Крыши содрогнулась от такой мысли. Не это ли она ощутила, не это ли отпугивает и отгоняет всех от дома?
- То есть он захочет взять и меня?
Снисходительная улыбочка вернулась. Крыша решила не обижаться. - Не тебя. Если только попытаешься напасть... Нет. Меня. В меня он охотно запустил бы когти. Я как раз чувствую, знаешь ли... Он пытается.... - Голос юнца затих, будто сокрушенный мыслью. Он скомкал брови. - Знаешь, это был бы своего рода вид бессмертия. Ты не умерла бы. Он не позволил бы тебе.
Крыша вновь содрогнулась - не от близости дома, а от близости этого человека.
Парень постучал костяшками пальцев по камню ограды. - Хорошо. Поглядим. Если не вернется, придется подловить его где-то еще. - Он побрел назад, немузыкально посвистывая.
Женщина осталась позади, все еще дрожа; впрочем, виновата была скорее промозглая островная погода. Ей казалось, что Геф совершил ошибку, послав за столь странным типом. Что они ввязались не просто в свару уличных банд, но в нечто более опасное и наводящее ужас.
Наконец она решила послать Гефа в Бездну и держать голову пониже. Если будущее сулит лишь драку с участием типов вроде этого, от которого идут мурашки по коже, то...
***
Запертый в неофициальной тюрьме, Тайскренн не заботился отслеживать течение обыденности. Он упорно предавался созерцанию и достиг точки, в коей медитация стала поистине вневременной. Для него стало внезапным сюрпризом пробуждение плоти. Жрец заморгал, возвращаясь в здесь и сейчас; увидел в проеме открытой двери двух прокторов Телло - они как раз опускали посохи, коими бесцеремонно тыкали его.
Кивнув, он медленно встал на зудящие ноги. Прокторы указали путь, провели его по кружным, мало используемым тоннелям к запертой двери, которую он узнал: боковой вход в палату приемов.
Будь что будет. Он невиновен ни в чем дурном, истина еще явит себя.
Он и надзиратели ждали. Наконец дверца отворилась. Там ждала жрица в алой рясе, стражница из Клыков Д'рек. Вооружена она была лишь коротким изогнутым кинжалом; впрочем, этого хватало, чтобы наводить порядок - клинок в залитых воском ножнах был столь густо напитан ядом скорпиона, что служба в Клыках считалась самой опасной обязанностью. Один случайный порез и...
Суровая на вид женщина поманила его. Лишь сейчас Тайскренн ощутил укол неуверенности: приговоры суда исполнялись обыкновенно без излишних промедлений, именно Клыками Д'рек. Он вошел, щурясь - палата суда была почти темной. Разумеется, намеренно. За базальтовым столом восседали семь судей, семь жрецов высокого ранга. Телло занял центральное место, полагающееся Демидреку; при виде Тайскренна лицо его омрачилось неодобрением. Перед столом суда стоял жрец, которого Тайскренн не ожидал увидеть в столь важной роли - Фенереш не достиг еще соответствующего ранга. Да и за столом, понял он, двое слишком низки по статусу, чтобы творить суд. Остальных также нельзя было отнести к числу его приятелей. Салин и Эллеч - многолетние соперники покойного Ифелла; двух других священников среднего ранга Телло, похоже, продвинул в последнее время. Тайскренн и не думал, что ряды жречества могут быть так быстро и тщательно перемешаны. Телло времени не терял.
Он обежал взглядом зал и увидел небольшое число зрителей - слишком малое, учитывая тяжесть обвинений и, смел он надеяться, важность дела. Фенереш указал на него и провозгласил: - Введен обвиняемый. - Судя по горделивой и самодовольной улыбке, этот ничтожный тип искренне наслаждался происходящим.
К удивлению Тайскренна, суд был в разгаре. Фенереш, в качестве обвинителя, уже выступил с речью и начал вызывать младших служителей, задавая вопросы. Тайскренн лишь воздел брови, раз за разом выслушивая характеристики самому себе: недружелюбный, высокомерный, холодный, бесчувственный, надменный, впавший в заблуждения, тщету и напрасные амбиции, безжалостный, самовлюбленный, лживый манипулятор, карьерист!
Ну, с последними пунктами он, пожалуй, готов был согласиться... Тайскренн набрал воздуха и возвысил голос, перекрикивая бубнящего Фенереша: - Все это верно. Но изъяны характера - не преступление.
Фенереш всплеснул руками, всем видно показывая: "Видите? Я же говорил!"
Телло, заметил он, не шевелился, сложив толстые руки на груди. А вот Салин подалась вперед, захлопав ладонью по столу судей. Старая Салин, призванная следить за дисциплиной членов культа - например, в Ямах. - Разумеется, - сказала она, обращая холодный взор на Фенереша. - У вас имеются обвинения более ощутимого характера?
Фенереш поклонился. - Именно, госпожа. Я лишь обрисовал для суда фон. - Он сделал жест второй стражнице. - Привести жреца Имариша Лакуна.
Тайскренн постарался не морщиться. Ради воли Великого Червя, этот еще гремит костями? Ну что важного он может сказать?
Клык ввела иссохшего старца. Седые волосы его торчали клочьями во все стороны, будто жрец угодил в песчаную бурю. Покрасневшие глаза метались по храму, пока не обнаружили Тайскренна; он вытянул руку и начал яростно кивать. - Да, да, - раздалось хриплое воронье карканье. - Этот самый. Скользкий мошенник. Проходимец.
Фенереш замахал руками: - Прошу! Суд желает знать, в чем ваши обвинения.
Жрец приосанился, уж как мог. Прижал артритическую руку к груди. - Почти два десятка лет я помогал почтенному Ифеллу. Вы все знаете. Я носил красный пояс и был горд служением! - Он выбросил корявый палец в сторону Тайскрена. - Потом появился этот. Разнес ложь обо мне, подорвал авторитет. Трюками и обманом вошел в доверие Ифелла. Обратил его гнев на меня... на меня, посвятившего всю жизнь... Он украл мое место!
Тайскренн лишь покачивал головой. Старик так и не оправился, когда его попросили уйти в отставку. Но он же почти ослеп и стал забывчив; да, сам Ифелл четыре года назад пришел к заключению, что рассудок его помутился.
Фенереш сложил руки за спиной и сказал, понизив голос: - О каких же... трюках... вы рассказываете?
Старик радостно закивал, тряся указующим перстом. - Он украл бумаги и скрыл их - важнейшие послания культа - а винил меня! Он писал ложные заметки и доклады, подписывая моим именем! Он заставил меня казаться слабым... - мокрые губы старика начали непроизвольно дрожать, он неистово моргал, - и негодным к должности... а я лишь служил великому мужу! Ублюдок, он разбил мне сердце!
Тайскренн понимал, что ему не следует качать головой, но не мог остановиться. Да, он привлекал внимание Ифелла к ошибкам помощника - потерянным документам и неверным записям - но его заставлял долг. Похоже, Лакун с тех пор деградировал еще сильнее, и это должны заметить все!
- Он даже... даже... - Лакун запнулся, сглатывая и озираясь как потерянный.
- Да? - настаивал Фенереш. - Что он сделал? Вы можете рассказать - не нужно бояться его.
"Бояться? Меня?" Тайскренн умоляюще поглядел на Салин. "Прошу! Обвинитель манипулирует свидетелем!"
Старик облизнулся. - Он даже... хвастал, что будет следующим Демидреком! - Он обхватил себя руками и почти провизжал: - Сказал, что готов избавиться от Ифелла!
Некоторые слушатели взволновано охнули при таком откровении. Тайскренн брякнул: - Да ладно вам! - и тут же пожалел о сказанном. Шестеро судей сверкали на него очами, лишь Телло опустил голову. Фенереш простер к Тайскренну руки, словно демонстрируя любопытный образчик, и пробормотал так громко, чтобы слышал весь храм: - Вижу, угрызения совести его не мучают...
Разъяренный нелепым судилищем - а более всего собой - Тайскренн заскрипел зубами. В висках стучало. Он играет на руку потному Фенерешу! Но... слабость и глупость Лакуна ведомы многим. Конечно, эти обвинения отнесут на счет помраченного рассудка. Жрец окинул взглядом галерею и, хотя не ожидал услышать слова сочувствия и увидеть приветственные кивки,- был поражен тем, сколь многие смотрели на него с откровенным презрением.
Он не был столь наивен, чтобы верить, будто здешний суд привержен абстрактным идеалам истины и справедливости; однако стоило попытаться призвать к доводам простой логики и здравого смысла. Тайскренн взглянул в глаза Салин, громко крикнув: - Но где доказательства?
