— Ясно, — сухо перебила Бансабира. Молниеносно в ее голове сложился замысел Тахивран. Мужчины увидели, как в спокойном с виду лице мелькнул расчет.

Бану села за стол — неспешно и с достоинством. Куда теперь торопиться?

— Тахивран предложила подавить его Дайхатту и в случае успеха, видимо, руку своей дочери? Что-нибудь в духе: зачем тебе, Аймар, танша забытых богами земель, когда можно породниться с династией, а через нее — с Зеленым домом? Зачем тебе север, если ты можешь объединить юг? Зачем вдова, когда под боком ждет девственница? Тьфу, — искренне отплюнулась Бану, — дешевка. А Аймар битый час нес какую-то чушь, но словом не обмолвился о предложении, подонок. Это важная новость, Серт, — искренне поблагодарила танша. — Возвращайся на праздник, и, если еще что узнаешь, сообщишь вечером.

— Слушаюсь, — отозвался Серт и, уловив нужную ноту во взгляде тану, оскалился. Кивнул и вышел.

— Ну, дешевка или нет, — осторожно начал Гистасп, когда за блондином закрылась дверь, — а помолвка Дайхатта и рами меняет многое.

— Ничего это не меняет, — отмахнулась госпожа. — На данный момент ничего нет страшнее исчезновения Юдейра, — поведала Бану, и Гистасп прочел в ее лице не сетование, а готовый созревший план.

— Что мне делать? — с готовностью генерал встал вплотную к столу, за которым стояла танша.

— Тебе? — Бану глянула на него с интересом. — Праздновать, — ответила вдумчиво, поднялась.

Глаза попросту заволокло от одной этой фразы. Генерал сглотнул, стараясь совладать с голосом.

— Вы что задумали?

— Найти опытного разведчика, пока ты отводишь моих людей обратно в чертог. Обычно, конечно, Гобрий у нас отвечает за отход, но раз уж его нет, — непринужденно поразмышляла танша.

— Где вы будете его искать?

— Думаю, в Храме Даг.

— Я поеду с вами, — выпалил безапелляционно.

— Тебе приказано отвести людей в чертог, генерал, — спокойно отказала Бансабира. Гистасп скрипнул зубами: снова эта чертова пропасть. Снова танша напоминает о дистанции между ними. В пекло ее.

— Великое море в январе не щадит никого, — впервые в жизни Гистасп повысил на Бансабиру голос, надвигаясь почти угрожающе.

— Гистасп, — Бану от неожиданности остолбенела с какой-то бессмысленной улыбкой.

— Я не для того зашел так далеко, чтобы позволить вам сгинуть среди бурь.

Бансабира затаила дыхание, отступила на полшага.

— А как далеко? — нехорошее предчувствие закралось в душу. Она положила ладонь на рукоять кинжала.

Гистасп прикусил язык, озлившись на себя. Бесхребетный сопляк, разболтался. Не дайте Боги узнает, что он говорил с Маатхасом, проблем не оберутся они с Сагромахом оба. Надо срочно что-то предпринимать.

Но ничего, кроме самого тривиального, пошлого и примитивного варианта в голову не шло, а танша, между тем, хмурилась все сильнее и рукоять кинжала за поясом платья сжимала все тверже.

Мужчина в один решающий шаг обошел стол, положил руку Бану на плечо, чуть потянув на себя, наклонил голову. Бану не отодвигалась, и Гистасп успел ощутить на губах теплое дыхание, прежде чем:

— И что ты собираешься делать? — замер, остановленный вопросом.

И впрямь, что? Он усмехнулся бы над собой вслух, но ситуация сейчас складывалась так, что смелости хватало только на мысли. Что он будет делать? Поцелует Мать лагерей? А потом что? Потянется руками, подтолкнет к кровати, сбросит платье, от которого вообще-то можно просто раздвинуть полы по разрезу? Сколько он проживет, прежде чем Бану остановит его? Сколько он проживет, снедаемый собственной совестью и попранной гордостью, если она не возьмется его останавливать?

Гистасп отпустил руку госпожи и теперь сам отступил от нее на шаг. Их отношения совсем другие. Он принял их такими, создал их такими, устранил все преграды, мешавшие им. Потому что радовался с первой минуты, как осознал: эти отношения делают его душу благороднее, возвышают над обыденной интимной верностью, цена которой не так уж и велика.

Альбинос не опускал ни головы, ни глаз, глядя в лицо владычицы прямо, ибо знал: она уважает в нем свойство не прятаться от собственных ошибок.

— Глупости, — ответил Гистасп.

— Я вижу, — отозвалась танша и, отвернувшись, снова пошла к окну, не подавая более вида, что чем-то обеспокоена.

— Будь я на месте Тахивран, — как ни в чем ни бывало, продолжила Бану, стоя у окна, — я бы поступила таким же образом.

— О чем это вы? — Гистасп облегченно выдохнул, ничем не показывая этого, и расположился за столом без приглашения.

— Может, бунт на Перламутровом и впрямь имел место. Но будь я на месте раману, я бы сделала так, чтобы другие попросту в это поверили.

— Хм? — с любопытством протянул Гистасп. Бану оглянулась через плечо, прищуриваясь.

— Любой мятеж можно спровоцировать, а его видимость спровоцировать еще легче. Я бы заслала человек двести или триста с харизматичным лидером, которые подбили бы на смуту без всякой действительно значимой цели какое-нибудь поселение. Хотя, в целом, обойтись можно и без этого, но так убедительнее и правдоподобнее, если мы говорим о приказе Тахивран, которая никогда не видела поля сражения и не имеет представления о ценности человеческой жизни.

— Тогда мятеж организуют доверенные лица и вообще можно свести жертвы только к недалекому местному населению, которое повелось на какое-нибудь вранье, — смекнул Гистасп.

— И до которого раману дела нет, — подтвердив, кивнула Бансабира. Вернулась к столу и, вытащив из-за пояса кинжал, чтобы рукоять не утыкалась в ребро, расслабленно уселась в кресло. — Единственная ее задача — заставить Дайхатта сделать выбор самостоятельно, при том, что выбрала она фактически за него. Она обещает ему куш за устранение проблемы, существующей ровно настолько, чтобы заставить Аймара поверить, что он не зря ходил по Великому морю.

Гистасп про себя согласился: действительно, лучший способ активизировать молодого амбициозного тана — заставить его думать, будто решение занять активную позицию он принял сам.

— Очевидно, что именно он выберет, но для других и для самой себя, обеспечив бунт, Тахивран оказывается образчиком справедливости. Проклятье, — неожиданно выругалась Бану, сжав кулак, отчего Гистасп на мгновение перестал дышать. — Я хороший лидер для вояк, но все еще проигрываю Тахивран в политике.

Гистасп поводил губами, раздумывая и надеясь все-таки разобраться, что происходит в голове у госпожи.

— Поэтому в качестве претендента на свою руку вы рассматривали Дайхатта?

Бану воззрилась на генерала исподлобья.

— Мать Сумерек, нет, конечно. Я понятия не имею, насколько Дайхатт хорош в политике. Поэтому, — подчеркнула танша, — я стараюсь скрепить союз с Иденом Ниитасом. Его военная мощь после Бойни невелика, но моя — могущественна. Однако, с моими нынешними способностями в невоенном управлении за Тахивран, а порой и за Каамалом, мне не поспеть в одиночку. Зато дед, играя на этом поле, явно наслаждается.

Гистасп, притушив взгляд, усмехнулся куда-то в пол: правда, почему бы еще она так стремилась восстановить отношения с дедом, как не из-за выгоды? В душе Гистасп посмеялся — не стоило даже ждать от танши чего-то иного.

— На мое счастье, — продолжала тану, — мы с Иденом в родстве, у нас был официальный повод к перемирию, чтобы это не вызывало лишних вопросов.

"Но единственная причина нашего союза — во взаимопомощи" — домыслил Гистасп вывод, который Бану предпочла не озвучивать.

— А что, — альбинос постарался увести разговор в чуть иное русло, чтобы окончательно во всем разобраться, — если вы ошибаетесь, и раману и в помине ничего такого не выдумывала? Что если на Перламутровом в самом деле бунт, которым Тахивран просто сумела ей воспользоваться?

— Значит, она не лишена ловкости. В любом случае, надо проверить, и для этого пурпурная разведка не сгодится.

Гистасп поднял брови. Бану откинула голову назад: