– Был убит, а не мертв. – Уточнила графиня. – Если мы говорим об одном из Князей, это ведь совсем не одно и то же, согласись?

– Ну хорошо, допустим. И тогда почему же он не уничтожил всех нас за эти эксперименты? Это было бы проще сделать, чем каждый раз закрывать за нами дыры.

– Возможно, еще уничтожит. – Слегка понизив голос, ответила Тиэнна, подпустив в тон чуточку драматизма.

Маэнгель рассмеялся.

– Ты шутишь, – сказал он. – А ведь подавляющее большинство людей испугались бы прогневать богов и действительно отступили бы от дальнейшего изучения этой области. Ну ничего. Придет время, и на богов свободное и сильное человечество когда-нибудь перестанет оглядываться.

– Ты лекханит. – Констатировала Тиэнна.

– Как и ты. – Не стал отрицать Маэнгель.

– Возможно… – Тиэнна улыбнулась и подошла к книжному шкафу, располагавшемуся справа от стола. Легонько провела пальцем по корешкам книг. Механика и магия, оптика и астрология… Полторы полки занимали тома, посвященные различным видам дежьёна: как правильно строить здания и города; какие дыхательные и гимнастические упражнения делать для гармоничного развития Тэннака, Холока и Шэ; в какое время зачинать детей и как заниматься любовью… Ее палец на миг задержался на книге Нэйлы эс-Фанир, посвященной правилам дрессировки животных – к этой книге существовало приложение, приписываемое Нэйле, но на деле явно написанное кем-то другим: приложение повествовало о сексуальной практике с животными с целью зачатия чудовищ, которые бы совмещали в себе черты человека и зверя. Приложение – не говоря уже об описанной в нем практике – было строго запрещено даже в Ильсильваре, но запретный плод сладок: Тиэнна читала его, когда обучалась в Университете. Практическая часть ее не заинтересовала, зато теория показалась любопытной. Тиэнна провела пальцем по корешкам еще пары книг и вытащила третью, название которой показалось ей странным.

– Варейд эс-Хабан, – прочла она имя автора. – «Дежьён Двойного Начала»… Что это?

– Открой и сама поймешь.

Тиэнна так и сделала. Первые же рисунки отвечали на вопрос об особенностях этого дежьёна более чем красноречиво, но Тиэнна перелистнула пару десятков страниц для того, чтобы быть уверенной, что не ошиблась.

– О! – Сказала она, разглядывая картинку, на которой двое мужчин ласкали друг друга; на схеме по соседству было показано, что происходит при этом с их Шэ и Тэннаком. – Теперь вспомнила: я слышала об этом дежьёне пару лет назад, но без подробностей. Я могу взять ее на время?

Маэнгель на секунду задумался, затем кинул.

– Хорошо. Но, пожалуйста… будь аккуратна. В Эйнаваре за нее сжигают, а у нас могут посадить в тюрьму или крупно оштрафовать. Слугам запрещено прикасаться к моему столу и книжному шкафу, но если кто-то увидит ее у тебя, могут доложить отцу… Я не хочу проблем.

– Понимаю. – Тиэнна кивнула. – Не беспокойся. Ты сам практиковал это?

Маэнгель миг помедлил, а затем скривил губы и быстро кивнул.

– И как впечатления?

– Дежьён сыроват. – Подумав, ответил молодой граф. – Много… сомнительных моментов. В теории все выглядит хорошо, но на деле… – Он покачал головой, думая, какое слово подобрать. – Он либо не доработан, либо я так и не понял, как правильно его практиковать. В любом случае, это не мое.

– Вот как? – Тиэнна посмотрела на любовника с иронией. – А что с теорией?

– Общая идея в том, что всякое явление или сила, достигая некоего критического состояния, обнаруживает в себе свойства, противоположные изначальным. Предельно яркий и сильный свет слепит и погружает во тьму, сильный холод обжигает, а предельно мужское или предельно женское обнаруживает в себе качества противоположного пола.

– Любопытно. Я прочту и обсудим.

– Конечно.

Маэнгель вновь улыбнулся и легко пожал ей руку на прощанье; Тиэнна устало улыбнулась в ответ и ушла. Была уже середина ночи и даже возбужденное любопытство не могло отогнать желание поскорее очутиться в кровати: долгий и извилистый путь от Браша до Гафета слишком ее измотал.

В Сеигбалаокхе, четвертом круге Преисподней, в мире, называемом Ракош, в землях клана Хангеренеф, в неурочное время были открыты двери храма Лкаэдис, Паучьей Королевы. Облаченные в черную сталь демонические стражи, в обликах которых причудливо соединялись черты пауков и людей, склонились перед герцогом Нихантией, правившим землями клана более четырех тысяч лет. Нихантия протянул руку к вратам и разомкнул запирающее их заклятье; затем он прошел внутрь.

Огромная статуя Королевы нависала над алтарем. Изгибаясь полукругом, на расстоянии десяти шагов от алтаря был расположен первый ряд столов и скамей; за ним следовали второй, третий и четвертый. В храме было темно, тихо и пустынно, пахло остатками благовоний, которыми пользовались во время последнего ритуала, страхом и мертвечиной. Нихантия прошел по центральному проходу; миновав столы с гниющими остатками последней трапезы, он опустился на скамью в первом ряду. Ему нужно было собраться с мыслями, прежде чем обратиться к богине с молитвой.

Как и стражи, охранявшие храм, Нихантия принадлежал к демоническому народу талхетов, и хотя за прошедшие века количество обликов, которые стали доступны лидеру Хангеренефов, перевалило за сотню, его основной облик остался прежним: высокая фигура с двумя парами рук; из тела на уровне нижних ребер вырастает третья пара конечностей – два гибких когтя длиной около метра; четвертая пара конечностей – сильные и быстрые ноги, почти неотличимые от человеческих, если не считать нижней их части: вместо пятипалой ступни там расположен плоский отросток, заканчивающийся когтем. На обеих парах рук так же имеются когти – недлинные и скошенные к низу на нижней паре, длинные и острые – на верхней. Верхняя пара рук длиннее нижней – она используется в основном для боя оружием или без него, в то время как нижняя чаще употребляется для колдовства и письма. На обеих руках, помимо когтей, вырастающих из запястья и закрывающих тыльную часть ладони, так же имеются пальцы – вполне человеческие: одна из многих черт, унаследованных талхетами от тех жен Хангеренефа, что происходили из рода людей.

Некогда Хангеренеф и еще полсотни бессмертных пауков были детьми Королевы, которых она породила более двадцати тысяч лет тому назад. Некоторых своих сыновей и дочерей она пожрала сама, другие основали в Ракоше собственные кланы и стали истреблять друг друга; в конечном итоге талхетских родов осталось одиннадцать. Бессмертие, источником которого для талхетов являлась Королева, распространялось на каждый из родов, а не на отдельную особь, и поэтому среди талхетов существовала иерархия старшинства: старшие пожирали младших и так продлевали свою жизнь. Так соблюдался баланс, ибо потомство талхетов было многочисленно: не сдерживай его рост аппетиты старших, оно вскоре заполонило бы собой весь мир. Три раза в год открывались двери храма Королевы Лкаэдис: в эти дни старшие Хангеренефы пожирали своих детей в ходе ритуальной трапезы, и незримой мистической соучастницей пира, как полагали, становилась в эти часы сама Королева.

Нихантия, правнук Лкаэдис, убивший своего отца так же, как тот некогда убил первого Хангеренефа, знал, что когда-нибудь придет и его черед. Хотя он следил за своими потомками, и убивал как наиболее слабых, так и наиболее сильных, способных когда-нибудь бросить ему вызов – он знал, что настанет день, когда он ошибется. Оружием или магией, интригами или предательством, но кто-нибудь из его детей или внуков возьмет верх, и тогда у клана появится новый лидер. Этого не избежать… если только не убить саму Лкаэдис и не занять ее место – немыслимая, безумная, но такая вожделенная мечта!.. Нихантия потряс головой. Опять эти мысли. Невовремя, совсем невовремя…

Хотя Лкаэдис и считалась бессмертной третьего поколения, за счет храмов и воздаваемого ей почитания Королева обрела божественный статус и лишь на шаг уступала сотворившим Сальбраву Князьям – а некоторых из Князей, низринутых и лишенных силы, она, безусловно, даже превосходила. В ее честь было сложено множество гимнов и ритуальных песен, но теперь, в связи с последними событиями, Нихантия задумался о том, почему так мало гимнов и песен посвящено происхождению Королевы. Разве это не есть великое и чудесное событие, о котором должны слагаться песнопения? Однако, происхождение Королевы оставалось сокрытым.