— Рыбы?

— Ну, собаки обычно верят в то, что хозяин будет рядом и защитит их. Коты — в собственное превосходство. Пчелы — в служение королеве. А в рыбах я мало понимаю, чтобы утверждать что-то подобное.

— Наверняка, больше чем я, — буркнул Гор.

— Светел твой день, Тиглат, — попрощалась Шиада, отворачиваясь.

— Я хотел еще…

— Нет, — оборвала жрица, не оборачиваясь. — меня ждет Гленн.

— Я просто хотел попросить тебя передать кое-что Бану… Бансабире, если найде…

Шиада все-таки замерла и, не отнимая руки от посоха, на который опиралась, глянула через плечо.

— Ты же понимаешь, что такие важные вещи надо говорить лично, Гор? — спросила женщина раздраженно и, совладав с собой, уже спокойнее обронила:

— И тебе в любом случае представился бы этот шанс, даже если бы ты ничего не сказал мне.

Гор открыл рот, но промолчал, не в силах сказать ничего, хотя и хотел сказать все сразу. Это что же выходит? Их встреча, очередная встреча, предрешена? Неужели опять, неужели снова ему, человеку, который по-своему служил Матери Сумерек, но никогда не верил ни в какие предначертания, необходимо поверить, что они возможны?

Шиада достигла Гленна только через десять минут.

— Ты как? — спросила жрица.

Друид стоял, запахнувшись в плащ, и смотрел вперед. Он обернулся, взглянул на Шиаду, и повел плечом.

— Пойдем? — спросил он разбито.

Шиада кивнула, наколдовала чары скрывающего плаща, так что кроме Гленна ее не видел никто, да и он видел скорее морок или силуэт, чем полноценного человека. Но все же так будет верно: Гленн пришел сюда, как странствующий монах-отшельник, и возвращаться по тропе через утес, от вершины в долы, должен так же.

Друид тоже наколдовал себе иной облик.

— Куда теперь? В Адани? В Архон? В Яс? — спросил он тихонько.

— Обратно, в Иландар.

— Что?

Гленн остановился и уставился на женщину.

— Что? — повторил он. — Та, кого ты ищешь, живет в Иландаре?

— В Ясе. Но сейчас мне нужно на Ангорат. В день сороковин по Таланару Сайдр взойдет как Охранитель Тайи, и мне следует приветствовать его. Нельзя пренебрегать.

Гленн поднял брови: чтобы добраться до Ангората отнюдь не нужно заходить по пути в Иландар. Можно пойти на юг напрямик. Сейчас так даже безопаснее.

— Верно, — согласилась вслух Шиада. — И ты не пойдешь на Ангорат.

— Мой долг следовать за Второй среди жриц.

Шиада глянула на брата. Пожалуй, в такой момент быть верным долгу для него особенно важно — хотя бы потому, что это позволяет отвлечься от невиданной печали. Разве сама она не поэтому столь увлеченно взялась искать Бансабиру Яввуз, что жить собственной жизнью казалось невыносимым?

И тем не менее, сейчас Гленн должен был вернуться в Иландар.

— Ты обязан следовать воле Второй среди жриц, — исправила Шиада. — И сейчас моя воля в том, чтобы ты вернулся в Кольдерт. Ты видел то же, что и я, — теперь остановилась Шиада, вынуждая друида сбавить шаг. — Нет никаких оснований думать, что Таланар упал сам. Как и оснований думать, что его убили.

— Но то, что это случилось в Кольдерте, спустя столь долгое время после начала переговоров говорит за себя, — еще мрачнее отозвался Гленн.

— Именно. Если это Гвен, то ее уверенности пора положить конец.

Шиада почуяла, как в этот момент безудержное, злорадное возбуждение захватило друида. Он не верил ни во грош, что отец навернулся с лестницы сам. И попросту жаждет отомстить.

Жрица спрятала улыбку трагического понимания, ощущая чувства друида как свои.

— А если нет? — спросил жрец вслух, и они пошли дальше.

— А если нет, Гленн, в Иландаре остался человек, которого следует привезти на Ангорат любой ценой. Если потребуется — силой, обманом, чем угодно.

Гленн заинтересовано повел головой.

— Мы увезем единственного человека, способного однажды стать королем.

Гленн цинично хмыкнул.

— Предлагаешь умыкнуть из-под носа Гвендиор малыша Норана? Да она наверняка приставила к нему кавалькаду охраны. А я, знаешь ли, не ты, чтобы исчезнуть полностью.

— Норана попытаются забрать Тандарионы, как и Инну. Если им не удастся, попробуй забрать и их тоже. Но Норан не станет королем Иландара, — шепнула Шиада.

Гленн скосил взгляд: она сама хоть понимает, как пугающе звучат ее внезапные прозрения даже для жрецов?

— Кто тогда? — уточнил друид.

Вместо ответа Шиада положила ладонь друиду на плечо. Гленн вздрогнул, сотрясенный нахлынувшим видением, и только успел поймать ртом воздух, прежде чем жрица отняла руку.

— Как это возможно?

— Пока — никак. Но он единственный может однажды объединить и христиан, и верных Праматери, если нам удастся сделать так, чтобы в ближайшей бойне первые не вырезали под корень вторых.

Нирох схватился за голову.

По его приказу граф Гай Гудан бросил все силы, какие имел, на выручку сюзерену Тарону Ладомару. При том, что официального объявления войны со стороны Архона все еще не последовало, ситуация на границе начинала казаться чудовищной. Нирох пытался убедить Удгара, который принял на себя переговоры, рискнув прибыть в самое сердце Кольдерта, отныне враждебного оплота, не рубить с плеча.

Тот был упрям. Удгар слышать ничего не хотел о воспитании его внуков в стране, где христиане попрали основы "истиной веры", тем более — среди убийц его матери. Нирох и целая орда дипломатов с трудом уговорили Удгара дождаться для переговоров Таланара Тайи, который мог бы выступить примиряющей стороной в конфликте двух стран. Но, хотя тот выехал из столицы в день сороковин Виллины и должен был быть не так уж и далеко, чтобы гонцы, посланные за ним, уже пять раз успели сопроводить друида обратно в Кольдерт, Таланар куда-то запропастился.

Когда, наконец, старый мудрец явился ко двору Нироха, спокойный и немного улыбающийся, как всегда, король перевел дыхание. Хвала Богам, всем, какие есть, теперь уж, при поддержке Ангората, убедить Удгара будет проще. Для Тандарионов мнение Сирин и Тайи во все времена значило столько же, сколько их собственное.

Друид сказался уставшим стариком, и с дороги предпочел отдохнуть. Нирох был для Таланара всего лишь братом храмовницы, но вот Удгар был давним другом, еще со времен давней молодости. И в ту ночь старики расселись в покое короля Удгара, потирая бороды, печалясь на двоих. На Ангорате в священных обрядах трудно было позволить себе быть просто людьми, но, когда выдавался шанс, Таланар всю жизнь заезжал в Аэлантис на пару-тройку дней.

Удгар долго расспрашивал жреца, известно ли тому хоть что-нибудь о смерти дочери. Но Таланар не знал ничего, и единственный ответ, который смог дать, поразил Удгара до глубины души:

— Вторая среди жриц пошла по его следу. Но едва ли человек, поднявший руку на Виллину, и есть убийца.

— Вторая среди жриц? Я наслышан о ней, и боюсь, намного больше, чем просто о следующей храмовнице из династии Сирин.

Таланар посмеялся:

— Шиада удивительный человек, Удгар. И если быть до конца честным, я всерьез сомневаюсь, что она человек.

Удгар, все еще привлекательный, хоть и пожилой, вскинул брови.

— Что это значит?

Таланар рассказал о прошлом воплощении, когда приходился сыном Шиаде и Агравейну. Удгар выглядел впечатленным, но все равно постарался скрыть удивление.

— Мало ли тех, кто раз за разом восставал, особенно в родах Сирин и Тайи, чтобы служить Праматери?

— Нет, не мало, — качнул головой Таланар. — Но сколько из них было названо именем Праматери? Мы все знаем, что Мирландрия, восставившая исполинов у прохода к Ангорату, была матерью священных родов Сирин и Тайи, и, возглавив храм Творящей-Жизнь, назвалась Илланой. Шиада, именем которой мы почитаем Мать Сумерек, была одной из первых жриц, кто возглавил контратаку против захватчиков из Этана и отбил ее в дни, когда исполинов вроде Мельхасара уже не было в живых. Что, если Шиада, которая сегодня Вторая среди жриц, и Шиада, возглавившая храм Матери Сумерек на заре времен — одно создание?