- Должно быть, ты ему сильно нравишься, раз уж он познакомил тебя с сёстрами, - сказала Керри. - Уверена, ты знаешь, что я ему сказала, он обо мне же говорил.

- Не-а. Никогда о тебе не слышала. - Маркус услышал в этом заявление оскорбление, и оно явно дошло до адресата.

- Я Провидица и видела Маркуса с его парой. Я её видела, и это не она. - Казалось, Керри так восторженно говорила. - Глубоко внутри она изранена, и он ей нужен. Не препятствуй этому.

Чёрт, Маркус не хотел вываливать это на Рони, боялся, что она сделает что-нибудь глупое, например, не станет препятствовать женщине, которую он даже не хотел.

- Он ей нужен, - повторила Керри. - Он должен её найти и спасти... лишь он это может.

Выражение лица Рони было невозмутимым.

- Ну, тогда, ей лучше прийти и сразиться со мной. - От её слов, он широко улыбнулся.

Керри разинула рот.

- Ты серьёзно останешься с ним? Готова пойти на такое?

- Я уже раз разговаривала с Провидицей. Она сказала, что однажды мой отец станет альфой стаи. Но он тогда был уже мертв.

- Моё видение...

- Всего лишь видение. Я не придаю им особого значения. Но если Маркусу суждено её найти, так и будет, правда? Так что больше беспокойся о своей маленькой озлобленной головке.

Маркус именно в этот момент подошёл.

- Готова, красотка?

Рони кивнула.

- Определённо. Здесь как-то странно пахнет. - После этого она бросила на Керри испепеляющий взгляд и вышла из закусочной, зная, что Маркус последует за ней. Она чувствовала во время разговора с Керри, что он стоял сзади и всё слышал, и была признательна, что он дал ей самой разобраться со стервой. Рони заговорила лишь, когда они отъехали от закусочной.

- Значит... Керри Провидица?

Он провёл рукой по её бедру.

- Я не говорил тебе о видении по трём причинам: первая - я опасался, что из-за него ты уйдёшь; вторая - я не хочу, чтобы видение сбывалось (не такого будущего я себе желаю); третья - я не особо верю, что видение правдиво. В любом случае, я не смогу сделать счастливой женщину из видения, как и она не сможет осчастливить меня

Рони нахмурилась.

- Пары всегда дарят друг другу счастье.

- Теоретически.

- Твои родители были несчастны? - спросила она.

- Нет, - подтвердил он.

Так может, подозрения Ника были не напрасны.

- Где же их истинные пары? Или они запечатлелись?

- Они были истинной парой. И всё же, несчастны. На самом деле, страдали. И ты кажешься не слишком удивлённой этим.

Она хотела было отрицать, но это было бы нечестно. Он бы всё равно догадался, что она врёт.

- Ник... его друг тебя проверил. Прошерстил прошлое.

- Серьёзно? - протянул он опасным тоном.

- Он не имел права этого делать, это вторжение в твою жизнь, и мне жаль.

- И что же он узнал? - Но Маркус боялся, что он уже знал ответ.

- Ты как-то обмолвился, что с твоим отцом было сложно. Он когда-нибудь?.. - Сложно было такое спрашивать, она чувствовала его боль.

- Избивал ли он кого-то? Нет.

- Но твоя мама...

- Он её и пальцем не тронул.

Рони свела брови.

- Друг Ника сказал, что она всегда была в синяках.

- Да.

- Маркус, я не понимаю.

Смирившись с тем, что придётся рассказать Рони всю эту запутанную историю, Маркус съехал на обочину и заглушил двигатель.

- Она исчезала на несколько дней, а по возвращении всегда была в синяках и царапинах. Но на неё не нападали, она просто этого хотела, - заметив замешательство на лице Рони, он слабо улыбнулся. - Я сам до конца не понимаю. Я слышал о мазохистах в плане секса, но большинство людей, ведущих такой образ жизни, совершенно нормальные, просто с небольшим заскоком, который не каждый может понять. Но в её случае, она всех, кто был рядом, заставляла страдать. - Ого. Слова Маркуса просто поразили Рони. - Когда мы ещё жили в старой стае, она знала, что все считают виной её синяков отца, слышала разговоры, но плевать на это хотела. Он пытался ей помочь, но не мог, потому что она не желала этой помощи... до сих пор не хочет. Думаю, она любит меня и сестёр, но не хочет, чтобы мы любили её. Если я пытался её обнять, она отталкивала. Она хочет быть жертвой. - От боли в его голосе волчица Рони хотела завыть. Сама же Рони хотела его утешить, но не была уверена как, поэтому просто положила свою руку на его. Он погладил её пальцы и нежно сжал. - Когда она уходила на несколько дней, я радовался, но боялся её возвращения, потому что знал, в каком она будет состоянии: вся в следах от кнута, синяках, порезах, ожогах. Я не знаю, куда она ходила... Знаю, что есть клубы, где такое практикуют. А может, у неё было с кем-то соглашение, и этот кто-то её бил.

- Наверно, было сложно. - Она едва не застонала на свой избитый комментарий, но просто не знала, что ещё сказать тому, кто вырос с таким дерьмом.

- Запирать её в доме было бесполезно. В таких случаях, она терзала себя сама. Однажды, я нашёл ей с пакетом на голове.

Он думал, что спасает её, но мать разозлилась. И этот случай не последний.

- Она искала внимания?

Он отрицательно мотнул головой.

- Не нужно оно ей... Ей просто нравилась боль, нравилось унижение, как физическое, так и эмоциональное. Отец изо всех сил старался ей помочь. Он поддерживал её все это время. Никому не говорил и позволил всем верить, что он её избивал. Мы с сестрами поклялись хранить тайну.

- Кто-нибудь узнал правду? - Невозможно такое утаить в мешке.

- Трик. Как-то мы вдвоём нашли мать, когда она сама себя царапала когтями. Но он не выдал секрета. Я хотел всем рассказать, но знал, что отец заставит нас сменить стаю, чтобы защитить её от презрения... Он всегда думал лишь о ней. Кроме сестёр, которые действительно заботились обо мне, у меня были только друзья.

- Ты поддерживаешь связь с родителями?

- Нет. Пытался, но не смог. То, что делает мать... это похоже на зависимость. Осознает это мой отец или нет, но он ей в этом помогает. Он эмоционально отстранился, помогая ей, но не может доставить ей ту необходимую физическую боль. Поэтому возит её в те клубы, позволяет кому-то избить её до полусмерти, а потом забирает домой.

Вот это вынос мозга. Ведомая волчьим инстинктом, Рони потёрлась щекой о плечо Маркуса. Казалось, он успокоился после этого, судя по глубокому вдоху. После он поцеловал Рони в макушку. Теперь она понимала, почему он скрывался за маской беззаботности. Не хотел привязываться, так как тогда ему не было бы больно. Не только мать отвергал Маркуса, но и отец, когда сила Маркуса стала очевидной. Если кто-то беззаботен и счастлив в одиночестве, ему не нужен ведь никто другой? Ему не нужна любовь, и отвергнуть его ведь не могут, правда?

- Может и нечестно, но я не могу ездить к ним, Рони. Не могу смотреть на них и притворяться, что все в порядке. Я понимаю, по-своему, они оба в ловушке. Как понимаю и то, что отец выжимает плюсы из дерьмовой ситуации. Но не могу быть частью этого. Если я для них хреновый сын... Что же, так тому и быть. Не могу я больше лгать.

Чувствуя беспомощность, Рони прильнула к нему.

- Ты не плохой сын.

- На прошлый день рождения отца, он попросил нас всех собраться вместе на семейный ужин. Я не хотел идти, но сестры уговорили. Мать была там, с чёрными пятнами от ожогов, синяками, следами от веревки на шее и запястьях, и нам всем пришлось притвориться, что всё в порядке. Я не смог. Ушел, и с тех пор никого из них не видел. Таган тоже к ним не ходит, лишь изредка звонит отцу.

Понимая теперь источник всего его гнева, скрытого под толщей внешнего льда, Рони почувствовала себя дерьмом. Он вырос, наблюдая, как его мать вновь и вновь причиняет себе боль, вынужденный позволить отцу наложить на себя неоправданный позор, и она заставила его говорить об этом.

- Маркус, мне очень жаль, что я подняла эту тему. Я, правда...

Он прижал палец к её губам.

- Я бы всё равно сказал тебе, рано или поздно. Просто об этом нелегко говорить, но теперь, когда ты знаешь, поймёшь меня. Моя мать не хотела любви и привязанности, хотя по-своему привязана к нам. А ты боишься, что я начну контролировать тебя, и не понимаешь, что твоя независимость нравится мне больше всего. Тебе не нужна помощь, ты не слабая и не эгоцентричная, а самостоятельная, сильная, защищаешь и добра к тем, кто тебе дорог.