В глазах Маэнгеля теснились отчаянная мольба и бесконечное обожание.

Протянув руку, Тиэнна взяла мужчину за волосы и сжала пальцы. Ноздри Маэнгеля раздувались от возбуждения и боли.

Она увлекла его голову к себе, заставив сначала вылизывать внутреннюю сторону бедер, а затем влагалище. Последним Маэнгель, по ее мнению, занялся слишком восторженно и бурно, за что был отстранен и безжалостно отхлестан по щекам. После чего ему было позволено продолжить.

…Спустя еще полчаса они, усталые, но довольные, пили красное шеманское вино, и неспешно разговаривали. Черный сапоги и перчатки все еще были на Тиэнне, она поленилась их снимать, однако, поскольку Маэнгель был избавлен от ошейника, это означало, что игра окончена, и сейчас они – просто хорошие друзья, а не любовники.

На столе лежало несколько свитков и книг – развернув один из них, Тиэнна увидела схему странного устройства, внешне напоминавшего шар, обрамленный металлическими ветвями, две из которых, судя по их форме, явно предназначались для переноски и удерживания на весу всей этой конструкции. Шар, предположительно стеклянный, был не сплошным – внутри него, если Тиэнна правильно поняла схему, должны были находиться шары поменьше, линзы и призмы. Металлические ветви, утончаясь и множась, пронизывали внутреннее пространство шара. Она спросила Маэнгеля, что это, и он сказал, что этот прибор называется??? сфера пустоты.

– Возможно, ты помнишь по университетским урокам философии Школу Пустоты?

Тиэнна кивнула.

– Чудики, которые считают, что ничего нет. Путь к истине лежит через отрицание, поскольку положительные утверждения не могут вместить ее… или что-то в этом роде.

– Да, все так. По их мнению все, что есть – не более, чем вибрация, пронизывающая пустоту; когда вибрация исчезнет, все вернется к своему изначальному состоянию. Обычная философская школа с большим самомнением, у нас таких десятки. Большинство ее адептов занимались тем же, чем и все остальные: регулярными медитациями и бесконечными философскими спорами с адептами соседних школ. Но там нашелся один мастер, который решил подтвердить истинность их философии на деле. В юности он был знаменитым алхимиком и чародеем… Лавек Ханлед – возможно, ты слышала о нем?

Тиэнна сделала неопределенное движение головой. За свою жизнь она слышала слишком много имен и не была уверена, что среди них мелькало то, которое сейчас назвал Маэнгель.

– Стихии могут быть разбиты на пары, которые уравновешивают друг друга, – продолжал молодой граф. – Огонь и Вода, Земля и Воздух, Свет и Тьма, Жизнь и Смерть… и так далее. Чем дальше они друг от друга, тем лучше; если же их сблизить, то противоположные их свойства вступят в борьбу и уничтожат друг друга. С помощью астральной алхимии Лавек сумел выделить процесс взаимоуничтожения стихий как некую особую энергию, новый, отдельный элемент – а точнее, элементы, поскольку не-Огонь был не совсем такой же формой пустоты, что, например, не-Свет или не-Жизнь. Обладая вывернутыми наизнанку Стихиями, Лавек стал искать способы проникнуть еще глубже; одного отрицания ему показалось мало – поскольку, согласно философии его школы, все имеет единую основу, Лавек попытался обнаружить в этих анти-Стихиях нечто общее, отрицая теперь уже их. Получилось двойное отрицание: на первом этапе Лавек уничтожал существование вещи, а на втором – уничтожал ее несуществование, образующееся в результате ее исчезновения.

– Я уже запуталась, – сообщила Тиэнна. – Давай пропустим все промежуточные этапы изысканий Лавека и перейдем к результату.

– Я как раз к ним подхожу, – сказал Маэнгель. – Сила, которую сумел высвободить Лавек, убила его и разрушила лабораторию. К счастью, его записи хранились в другом месте; также у него были близкие ученики, которые смогли в них разобраться. Отец пригласил их к себе; новые эксперименты ставились с соблюдением всех предосторожностей. По сути, Лавек нашел способ открывать врата во внешнюю пустоту, нам осталось лишь научиться использовать силу, образующуюся, когда «ничто» начинает взаимодействовать с «чем-то». Сначала, – он кивнул на схему, развернутую Тиэнной, – был проект сделать переносное устройство, но мы от этой мысли отказались: оно выходило слишком громоздким.

– Но установить на летающем корабле его можно?

– Совершенно верно.

– И каков будет эффект от применения? – Полюбопытствовала графиня.

– Подавление любой магии на заданном пространстве. Нейтрализация сил любого стихийного духа вплоть до бессмертных. Может быть, и бессмертных тоже, но с ними до сих пор не было возможности проверить.

– А что с людьми?

– Люди и животные действие этой штуки переживают лучше, но и им не стоит находиться в зоне ее применения. Лавека она убила, но там был концентрированный заряд. Сфера пустоты действует иначе, она накрывает определенную область. Там концентрация ниже. Человек в зоне ее действия испытывает истощение, потерю сил, теряет сознание, а затем умирает. По сути, со стихиалями все происходит так же, только быстрее.

– Отчего такие различия в эффектах?

– Это же очевидно, Ти. – Пожал плечами Маэнгель. – Мы живем на поверхности вещей, Стихии и их духи – в глубине. Сфера пустоты разрушает в первую очередь тот глубинный, нечеловеческий уровень бытия и лишь затем разрушение добирается до поверхности.

Тиэнна задумалась.

– А что происходит потом? – Спросила она. – Вы использовали прибор, уничтожили кусок мира… а дальше? В бытии так и остается дыра? И она не меняет своих размеров, не пытается разрастись? Разве бытие не продолжает вытекать во внешнюю пустоту подобно воде из кувшина, в котором проделали дырку?

– Такие опасения были, – признался Маэнгель. – Но, к счастью, на деле ничего подобного не происходит. Сколько-нибудь долгое время оставаться открытой может лишь очень небольшая дыра. Чем она больше, тем быстрее затягивается. Мы не вполне понимаем, в силу каких причин это происходит. Возможно, само бытие стремится поддержать свою целостность, а возможно, существует какой-то глубинный запрет, какое-то заклятье Имен, созданное Князьями или даже Светилами, которое обеспечивает эту целостность. Точная причина пока неизвестна.

– И много будет толку от этой маленькой дырочки, которую вы проделаете? – Спросила Тиэнна. – Остановите чьи-нибудь чары или убьете какого-нибудь несчастного элементаля… стоило ли стараться? Не легче ли было сделать все то же самое каким-нибудь другим, более привычным способом?

Маэнгель широко улыбнулся.

– Ти, ну что ты, в самом деле… Решение лежит на поверхности. Можно сделать одновременно множество таких мелких дырочек и объединить их силы.

Тиэнна усмехнулась, покачала головой и стала снимать кожаные перчатки.

– Изобретательно. – Оценила она.

– В этом и состоит отличие людей от богов и демонов. – Кивнул Маэнгель. – Боги могут быть сколь угодно сильны, но человек все равно найдет способ обойти их запреты.

– О каком запрете идет речь? – Спросила Тиэнна, натягивая сорочку.

Маэнгель последовал ее примеру и тоже стал одеваться.

– Есть мнение, что разрастись дыре не дает влияние Картваила, бога границ и пределов, которого иногда называют еще Стражем Пустоты. По крайней мере, такова одна из версий. Наиболее… как бы это сказать?.. наиболее мистическая.

– Ты в нее веришь? – Тиэнна одела платье и потянулась за пояском.

– Не слишком. Я не простачок, который стремится объяснить всё, что происходит, волей богов. Должно быть какое-то естественное объяснение. Мнение о том, что Сальбрава сама каким-то образом стремится сохранить свою целостность, мне нравится больше.

Тиэнна на секунду задумалась. Затем она надела туфли и сказала:

– Но ведь это тоже самое. Боги и духи – это и есть «сама Сальбрава», ее душа. И та часть Сальбравы, которая оберегает целостность мира, носит имя Картваила, лунного бога границ.

Маэнгель отмахнулся.

– Ты слишком все поэтизируешь. Тем более что Картваил, судя по легендам, давно мертв.