила, как капли влаги были немедленно впитаны.

Покачав головой, Джен выпрямилась и открыла глаза. У нее не было времени на жалость к себе. Это ничего не изменит. То, что ей нужно было делать, это очистить эту кухню, чтобы она могла показать кализианцам, что еда может быть чем-то большим, чем просто способом поддержать свою жизнь.

Поднявшись, девушка вздрогнула, когда ее ногу прострелила боль. Как она могла забыть о своем увечии? Особенно, когда боль никогда не исчезала, даже после курса лечения Луолом. Сделав осторожный шаг, она тихонько выругалась, пообещав себе быть более осторожной. Когда боль в ноге немного успокоилась, Джен медленно вернулась на кухню.

***

— Итак, Гульзар, — Парлан сел рядом с младшим воином, который только что закончил свою полуденную трапезу. Парлан слегка наклонил голову, так что многие бусинки, прикрепленные к кончикам его волос, легли на плечо и стали лучше видны. — Я слышал, что генерал приказал тебе прислуживать самке, человеческой женщине.

Гульзар взглянул на Парлана. Воин был на несколько лет старше Гульзара и уже достиг статуса Элитного воина. Они оба прибыли с планеты Састус, но кроме этого, у них не было ничего общего. Волосы Гульзара содержали только бусины его достижений, так как он был первым в своей семье, кто захотел получить статус Элитного воина. Парлан же носил бусины, которые говорили о том, что многие мужчины в его семье достигли этого статуса перед ним. Он часто размахивал волосами, чтобы убедиться, что все это видели.

— Мне было приказано помогать ей, воин Спада, а не прислуживать, — Гульзар обратился к Парлану, называя его официально, потому что Парлан настаивал на этом, если при обращении у нему кто-то не имел равного статуса.

— И это вместо того, чтобы сопровождать генерала в Южный сектор. Возможно, генерал, наконец, осознал, что у тебя нет качеств, необходимых для достижения статуса Элиты.