Волощук идет к котловану. Он побывал в столовой, проверил, все ли приготовлено: ударникам положен второй ужин. Ему хочется во что бы то ни стало победить Надю в соревновании, хотя он знает, что эта победа его бригады, в сущности, будет победой цеха и, значит, обрадует Надю, а не ущемит ее. «Да... роман мой был явно неудачен... Чего-то не-хватило во мне. Чем-то не подошел», — думает он с грустью.

— Ну, ребята, ужинать! — обращается он к бригаде.

Землекопы разгибают спины, втыкают в землю лопаты.

— Кажется, дело в шляпе! — говорит Петр Старцев Волощуку. — По моим подсчетам две с половиной нормы сделали. Ванюшков бит!

— Ванюшков только раз и мог! После рекорда едва на сто вытянул! — замечает Дуняша, сестра Старцева.

Ребята идут в столовую, — она напротив доменной печи № 2; там под водопроводным краном споласкивают горячие от работы руки, потом садятся за стол.

Ужин короток. Через пятнадцать минут все снова на дне котлована. Курильщики с особенным удовольствием закуривают.

— Как, Матреша? — ласково обращается к жене Старцев.

Она беременна, и это уже заметно.

— Ничего.

— Может, вместо выноски станешь на копку?

— Я много не набираю.

— Эх, ребятки, чует сердце — ударим сегодня мы крепко! Не иначе, зажигать нам звезду! Ты как думаешь, Дуняшка?

Пятнадцатилетняя Дуняша смотрит на брата сочувственно: ей очень хочется, чтобы брат «обставил» Ванюшкова и чтобы бригада их стала самой лучшей на строительстве. И чтоб о них написали в газете... И чтоб ее, Дуняши, тоже был портрет...

Перерыв окончен. К спинам неприятно липнут остывшие за время ужина рубахи. Все становятся на места. Работают спокойно, плавно, без «зазоров», — такая ритмичная, без минуты простоя, но и без рывков, работа дает наибольшую выработку. Волощук следит за каждым движением людей и зарывающихся тотчас останавливает:

— Легче! Не горячись!

Петр Старцев также знает по опыту, что лучшую выработку дает равномерная работа. Когда видит, что кто-либо входит в азарт, кладет на плечо руку:

— Отставить! Упаришься!

Наступает предрассветье. Еще небо не окрасилось зарей, но воздух становится прозрачней и глаза различают черные силуэты столбов, мачт, труб. Холодные тени тают в зеркальном свете.

У котлована сходятся Женя Столярова, Борис Волощук и Надежда Коханец.

«Какая она необыкновенная... И как все-таки тянет к ней», — думает о Наде Борис.

Последние выброски земли. Борис не спускает глаз с часов. Земля шариками скатывается с отвала обратно. На похудевших за ночь лицах рабочих торжество.

— Все! — говорит Борис.

В этот момент раздается гудок. Ребята втыкают лопаты. Только теперь каждый чувствует, что руки онемели и к спине будто приложены горчичники. Но на душе светло, и усталость поэтому переносится легче. Старцев заканчивает промер. В котлован спускаются Надя, Женя, Борис — члены цеховой комиссии. Проверяют, записывают.

— Пятьсот десять процентов! — объявляет Борис Волощук, стараясь говорить обычным голосом, хотя ему хочется крикнуть об этом громко, торжествующе.

— Я не окончила подсчетов, — отвечает Надя и смотрит ему в глаза.

Он принимает взгляд.

— Можем обождать. Ну что ж, подсчитывайте! — снисходительно заявляет Старцев. У него нет сомнений, он уверен в себе.

Через пять минут Надя говорит:

— Ошибки нет. И у меня получается пятьсот десять процентов...

Старцев улыбается во весь рот, Волощук прячет улыбку.

— Пятьсот десять!.. Вот это да! — кричит Дуняша и хлопает в ладоши.

— Молодцы! — от души говорит Надя. — Поздравляю!

Дуняша продолжает хлопать в ладоши:

— Наши взяли! Наши взяли!

И тогда по всей площадке пошло:

— Комсомольцы и молодежь доменного поставили на земляных работах рекорд: бригада Старцева дала пятьсот десять процентов!

Кратчайшим путем, через гравий, песок, бригада Старцева шла к звезде. Еще утро не наступило. Охваченные влагой фонари бросали на землю радужный свет. Из тайги ветерок нес горьковатый запах хвои.

Бригада вдруг остановилась: груженные досками платформы перерезали путь. Часть ребят полезла под вагоны и перебежала дорогу, ловко уклоняясь от накатывавшихся колес. Старцев гаркнул, и это остановило смельчаков.

— Жизнь надоела?

Он был возбужден и не смог сдержать себя от морских «загибов».

Через полчаса Старцев зажег звезду. Как и в первый раз, надпись на Доске почета сделала Женя Столярова:

«Честь и слава победителям!»

А в утренней смене в тот же день землекопы лучшего на площадке гармониста Белкина выработали на котловане под бункера по 35 кубометров на человека! Об этом по телеграфу стало известно всему Советскому Союзу.

— Что ж, нас снимать надо с Доски почета? Как думаете? — обратился Ванюшков к бригаде. — Люди по пятьсот процентов дают, а мы что?

— Нет, — заявила Фрося. — Если не подтянемся, из бригады уйду. Работать вразвалочку не стану. Или мы снова будем впереди, или давайте разойдемся!

— Правильно, Фроська, правильно! — поддержал Гуреев. — И я не останусь ни одного дня. Пойду к инженеру Коханец, расскажу, как работаем. А вот и она сама.

Подошла Надя. Ребята потупились.

— Ругать пришли? — спросил Сережка Шутихин.

— Нет. Пришла спросить, получили ли вы доски для кроватей.

— Получили, получили, спасибо вам! И стружку выдали.

— Стружку получили, а вот на ста процентах сидим! — заявил Ванюшков.

— Кто ж виноват? Как относитесь к работе, так и получается!

— Переведите меня, товарищ инженер, к Старцеву. Так работать, как у нас, не хочу! — потребовал Гуреев.

— И я тоже прошу меня к Старцеву перевести! — попросила Фрося. — Или работать, или нет!

— А ты думаешь, там ребята из другого теста? Такие же, как и вы. Только головы у них не кружатся: решили хорошо работать и работают, — сказал Шутихин.

— Товарищи! — обратился Ванюшков к бригаде.— Перед инженером дадим слово работать или не дадим? Подтянемся или нет?

— Вот что, товарищи: уходить из бригады — последнее дело, — сказала Надя. — Как могли в первый день хорошо работать, так сможете и дальше. Давайте с сегодняшнего дня подтянемся и ровненько пойдем выше. Помните, что вы на ответственнейшем участке работаете. Через десять месяцев вот здесь, где вы стоите, будет выплавляться особый чугун. Такого чугуна еще никто не дает. А наша печь даст! И вы ее сейчас строите. Поймите, товарищи, это. Поймите хорошенько, что вы не просто копаете землю. Вы строите доменную печь, о которой десятки лет мечтал профессор Бунчужный. Может быть, этой печи он отдал всю свою жизнь! И мы сейчас делаем то, что произведет целую революцию в металлургии. Вот на каком вы участке работаете!

Все умолкли. Наде показалось, что она задела какую-то струнку и что слова дошли.

— Подтянемся, товарищ инженер. И вам не стыдно будет! — заявил от имени всех Ванюшков.

Успехи землекопов задели укладчиков огнеупора. Дней через пять к Жене Столяровой пришел комсомолец Смурыгин — бригада его работала на строительстве каупера № 2 экспериментальной домны.

— Бригада включается в соревнование, — сказал он. — Хотим, чтоб оформили нас.

— Серьезно ли решили поработать?

— Да. Говорили после смены. Люди у меня, правда, разные: одним хочется премию получить, другие хотят, чтоб о них написали в газете. Но большинство, конечно, понимает, что надо поработать на общее дело. Понимаем, раз начато такое строительство, надо его как следует сделать — для обороны родины. И сделать как можно скорее. Об этом с нами не раз говорили инженеры и сам товарищ Журба.

— Хорошо. Сегодня проведем комсомольское собрание, поговорим с народом.

Через день бригада Смурыгина приступила к ударной работе, но сорвалась. Коханец занялась людьми. Она решила предложить Гребенникову перевести в бригаду огнеупорщиков Ванюшкова.