В конце октября, когда листва деревьев в королевском парке окрасилась в красные и желтые цвета, а дорожки и газоны стали убирать не каждый день, а раз в неделю (о том, что прогуливаться на свежем воздухе, зарываясь по щиколотку в опавшие, но не гнилые листья, благоприятно с точки зрения дежьёна Прогулок и Путешествий, в Дангилате знали даже последние из слуг), во дворце, в Зале Мудрецов, состоялась очередная дискуссия, на которую были приглашены наиболее видные философы, алхимики и чародеи столицы. Почти все они были людьми преклонного возраста и все без исключения уже участвовали в подобных собраниях, являясь во дворец по зову короля – а многие из них и вовсе обитали во дворце постоянно, получая щедрое содержание из рук Теланара, желавшего прослыть мудрым и образованным государем.

Зал Мудрецов был багряно-золотым, отделан парчой и бархатом, украшен хрустальными светильниками, столиками из черного дерева и статуэтками темных, светлых и лунных духов, так или иначе связанных с мудростью. Даже Аллешарих, демон со связкой глаз на поясе, был представлен здесь, скалясь хищной острозубой улыбкой.

Дальняя часть залы возвышалась над оставшимся пространством комнаты на три ступени. Там, на мягких подушках, возлежал король Теланар, изнеженный и утонченный. Поговаривали, что мужчин он любил больше, чем женщин, но это было ложью – и те, и другие оказывались в его постели с равной регулярностью. Некоторые предполагали, что, поступая так, он следует правилам некоего таинственного дежьёна, открытого лишь немногим посвященным.

Пол залы застилали ковры, и на этих коврах, на тюфячках и подушках, возлежали лучшие умы королевства – сегодня их было четырнадцать.

С точки зрения Князей Света и Тьмы единственное, что представляло интерес в Ильсильваре – Школа Железного Листа, организация бессмертных, желавшая возвысить людей и уменьшить власть богов. Но в самом Ильсильваре о той Школе что-либо, кроме чрезвычайно искаженных слухов, знали немногие, однако, помимо нее, в стране существовало великое множество мистических Школ и учений. Для большинства ильсильварцев Монастырь Освобожденных был одним из множества монастырей, в которых занимались духовными практиками аскеты и мистики – за исключением того, что о точном местоположении обиталища тел-ан-алатритов никто ничего не знал. Но разве Монастырь Освобожденных оставался единственным местом, сокрытым от глаз профанов? Нисколько. Для ильсильварца, интересующегося мистикой (а мистикой в этой стране, в той или иной степени, интересовались почти все, кроме, может быть, лишь рабов-чужеземцев) было очевидно, что в мире есть множество таинственных Орденов и скрытых обителей, тайных наставников и мистических сил, желающих сообщить человечеству – конечно, не всем сразу, а лишь избранным – те или иные откровения. О Старших Богах мало кто думал, они отступили на второй план, первый же план заняли различные учителя, бессмертные алхимики и аскеты.

Теланар курил длинную трубку; он затягивался так редко, что смесь трав, дающих легкий наркотический эффект, нередко успевала погаснуть. Если это происходило, специальный слуга, стоявший рядом с троном, немедленно вновь ее разжигал. Одет король был в расшитые золотом штаны и тонкую сорочку; красный пояс, несколько раз обмотанный вокруг тела, был завязан узлом, означающим верховную власть. Поверх сорочки был накинут тяжелый парчовый халат; на ногах – мягкие, также расшитые золотом, туфли; на голове – чалма с крупным алмазом и пером павлина.

После приветствий, поверхностных расспросов и разговоров (король Ильсильвара любил вникать в дела своих подданных), после прибытия последних из приглашенных, настала, наконец, пора перейти к серьезной беседе.

– Друзья мои, – мягко сказал король. Взгляд в строну слуги означал, что тому следовало подать трубку – что тот немедленно и сделал. Король затянулся, выдохнул дым и продолжил:

– Сегодня мы будем говорить о языках и их причине. Кто-нибудь желает высказаться?

Мудрецы переглянулись. Все знали, что король задумал какую-то хитрость: так бывало всегда. Он никогда не поднимал случайную тему: по каждой он заранее придумывал какой-нибудь хитрый вопрос, который своей кажущейся простотой мог поставить в тупик любого ученого человека. Никто не хотел лезть вперед, рискуя выставить себя на посмешище, однако что-то нужно было ответить, и голос подал Рамон Гасадель, высокий и грузный мужчина пятидесяти лет:

– Одни говорят, что языки дарованы людям Небесами, но это мнение вызывает сомнение, поскольку свои языки есть также у обитателей Ада и обитателей Луны.

Сдержанная и рациональная критика гешских воззрений – а именно в Геше учили о том, что все лучшее, разумное и полезное послано человеку силами Света – была почти обязательной частью любой дискуссии, проходившей в Зале Мудрецов. Но король не смог бы ощутить превосходство ильсильварской философии над гешской догматикой, если бы не предоставлял слово обеим сторонам, и поэтому почти на каждой дискуссии в числе приглашенных мудрецов присутствовал Илангур Ратвадельт – гешский богослов, не слишком сообразительный, хотя и образованный. Он регулярно проигрывал в спорах, хотя никогда не признавал поражения в принципиальных вопросах. Когда слабость его позиции становилась самоочевидной, король сам прекращал спор, чтобы не превращать его в травлю. Мальчика для битья не следует бить слишком сильно, иначе тот может умереть от побоев или сбежать.

Было очевидно, на чье именно мнение более чем прозрачно намекал Рамон, и Илангур вскинулся, готовясь немедленно и безрассудно броситься в бой, но Рамон еще не закончил, и гешский богослов не стал его перебивать: Теланар не терпел перебранок. Двое предшественников Илангура были с позором выгнаны из дворца именно за то, что не умели соблюдать правил ведения дискуссии.

– На это обычно возражают, что то лучшее, что обнаруживается у демонов, они переняли от людей, а люди получили это лучшее от Света, и, таким образом, выходит, что Ад получил многое от Небес, – сказал Рамон. – Но если придерживаться этого мнения, придется признать, что не меньше даров и Небеса получили от Ада, а этого обычно признавать не хотят.

На лицах некоторых из присутствующих появились ироничные улыбки.

– Прекрасное рассуждение, – слегка кивнул Теланар. – Однако, оно уводит нас в сторону, к разговору о взаимном влиянии Изначальных и того, что было ими порождено, а говорить мы сегодня хотели о сущности языка. Кто-нибудь еще желает сказать?

– Государь, – подал голос Эван Кидфилд, пожилой длиннобородый книгочей и заклинатель. – Достопочтенный Лато из Салиндры написал в своей «Антропогонии», что язык берет начало в самом человеке, и что человек научил языку демонов Ада, ангелов Небес и чудесных духов Луны.

– Это смешно! – Засмеялся Илангур. – Как человек может научить кого-то? Человек слаб и живет милостью Неба, малейший из обитателей Преисподней, если бы только его сила не сдерживалась солнечной благодатью, мог бы без труда истребить все живое на земле! Как человек может научить такое существо хоть чему-то? Человек сам – ученик: неверный, ленивый и слабый.

– Ваше мнение о том, что все демоны обладает колоссальной магической силой, мы уже не раз обсуждали, – пренебрежительно бросил Лайнис Яклид, практиковавший, по слухам, черную магию. – Была доказана полная его несостоятельность, подтверждаемая не только теорией, но и практикой, ведь среди нас есть те, кто сам призывал демонов и заставлял их служить себе. Магическая сила, как и золото, есть лишь форма власти: у кого-то этой власти много, у кого-то – нет совсем. Есть нищие демоны и богатые люди, и только слепцы и тупицы, огородившие себя от окружающей действительности, но зато преисполнившиеся всевозможной «благодати», могут отрицать это. А что есть сама «благодать»? Чувство трепещущей скотины, ожидающей приближение хозяина, обожаемого за то, что тот кормит ее и бьет палкой; восторг презренного раба, лижущего сапог своего господина.

Илангур хотел резко ответить, но король поднял руку, не давая начаться перебранке.