У решетки он взял просунутую полоску и направился к кухонным шатрам. Пустынное солнце как ломом ударило по голове и плечам, пока он пересекал открытое пространство. Пот уже тек по спине. В этой части ямы построили закутки для кур и овец. Дальше шли орошаемые по ночам огороды - уход за ними служил самой милосердной работой для совсем ослабевших. Седобородые старцы опирались на заступы и вилы, следя за ним усталыми взорами, ибо он был отнюдь не типичным гостем сей юдоли: в три, а то и в пять раз моложе других.
Здесь, у северной стены блестел бирюзой бассейн, но даже высохшие от жажды люди, даже животные не касались воды. Она лежала, ненатурально гладкая и недвижимая, маня наполнить горящие глотки и ссохшиеся желудки... но была она непригодной для питья. Зловещая синева выдавала истинный характер бассейна - губительную щелочь.
В кухне он получил миску, половник каши и совсем высохший хлеб. Иногда тут давали вареное мясо черепахи или рыбу, но ходили слухи, что черепахи почти уже повывелись.
Он поел, скорчившись в скудном клочке тени, затем встал, чтобы влиться в строй и найти пару на день. Оказавшись около стражников, получил в руки молот с длинной ручкой. Плечи опустились: снова забой. Этот проклятый труд его убивал.
- Прости, приятель, - прогудел мрачный голос. Он оглянулся, увидев приземистого некрасивого мага, Хохолка. Пот уже обильно оросил медного оттенка, лысую как булыжник голову.
Стражник сунул Хохолку бронзовое кайло и велел идти дальше. Хохолок вел напарника в лабиринт тоннелей. Чуть отойдя от стражи, замедлил шаги и сказал: - Нет перемен в состоянии твоего друга?
- Нет.
Хохолок понимающе хмыкнул. Они шагали по узким переходам, пока не уткнулись в тупик. Здесь маг начал лупить кайлом по стене, а Танцор горбился, дробя упавшие камни - штрек был для него слишком низким, чтобы махать молотом через плечо.
Между звучными, оглушающими ударами Хохолок сказал: - Знаешь ведь, он не поправится.
Танцор, сжав зубы от натуги, проскрипел: - Посмотрим.
- Дело в пыли. Его разум или дух - иные назвали бы это Ка - распался. Потерялся. Бродит ныне по Садкам как призрак.
- Как она действует?
- Пыль?
- Да.
- Ну, никто не знает в точности. Она подавляет магию. Высасывает.
Костлявый седовласый старик, который клал камни в корзину, выпрямился и подошел ближе. - Подумай о воде, - начал он.
Танцор пошевелил молот, подумал о сухом горле. - Лучше не надо.
Старик снисходительно улыбнулся: - Вода течет свободно, да? Но, замерзая, держит форму. Понятно? Кое-кто думает, что руда замораживает магию. Или металл. Расплавленный, он течет. Потом застывает. Отатарал охлаждает магию.
- Спасибо за лекцию, Эфен, - закатил глаза Хохолок.
Эфен лишь воздел седую бровь. - Уверяю, здесь бескрайнее поле для исследований.
Хохолок махнул ему рукой. - Ну, не имею ни малейшего сомнения.
Старик поднял корзину и удалился. Хохолок презрительно бросил вслед: - Ученые!
Танцор взялся за молот. Сделав несколько ударов, спросил: - Что же это за место?
Коренастый маг пожал плечами: - Доходное. В частных руках.
- Не тюрьма?
Маг смерил его взглядом. - Не совсем. Фаларийские пираты, что здесь заправляют, берут деньги за то, чтобы кое-кого убрать с глаз.
- Вроде ученых и нарушителей спокойствия?
Улыбка мага была широкой, как у лягушки. - Ага. Вроде того. Чтобы забрать меня, понадобились двое фалах"дов и один поборник Святого Города. Только в таком месте можно спрятать людей вроде меня.
- Магов. Тюрьма для магов.
- И политиков, и воров. Но не для хитрых уток вроде тебя.
Танцор снова принялся измельчать породу. - Вроде меня?
Хохолок оскалился, показав гнилые зубы. - Я за тобой присматривал. Это место тебя не удержит. Не по тебе создано. Полагаю, дружок твой долго не протянет... и тогда ты сделаешь ноги.
- Да ну?
- И заберешь меня с собой.
- С чего бы?
- Ты же хочешь выбраться с острова, а? - Маг огляделся, убеждаясь, что они в одиночестве. - Я знаю, где спрятаны лодки.
Танцор разочарованно потряс головой. - Здесь нет своих лодок. Лодки снабжения привозят еду и воду, увозят руду. И всё.
- Так говорит стража. Но я тут уже давно и кое-что слышал.
Танцор вернулся к измельчению камней. - Например? - спросил он между ударами.
- Острова вообще-то принадлежат вольным племенам. Прямо сейчас их требуют вернуть досийцы. Если какой-то из фалах"дов сцепится с Досин Пали, здесь все наизнанку вывернут. Вот почему стражники припрятали лодки.
- Ладно. Но почему ты не ушел?
- Не получается. Не умею лазать по стенам, не слажу и с одним стражником. Но ты... - он улыбнулся лягушачьим ртом и подмигнул, - в тебе есть нечто особенное. Я точно знаю.
Танцор молчал. Продолжал молотить камни, хотя ладони уже пылали огнем. - Я не уйду без партнера.
Хохолок весело кивнул. - Буду ждать. Уже недолго осталось.
Остаток дня Танцор трудился в молчании. Когда вечерний звон возвестил перемену, он вернулся наверх, сдал инструмент и получил новый жетон - на ужин.
Ел он в своей нише. Плечи и руки содрогались, их едва можно было поднять ко рту. Масло с каши он сохранил для Келланведа, протолкнул в губы, не ведая, глотает парень или нет. В сумраке ему казалось, что тело мага стало полупрозрачным, будто образ или тень плоти. Прищурившись, он протянул руку и ощутил грубую ткань рубахи. Покачал головой, шлепнувшись на приступок, дабы обрести беспамятный сон голодных и переутомленных.
Пробудил его стук кулака по камню. Танцор поднял голову. - А?
- Привет. Это я, Эфен. Могу войти?
Танцор спустил ноги. Было темно, пустыня за ночь промерзла; он туго натянул на плечи единственное одеяло. - Входи.
Полог откинулся, вошел тот дряхлый старик. - Прости за вторжение. Удивишься, если я попрошу дозволения осмотреть твоего друга?
Танцор не видел препятствий. - Давай. Но ты знаешь, на что смотреть?
- Поистине да. Я из таноанцев. Странник Духа. Тебе это о чем-либо говорит?
Танцор пожал плечами. - Нет.
Сухая улыбка тронула губы старца. - Спасибо. Ты лекарство от тщеславия. И правильно. Вам всем нет причин помнить имя Танно и понимать, что оно означает.
Он поглядел на Келланведа; Танцор заметил, как переменилось выражение лица - брови взлетели от удивления, старик отпрянул и поднял руку, словно защищаясь. В желтушных воспаленных глазах Танцор читал восторг. - Прошу, скажи... каковы были обстоятельства вашего, гмм... явления здесь?
Танцор рассказал.
Эфен кивнул. - Так. А его садок - Рашан, правильно понимаю?
- Нет. Меанас.
Таноанец был искренне поражен, не сразу обретя дар речи. - Разбитое Королевство. Весьма необычно. Итак, он провел тебя сквозь Тень.
Танцор подумал и покачал головой: - Не совсем. Мы прошли через врата Тени в...
Странник Духа что-то прошипел и сел на уступ ниши. - Третье Королевство? Опиши же его!
Танцор пожал плечами. - Там было темно и безжизненно. Поля пепла - как будто там пронесся огненный шторм, испепелив всё и вся.
Старец прижал ладонь ко лбу. - Стонущие Равнины? - удивленно пробормотал он, взирая на Келланведа. - Итак... дух его растянулся над тремя мирами: нашим, Тенью и так называемым Шрамом. Потом был взят Отатараловой пустыней... - Эфен сел прямее, сверкая глазами. - У нас, таноанцев, есть один ритуал... смертельное испытание. Если ты решишься рискнуть своей сутью, своим разумом, ты идешь в Пустыню и поешь - призываешь наши версии Садков - и принимаешь преображающие силы. Это почти самоубийство. Но немногие, что возвращались... возвращались измененными. Способными на небывалое... - Он отвел глаза, склоняя голову над Келланведом. - Знаешь, это корень нашей силы. Странствие духа. Говорят, погружение в Меанас сводит с ума. Если твой друг успел закалить рассудок против причуд Садка, тогда, может быть... удар отатарала... вдруг есть шанс... - Он воздел руки.
