— Знаешь, какой главный девиз у нашей танши? — вкрадчиво поинтересовался Гистасп посреди утренней трапезы.

— Снежный оскал, — самодовольно выпалил замкоменданта семейный девиз Яввузов.

Бровь на лице Гистаспа в очередной раз угрожающе надломилась.

— Вообще, стоит признать, что правил у госпожи много. Но одно гласит: "Лучше сделать один раз вовремя, чем два раза правильно".

— Да? — в удивлении замкоменданта бесцеремонно перебил генерала, будто так и надо. — Никогда не ду…

— Конечно не думал, идиота кусок. Ты…

Гистаспу хватило обронить всего пару крепких выражений, чтобы замкоменданта сообразил, чего от него хотят. Видать, от Бирхана Яввуза этому недотепе доставалось за то же самое много-много раз. По крайней мере, по степени суетливости офицера, Гистасп понял, что давно надо было так.

Сразу после полудня недовольный и с примятым видом замкоменданта выпроводил светлокожего генерала из академии обратно в чертог.

— Что значит, пропала? — заорал Русса.

— Господин, — Лигдам не знал, куда деть глаза.

Сначала Бансабира не явилась к завтраку. Русса забеспокоился первым и послал за Лигдамом. Того на месте не оказалось (и вообще нигде не оказалось), и бастард затревожился еще сильнее. Потом Бану не пришла к обеду. Родственники и гостившие генералы стали вопросительно поглядывать друг на друга с немым вопросом: "Может, хоть ты что-то знаешь?". Тахбир послал за Лигдамом повторно, но тот не отыскался снова. Наскоро перебросившись идеями, Яввузы отправили по гонцу смотрителям рудников, верфей, военной академии, осадных и военных мастерских. Кузены и кузины принялись обыскивать псарни, конюшни, окрестные рощи.

Результат был тот же.

Назначенную встречу с представителями двух лаванских семей тану Яввуз, разумеется, тоже не посетила. Потом не удостоила вниманием прибытие семьи одного из кузенов и тренировку с короткими мечами, которые любила особенно. Тут-то и примчались телохранители вкупе с Лигдамом, который сообщил, что:

— Тану Яввуз сегодня не ночевала в покоях.

— Что?

Растерялись все. Что значит, не ночевала? Но ведь вчера вечером, как всегда, именно он, оруженосец, готовил госпожу ко сну, и наверняка заметил бы неладное, случись что.

Лигдам качал головой:

— Тану отослала меня задолго до полуночи. Я не имел представления, что она куда-то запропастится.

Русса перевел на блондина багровые глаза:

— Куда-то запропастится? — сбивчиво переспросил он. — Куда-то запропастится? Она не собака, не письмо и не солдат на страже у кабака. орал Русса. — Единоправная защитница Пурпурного дома, чтоб ты знал, недоносок. Она не может запропаститься. Ее похитили. Украли. Или, того хуже, убили и выбросили в Тарху. Точно. Отан, — Русса размашисто ткнул пальцем в генерала. — Это точно ты, не так ли? Ты ведь с первых дней по смерти отца заришься, как бы усадить в кресло своего племянника-недомерка, — безумными глазами Русса огляделся в поисках Адара, но мальчонку видать не было.

— Русса, ты бредишь, — не повышая голоса, осадил Тахбир. Впрочем, в голосе его звучало скорее понимание, чем упрек.

— Да ты ведь и сам так думаешь, дядя. Она… Она, должно быть мертва. Это Отан, я знаю. Или… ГДЕ ЭТОТ УБЛЮДОК ГИСТАСП? — взревел мужчина. — Куда он пропал? ЭТО ЕГО РУК ДЕЛО. А-а-а-а.

Русса горестно взвыл, схватился за голову и повалился на колени прямо посреди малой залы советов. За что ему это? СКОЛЬКО ЕЩЕ ОН БУДЕТ ХОРОНИТЬ ЛЮДЕЙ, КОТОРЫХ КЛЯЛСЯ УБЕРЕЧЬ ЦЕНОЙ СВОЕЙ НИКЧЕМНОЙ И ЖАЛКОЙ ЖИЗНИ?

Жена Тахбира Итами, переглянувшись с мужем, приблизилась к племяннику, положила на подрагивающее и точно судорогой сведенное плечо мягкую теплую руку, ласково подхватила подмышки и чуть потянула. Русса подчинился не сразу, но все-таки дал себя уволочь. Женщине помогли сыновья. Когда Русса вышел, Тахбир обвел оставшихся взглядом и тяжело нахмурился.

— Не будем паниковать, — примирительно сказал он. — Подождем до вечера.

Остальные согласились с облегчением: как здорово, когда кто-то берет течение событий в свои руки и взваливает бремя ответственности на свои плечи. Ведь, в глубине души, понимали все, даже Отан, чьи глаза и впрямь светились недобрым алчным огнем: тану Яввуз — не тот человек, который может позволить себе "запропаститься".

К вечеру вернулся посыльный с верфи — Ном-Корабел сообщал, что танша не появлялась, и присланный ей Маатхасом фрегат стоит целехонек, где ему и положено. Когда тану Яввуз не появилась и за ужином, Тахбир решился на отчаянный шаг: велел принести письменный принадлежности, наскоро написал послание и вручил очередному гонцу. Делать нечего: мало вероятно, но, если есть хоть один шанс из тысячи, что Бансабира сорвалась ни с того, ни с сего, и тайком уехала к Маатхасу, стоило спросить соседа, так ли это. Пусть, окажись Бану у него, он сообщит об этом тайно, никто в родном уделе не восставит госпоже в вину исчезновение. Но хотя бы отляжет от сердца: с ней все в порядке, спокойствие в танааре пока не грозит разрушаться, а то, что самовольно поехала к соседу… Ну в конце концов, она совсем еще молодая, да и их отношения идут туда, куда идут. Всем и так все понятно, сколь бы Бансабира ни отгораживалась от Сагромаха за неприступными стенами фамильного чертога.

В трапезную на ужин спустился немного оклемавшийся Русса, который имел вид до того убитый горем, что становилось ясно: затею с письмом Сагромаху он одобрил без всякой надежды на успех.

К этому сроку подоспел Гистасп. Чуточку более добродушный и довольный, чем обычно, хотя, учитывая задержку и особливую важность для Матери Лагерей пунктуальности, мужчине наоборот следовало выглядеть поскромнее. Он с поклоном вошел в трапезную и, уловив витавшую в воздухе недосказанность и напряженность, замер у порога. Услышав новости, альбинос впал в недоумение. Что значит "пропала"? Как — "пропала"?

Он ничего не сказал вслух и принялся лихорадочно соображать. Неужели те, кто злоумышляет против него, на самом деле таким образом просто хотели припугнуть таншу? Что, если расчет был сделан на то, что Гистасп, как особо приближенный, непременно поделится случившимся с госпожой, а та, в свою очередь сделает какие-нибудь весомые выводы. В конце концов, как много он знает о ее делах на самом деле?

Многие урожденные аристократы были недовольны и дележом добычи после войны, и политикой в отношении хатов. Кто знает, сколько у нее врагов на самом деле? Гистасп успел в праздности позабыть, но ведь еще совсем недавно было совершенно нелепым и даже абсурдным представить, чтобы он знал о ней все или хотя бы больше половины. Путешествие в Орс должно было наглядно убедить: сколь бы близко ты ни подошел к Матери Лагерей, о подлинном расстоянии между вами знает только она.

Но, если предположить, что в таких измышлениях альбинос был прав, это означало, что в сложившейся ситуации виноват он один. Не нашел времени переговорить, не поставил в известность, не уберег и попросту подставил. Предал доверие, как в тот день, когда она вошла в шатер, а он вместо поздравления с успехом был вынужден передать ей тело покойного отца.

Внезапное открытие, всполошило мужчину.

— Гистасп? — Тахбир выжидающе осматривал генерала, хмурясь и силясь понять, что тот удумал.

— Есть одна мысль, — внезапно сообщил мужчина. — Я проверю.

Тахбир, не отзываясь, продолжал ощупывать генерала взглядом: да что у него на уме? Но Гистасп имел вид столь решительный, какого прошедшим годы войны в лагере Бану не приходилось видеть с памятной обороны в землях дома Ююл, когда шансы победить были совсем не велики, и напористость солдат стоять насмерть превосходила все мыслимые пределы.

Во избежание неудач, все родственники старше четырнадцати лет, все командиры, солдаты, телохранители, без числа "меднотелых", сотня Серта, даже Лигдам — все приняли участие в поисках: не только окрестности и места, где таншу видели чаще всего; не только отдаленные мастерские и кузницы — следовало проверить каждый закоулок в чертоге и прилегающем городе. Каждую храмовую подсобку, прачечную и склад.