Матрилинейная иерархия также применима и к приемным дедушкам и бабушкам, при этом приемные дедушки оказываются более вовлеченными в отношения с внуками, чем приемные бабушки, поскольку сохраняют связь с родной бабушкой своих приемных внуков [Dench, Ogg, 2002]. Помимо того что прародители в целом могут стать мостом к прошлому в качестве источников семейной истории и наследия [Ross et al., 2006], бабушки также участвуют в домашней жизни своих внуков, а дедушки больше занимаются их физической активностью и появляются с ними в публичной сфере. Эти выводы в основном содержатся в исследованиях прародителей Европы и Нового Света. В отличие от них, в патрифокальных семьях и обществах существуют определенные ограничения в доступе к внукам бабушек и дедушек по материнской линии, хотя иерархии прародительства в этих контекстах специально не исследовались [Szinovacz, 1998].

Другие исследования посвящены составлению типологий и классификаций стилей воспитания внуков – часто они проводятся в рамках психологии детского развития [Ferguson et al., 2004]. В них обычно выясняется степень близости или дистантности отношений, их активная или пассивная природа, а также кто находится в центре внимания. Термины, используемые в этих типологиях и классификациях, могут нести в себе неявные оценки («удаленные» и «пассивные» в сравнении с «сопереживающими» и «поддерживающими») и включают оценочные суждения со стороны предлагающих их исследователей. Они могут также быть в значительной степени основаны на понимании того, кто играет доминирующую и властную роль в обществе, и тем самым маргинализируют или проблематизируют практики прародительства этнических меньшинств и/или рабочего класса, игнорируя стили прародительства, принятые в других культурах [Szinovacz, 1998].

Некоторые исследователи также определили общие нормы или руководящие принципы практик прародительства. К ним относятся обязательства «присутствия» в своей семье, а также требования справедливо обходиться с внуками и стараться никого из них не выделять [Ferguson et al., 2004]. Применительно к нуклеарной семье выделяется также норма автономии и приватности, что означает для дедушек и бабушек необходимость придерживаться тонкого баланса между обеспечением поддержки и помощи, с одной стороны, и соблюдением неявных правил невмешательства, с другой [Ross et al., 2006].

Важно отметить, однако, что такие нормы культурно специфичны и, таким образом, варьируются в обществе во времени, а также в зависимости от принадлежности к социальному классу, определенному этносу и т. д. [Casper, Bianchi, 2002], а также в зависимости от принятых в разных обществах моделей родственных отношений. Исследование практик прародительства в рабочем классе (Великобритания) или у «синих воротничков» (США) после Второй мировой войны показывает, что общепринятой практикой было интенсивное участие, а не соблюдение дистанции, несмотря на мнение некоторых исследователей о том, что здесь играет роль синдром старшего поколения, благодаря которому участие бабушек и дедушек в жизни семьи инфантилизирует уже взрослых родителей [Szinovacz, 1998]. Небольшое количество американских исследований афрокарибских бабушек и дедушек, например, также свидетельствуют о том, что они часто практикуют более авторитарные, подобные детско-родительским, отношения со своими внуками, чем доминирующее белое большинство. Бабушки и дедушки, принадлежащие к этническим меньшинствам, могут также считать себя ответственными за передачу религиозных и культурных традиций и ритуалов, в то время как их внуки, как отмечалось ранее, проявляют к ним демонстративное уважение [Ross et al., 2006].

Помимо фокуса на исследовании собственно бабушек и дедушек, некоторое внимание также было уделено отношениям внуков с прародителями, с акцентом именно на внуках. Большая часть этих работ выдержана в той же логике, что и исследования прародителей, в частности, изучалось влияние статуса родства и гендерной принадлежности на количество контактов с бабушками и дедушками в обществах Европы и Нового Света. Тем не менее наряду с интересом к детям в качестве социальных агентов в обществе в целом и в семьях в частности начинает уделяться внимание тому, как сами дети и молодые люди понимают важность и качество своих отношений с бабушками и дедушками и взаимно обязывающую природу их ухода и поддержки [Ibid.].

Правовой статус бабушек и дедушек также привлекает внимание. Существует некоторое разнообразие в том, какие именно установленные законом права и обязанности имеют бабушки и дедушки по отношению к своим внукам в разных системах семейного права [Ferguson et al., 2004]. Согласно судебной практике европейских и американских институтов, даже если бабушки и дедушки имеют право на доступ к внукам, оно всегда будет оцениваться с точки зрения преобладающих интересов благополучия ребенка, которое рассматривается строго в рамках модели нуклеарной семьи, под родительским контролем. В отличие от потенциально более широкого понимания семьи в юрисдикции, скажем, Южной Африки и Македонии, бабушки и дедушки Европы и Нового Света мыслятся в рамках модели расширенной семьи, которая рассматривает их, в первую очередь, с точки зрения практического ресурса и вклада в социализацию детей; при этом только детско-родительские отношения, составляющие ядро семьи, специально поддерживаются и привилегируются. Доминирующая социальная норма невмешательства со стороны бабушек и дедушек в этих национальных государствах означает, что им вряд ли будут предоставлены возможности общения с внуками, если родители сочтут, что это не в интересах ребенка.

Исследования прародительства зависят как от обществ, в которых они проводятся, так и от форм самого прародительства. В контексте Европы и Нового Света исследования прародительства делают акцент на обязательствах между поколениями, центральной роли детско-родительских отношений и влиянии линий родства и пола. Ученые выделяют различные стили осуществления прародительских практик, и неявные нормы формируют не только восприятие ролей бабушек и дедушек в самих семьях, но и их правовой статус в социальных институтах Европы и Нового Света. Родственные структуры, стили и нормы прародительства различаются между культурами, а также в разные времена.

Каспер и Бьянки [Casper, Bianchi, 2002] предлагают обсуждение феномена прародительства в США; Фергюсон и его соавторы [Ferguson et al., 2004] – обзор прародительства в Европе и Новом Свете в целом. Жиновач [Szinovacz, 1998] рассказывает о конкретном исследовании прародительства. Специальный выпуск журнала «Africa» (Africa. 2004. Vol. 74. No. 1) посвящен отношениям дедушек, бабушек и внуков в разных африканских странах.

Связанные понятия: Забота; Родство; Социальные различия; Социализация.

Биологические подходы к семейной жизни и использование терминологии кровного родства делают акцент на роли генетической наследственности и мотиваций в том, как люди ведут себя и что они чувствуют по отношению друг к другу.

Термин «биология», как правило, относится к структуре, функции, эволюции и другим аспектам живых организмов. Теории, которые основаны на биологических подходах, различаются в зависимости от того, насколько сильно они подчеркивают определяющую роль биологии и в какой мере они включают в себя или допускают социальные аспекты жизни человека, в том числе касающиеся семьи. Такие теории, как евгеника, социобиология и неодарвинистская эволюционная психология, отличаются друг от друга, но разделяют общее понимание биологии как судьбы, выдвигая, таким образом, на первый план значимость человеческих тел.

Евгеника, выдвинувшаяся на первый план в Западной Европе и США в конце XIX – начале XX в., увидела в генетической наследственности причину укрепления или подрыва потенциала наций. Эта точка зрения была связана с политической стратегией селективной репродукции с целью создания высшей расы и была практически дискредитирована в связи с Холокостом в Европе. В течение XX в. привлекли к себе внимание сначала социобиология, а затем и неодарвинистская эволюционная психология. Эти подходы рассматривают социальное поведение и чувства людей как имеющие биологическое происхождение и связанные с процессами естественного отбора, которые предположительно восходят к временам обществ охотников-собирателей; считается, что именно те гены, которые обеспечили выживание в эту эпоху, стали впоследствии передаваться и создали основу человеческого генофонда. Эволюционно заданное поведение понимается как универсальное во времени и пространстве, потому что естественный отбор работает слишком медленно, чтобы успел обновиться генофонд, унаследованный от охотников-собирателей.