Под водой мерфолки, будучи лишёнными возможности общаться вербально, общались силой мысли, их способность переговариваться без слов посредством телепатических импульсов была уникальна и не имела магической природы. Редко кто слышал речь мерфолков, ещё меньше было тех, кто знал фонетические, синтаксические, грамматические и иные аспекты их языка. На суше жители океанов, если у них была охота поболтать с сухопутными существами, говорили на всеобщем, и их раздвоенные языки делали речь слегка шепелявой, неприятной на слух, порой неразборчивой, а потому мерфолков постоянно приходилось переспрашивать.

Если послушать легенды старых понтификов в подводных храмах, то богиня Эмельтэ после создания рыбников столкнулась с гневом других богов — Всеотца и Матери-Природы. Верховный Отец и Госпожа Природа обвинили молодую покровительницу морей в том, что её дети-рыбники настолько сильно напоминали уже живущих на Сикце людей и эльфов, что налицо были все признаки плагиата, если бы такое слово существовало в ту далёкую Эру. Возмущённая облыжными поклёпами, Эмельтэ задумала сотворить совершенно новую форму разумной жизни и сделать её доминирующей в поистине бездонных океанах Сикца. Тридцать дней и тридцать ночей вечно молодая и вечно прекрасная Морская Владычица, оправдывая статус Творца, создавала образ будущих мерфолков.

Уже через полвека, в середине Нулевой Эры, численность мерфолков перешла за отметку в десять тысяч и в водах тёплого Икверого моря возник крупный город Ниаванаадалаг, в будущем ставший столицей подводной империи.

***

Нага, скрестив руки на непокрытой сдутой груди, наблюдала за неуклюжим палачом, её толстый длинный хвост, свёрнутый в два кольца, подрагивал, топорщился овальными, блестящими от жира чешуйками. Маленькую, гордо посаженную на тонкой вые голову венчало два серповидных, загнутых дугой гребня, похожих на рога. На вид наге было лет сорок, особенно её возраст выдавали перья, растущие на предплечьях и на месте ушных раковин, — тёмно-багровые, изрядно потемневшие от солёной воды Кораллового моря.

Стоящие позади треугольником тритоны выглядели гораздо старше, несли на себе рифлёные доспехи, выточенные из кораллов, коими было богато одноимённое море. Кораллы для своих нужд мерфолки чаще всего добывали на северных атоллах, в тёплых лагунах которых располагали подводные промышленные кварталы. Помимо кораллов, змееногие использовали кожи акул, гиппокампусов, гигантских змей, усатых китов, кракенов, панцири черепах и морских дьяволов, а также уникальный материал — пинелиновую сталь, что по прочности могла конкурировать со скуу’вракским анминитом. Пинелиновую руду мерфолки добывали в подводных шахтах в самых тёмных и холодных пучинах моря. Как потом из руды выплавляли сталь и ковали различные предметы — до сих пор оставалось загадкой для многих наземных рас, ведь даже огонь чисто магического происхождения, без которого немыслимы были работы кузниц и плавилен, не мог гореть в водной среде. Мерфолки же самодовольно ухмылялись и говорили, что «их раса никогда не зависела от огненной стихии, и даже если в один прекрасный день дарованный смертным в начале Нулевой Эры божественный огонь исчезнет во всём Сикце и больше не появится, мерфолки этого даже не заметят».

Невооружённым глазом было видно, что важная нага едва не засыпала от скуки и постоянно зевала, прикрываясь перепонкой между пальцами. Если кто-то из горожан имел безрассудство приблизиться к наге хотя бы на расстояние вытянутой руки, тритоны угрожающе шипели и сильнее сжимали трёхпалыми кистями личное оружие. Все трое тритонов были вооружены замысловатыми протазанами, у которых длинное древко обвивал морской змей с точащим из раскрытой пасти остроконечным лезвием из отливавшего морской синевой пинелина. Челюсти змея выполняли роль ушек протазана и были усеяны остро заточенными клыками. Обычно стража, вооружённая подобным колющим оружием, приставлялась к действительно важным мерфолкам. Нага, если судить по помпезному хвостовому плавнику, усеянному разноцветными полупрозрачными перьями летучих рыб, и пышной сегментной юбке с ракушковым подолом, была консулом или иным высоким должностным лицом. Такие господа редко выползают на сушу, и встретиться с ними шанс очень невелик.

— Я, пожалуй, пойду на корабль, — шепнула Козочка на ухо Элизабет, — ну её, эту казнь, к тому же тут до тошноты отвратительно находиться.

— Понимаю.

— Я тоже уйду, — промолвила Аврора, — не хочу тут быть. Я лучше побуду с Шай’Зу.

— Уверена? — посмотрела на свою ученицу эльфийка.

— Уверена! — пискнула девочка и упёрлась кулачками в бока. — Я присмотрю за Шай’Зу, не бойся.

— Что ж, ступайте, а мы с Форсункой ещё немного задержимся. Нам нужно забрать у Ольхтанда её топор. Иди, крошка.

Аврора поспешила покинуть городскую площадь, чтобы, не дай боги, не встретиться взглядом с чёрными и блестящими глазами волоокой наги. Когда она в последний раз поддалась подобной гипнотизации и потеряла бдительность, то лишилась мизинца. Она помнила любимую поговорку бывалых рыбаков Усоньки: “При встрече с мерфолком отведи взгляд в сторонку”. Опасно было не то что смотреть в их бесплотные, лишённые белков и радужных оболочек глаза-антрациты, но даже бросать мимолётные взгляды: вмиг увязнешь в этих глазах, как в густой смоле, и твой разум поглотит неизбывное бессилие, опасно граничащее с натуральным гипнозом. Аврора помнила и глаза Форсунки, большие, влажные, чёрные, очень похожие на глаза мерфолков, но у рыбницы они были непроницаемыми, холодными и бесстрастными, такими, в которые можно было без опаски заглядывать, чтобы иметь прямой зрительный контакт. И изредка в них разгорался добродушный игривый огонёк, особенно когда Форсунка невинно «шутила» над юной Авророй, а потом обхохатывалась над её реакцией.

— Куда ты так спешишь, девочка? — Аврора услышала позади удивлённый голос Козочки и значительно сбавила шаг. Эшафот и нага остались позади, впереди петляла полупустая городская улица, стиснутая безвкусными двухэтажными особнячками с мансардами и однотипными резными фасадами, увитыми трассами паровых труб. За ними в пасмурное небо высились серые и скучные многоэтажные кирпичные дома, ещё больше удручающие своим однообразным внешним видом.

— Не хочу, чтобы та нага смотрела мне в глаза, — несколько смущённо призналась Аврора, будто стыдилась своей фобии.

— Знаю, у тебя не самые лучшие воспоминания, связанные с мерфолками, но всё же не стоит теперь бояться их, как огня, — дриада догнала девочку и зашагала рядом. — К тому же алые наги должны благодарить тебя за поимку убийц их родичей.

— Спасибо, как-нибудь обойдусь без их благодарностей, — вздёрнула носик юная чародейка. —Хватит уже о мерфолках, пожалуйста. Посмотри вокруг — на улицах ни души. Сейчас почти все горожане запрудили центральный майдан, чтобы поглазеть на казнь. С кем ты собираешься общаться, кроме меня?

— Для начала я намеревалась отобедать и немного передохнуть на корабле, к тому времени гномов должны уже казнить, а народ разогнать. Тогда и прогуляюсь по Ветропику, но буду держаться подальше от Богатого района. Отвратительно там находиться. Отвратительнее, чем в Нищем.

— Странно, — покачала головой Аврора, — мне казалось, ты вчера по горло насытилась общением с людьми, когда они окружали тебя, тыкали пальцами, передразнивали твои фразы и смеялись над твоим произношением.

— Пускай смеются, чем больше я их слушаю, тем глубже избавляюсь от нежелательного прононса, а что касается прикосновений — это действительно неприятно, но что поделать, если вы, люди, такие любопытные? Кажется, если вы не попробуете что-то наощупь, то не поверите до конца своим глазам. Вам крупно повезло, что моя кожа не выделяет ядовитые миазмы, а прикосновения к шкуре не обращают в камень и не воспламеняют волосы. Иначе бы треть города ходила с обугленными головами, треть навеки застыла в каменных оболочках и ещё треть лежала бы замертво, а оставшиеся горожане уже подняли бы меня на вилы и рогатины.