На макро- и микроуровнях власть может анализироваться как проявление конфликта или как форма энергии или силы, позволяющей достигнуть требуемых результатов. На макроуровнях теории конфликта рассматривают власть как силу, систематически работающую в пользу отдельных групп или классов людей по сравнению с другими, в то время как функционалистские теории рассматривают власть как работающую на общее благо через достижение социальных целей. Аналогичным образом, на микроуровне семейных отношений теории конфликтов позиционируют власть как силу, позволяющую определенным лицам отстаивать свои потребности и интересы за счет других членов семьи, в то время как в функционалистских подходах считается, что власть обеспечивает нормальное функционирование семьи в целом.

Когда власть понимается как способность к достижению своих целей, несмотря на противостояние, она приближается к другим, связанным с ней, понятиям – контролю и принуждению. С этой точки зрения действия власти могут быть определены с позиции того, кто смог успешно навязать свои требования в ситуации конфликта, или того, кто извлек больше выгод из последствий или результатов предпринятых действий. Некоторые представления о власти связаны с идеей интенциональности, в то время как другие перспективы могут включать и непреднамеренные последствия, особенно в семьях – где, как ожидается, люди могут обращать внимание на последствия своих действий по отношению к тем, о ком они заботятся. В долгосрочных семейных отношениях, однако, могут действовать более тонкие формы власти, такие как социальное влияние или формируемые в течение долгого времени ожидания.

Один из способов изучения власти в семейных отношениях состоит в том, чтобы изучать процесс принятия решений, спрашивая супругов о том, кто принимает решения у них в семье. С этим подходом связаны, однако, определенные методологические трудности, такие как определение того, кому из супругов следует задавать этот вопрос и какие именно решения в этом контексте считать главными. Основной же концептуальный вопрос заключается в том, насколько вообще принятие решений является главным способом проявления власти. Возможно, власть наиболее эффективна как раз тогда, когда она наименее заметна, действуя как часть само собой разумеющейся рутины повседневной жизни. Кроме того, открытое обсуждение и переговоры могут создать иллюзию гораздо большей прозрачности, чем это происходит в обычной жизни. Альтернативным подходом является определение того, чьим интересам служит устройство семейных порядков.

Распределение ресурсов в семьях важно для выявления механизмов власти. С одной стороны, ресурсы могут быть направлены на то, чтобы укреплять или утверждать власть, с другой стороны, неравенство в распределении ресурсов является результатом применения власти. Власть – ключевое понятие для осмысления внутрисемейного неравенства. Но важно также, что власть помогает объяснить продолжение привязанности, несмотря на присутствие негативного опыта, даже насилия и жестокого обращения. Для объяснения этого феномена было предложено понятие «ложное сознание», основанное на предположении о том, что члены семьи не в состоянии видеть, в чем состоят их подлинные интересы, и в результате принимают навязанные им репрессивные властные отношения. Термин «распределение», например, может маскировать неравенство ресурсов, и феминистские исследования сыграли решающую роль в артикуляции вопроса о том, как именно деньги распределяются в домохозяйствах и семьях [Pahl, 2005].

Однако определение того, какие именно ресурсы используются в отношениях власти, – непростое дело, потому что многое зависит от тех смыслов, которые им придаются. Например, и денежные траты, и экономию можно расценивать как проявления отсутствия настоящей заботы, потому что, с одной стороны, «за деньги нельзя купить любовь», и они не заменят время, проведенное вместе; но, с другой стороны, если не проживающий с семьей работающий родитель не обеспечивает ей даже базовой материальной поддержки, то его поведение никак не может рассматриваться как заботливое [Ribbens McCarthy et al., 2003]. При этом проведение времени вместе можно считать проявлением любви, но оно может быть и формой удовлетворения интересов одного индивида за счет других. Когда жены готовят чай и следят за детьми на крикетных матчах своих мужей, это надо рассматривать как пример «ложного сознания» или нежной близости? Повседневные обязанности в домашних хозяйствах, такие как приготовление пищи, также можно рассматривать с точки зрения их символической значимости (например, в случае семейных ужинов на Рождество или День Благодарения), а также полагать, что оно предполагает определенные ответные обязательства со стороны тех, кого кормят. Когда жена регулярно готовит для мужа и детей, на нее воздействует вмененная ей идея «хорошей хозяйки и матери», и/или она таким образом обязывает других членов семьи приходить домой вовремя и уважать святость семейной трапезы?

Чтобы объяснить, как действует власть, сохраняя лояльность подчиненного партнера, Белл и Ньюби [Bell, Newby, 1976] описали брачные отношения в терминах «диалектики почитания». С этой точки зрения традиционный авторитет, который приписывается мужчинам как главам домохозяйств, означает, что мужская власть рассматривается как бесспорная и неизменная. В обществах Европы и Нового Света это выражается, например, в ожиданиях, что партнеры-мужчины будут выше и старше своих брачных партнерш-женщин. В то же время Белл и Ньюби утверждают, что обладающий большей властью индивид смягчает жесткие коннотации власти путем дарения подарков и символических актов помощи.

Более мягкий взгляд на власть видит ее как способность к достижению общих целей, и в этом случае власть не означает, что кто-то проигрывает. Некоторые социально-психологические теории рассматривают власть как необходимую часть групповой динамики, которая позволяет людям достичь совместных целей, признавая в то же время и влияние более общих факторов структурного неравенства.

Когда индивиды зависят от других людей, как это бывает в семьях, они становятся уязвимыми для осуществления власти других, но она может проявляться как в форме подавления, так и в форме заботы. Например, когда один из супругов эмоционально зависит от другого, тот из них, кто более эмоционально независим, может иметь относительно большую власть [O’Connor, 1991]. Маленькие дети и люди с особыми потребностями уязвимы для насилия, но они в то же время могут являться объектом заботы и поддержки. Более равные властные отношения подразумевают взаимозависимость, когда люди обращаются друг к другу для достижения желаемых результатов и обеспечения своих потребностей.

Некоторые феминистские авторы избегают дихотомического противопоставления власти и любви [Meyer, 1991], оставляя возможность концептуализации власти как формы заботы. Классическое представление о власти как о борьбе интересов связано с западным пониманием личности как автономного индивида, имеющего свои собственные интересы. Но если рассматривать людей в терминах взаимоотношений, когда их интересы пересекаются с интересами других людей, власть должна концептуализироваться более сложным образом. Например, матери могут описывать осуществление власти над своими детьми как действия, исходящие из их потребностей и обеспечивающие дисциплину или порядок [Ribbens, 1994]. Многое зависит от значений, приписываемых тем или иным действиям, и от того, как понимаются интересы и потребности людей. Действительно, частные интересы и потребности членов семьи, особенно детей, формируются экспертными теориями знания, такими как представления о правильном развитии ребенка, которые по самой своей логике подразумевают применение власти и определенных форм управления [Rose, 1999].

Власть может рассматриваться и как разрушительная, и как продуктивная. Хотя некоторые авторы сосредоточиваются на понимании власти как прямого столкновения интересов, другие обращают внимание на важность того, как сами люди воспринимают свои интересы и какую здесь роль играют авторитет, экспертиза и т. п. Социальные нормы более общего характера, так же, как и структурное неравенство и доступ к ресурсам, – важные факторы семейной власти. Феминистский анализ власти в семейной жизни сыграл большую роль в привлечении внимания к домашнему неравенству и насилию. Власть также можно понимать и в терминах взаимоотношений, как форму заботы.