Наконец, загудел лифт, распахнулись двери и на закрытую смотровую площадку чинно прошествовал Дасти Мэйн — невысокий толстяк в строгом костюме. Он пригладил пышные усы и поднялся на трибуну. В пухлой белой руке блеснула традиционная бутылка шампанского.

— Прошу меня серьезно извинить за опоздание, — сказал он. — Итак, сегодня у нас торжественный день…

— Поздравляю, — перебил его Кларенс.

— Хантер, у тебя совесть есть? — сморщился Мэйн.

— А у Вас? Полсотни человек ждут битый час, пока вы соизволите явиться.

— Но никто из них не…

— А я — да, — злобно сказал Кларенс. — Я не обременен честью и моралью, в отличие от директора верфи Гротона или полковника Манна.

— Я вас удалю из зала! — зашипел Мэйн.

Кларенс пощупал орденскую планку, прикрепленную к тщательно отутюженной форме уорент-офицера.

— Представляю заголовки в газетах: опоздавший заместитель председателя Мэйн изгоняет пилота-ветерана с церемонии наречения. Неплохой конец политической карьеры. Я все сказал, и обещаю более не вмешиваться. Продолжайте.

Дасти сдержался и принял напыщенный вид. Ни дать, ни взять, павлин-мавлин.

— Итак, сегодня мы даем имя новой боевой единице звездного флота — модернизированному тяжелому крейсеру класса «Интрепид»! — сказал он в микрофон. — От имени Центрального Совета я нарекаю тебя «Шенандоа», что на древнем языке означает «Дочь звезд»!

Кларенс взял из рук Дасти бутылку и вложил ее в казенник пневматической пушки. Навел орудие на нос корабля и нажал спуск. Пушка глухо ухнула. На площадке воцарилась мертвая тишина — промах предрекал звездолету несчастливую судьбу. Но все обошлось: бутылка ударилась о броню и разлетелась, сверкнув мириадами разноцветных брызг. От многоголосого «Ура!» зазвенело в ушах. Кларенс не первый раз был «пушкарем»: на верфях давно ходили слухи, что у него легкая рука.

Когда всеобщее веселье улеглось, Кларенс хлопнул Мэйна по спине:

— Дасти, скажите командиру «Шенандоа», чтобы принял «Призрак» в четвертый шлюз. Я полечу на ходовые испытания.

— Тебе мало игрушки длиной в полкилометра? Зачем тебе еще один звездолет?

— Некомфортно как-то без родного дома, — ответил Кларенс. — К тому же лишний разведчик на борту не помешает.

Мэйн исподлобья поглядел на пилота:

— Хантер, ты абсолютно бестактный и бессовестный тип. Но вот смотришь ты на меня своими бесстыжими глазами, и почему-то тебе совсем не хочется отказывать. Может, ты телепат?

Кларенс растянул в усмешке тонкие губы:

— Вряд ли. И спасибо вам, Дасти. Большое спасибо.

Хантер развернулся и пошел в док. Через пятнадцать минут «Призрак», до смерти перепугав ответственного за стыковку офицера, с разгона влетел в четвертый шлюз.

Кларенс поднялся на ходовой мостик. За главным пультом с сосредоточенными лицами сидели навигаторы и инженеры, старший помощник суетился возле вспомогательной консоли. К пилоту подошел коренастый мужчина с суровым, словно у каменного истукана, лицом. Он поправил белую фуражку, посмотрел исподлобья тяжелым взглядом и представился:

— Я — кэптен Джонатан Бэйнс Паркер, командир «Шенандоа». Хантер, я наслышан о твоих художествах. На борту своего корабля я не потерплю самодеятельности. Будешь валять дурака, запру тебя в каюте и выпущу только, когда придет время подписывать акты!

Кларенс пробежал взглядом по многочисленным орденским планкам шкипера, ухмыльнулся самой зловещей улыбкой, какую смог изобразить и сказал:

— Кэптен, Вы же видели меня в списке консультантов верфи. Я — специалист по безопасности и защите. До кучи, я еще и ревизор. Для меня не существует задраенных переборок. Вот такой жук у Вас на борту.

Паркер закусил губу и пробежал руками по многочисленным авторучкам, торчащим из его карманов.

— Хантер, не балуй. Пожалуйста, — процедил он сквозь зубы.

— Так бы сразу. Не переживайте, я тоже жить хочу.

Кларенс повернулся и пошел к лифту.

— Куда? — остановил его Паркер. — Через полчаса отчаливаем! Ты обещал!

— В носовой блистер. Репитеры там есть, вид лучше, чем с мостика. Что еще надо для счастья?

Кларенс обманул командира. Разумеется, до прозрачной кабинки в самом носу звездолета он добрался не сразу. Хантер совал любопытный нос везде — от мрачных высоких башен нейтринных генераторов до унизанной блестками сигнальных ламп главной навигационной системы. Только когда до старта осталось несколько минут, пилот-ревизор открыл сервисным кодом люк, протопал армейскими ботинками по лестнице и едва не свалился на голову стриженой под мальчишку брюнетке.

— Надеюсь, ты не будешь ко мне приставать? — резко сказала девушка, не вставая с кресла. — Не то я дам тебе по сопатке.

— Буду, — определенно ответил Кларенс. — Можешь треснуть заранее. Кстати, как ваше имя, о принцесса?

Девушка обернулась и сверкнула веселыми карими глазами:

— Шейла Рут Гордон, сержант первого класса десантной группы.

— Очень приятно. Кла…

— Не трудись, первый уорент-офицер Хантер. В отличие от тебя, я умею читать.

Кларенс встал за креслом и положил Шейле руки на неожиданно горячие плечи. Девушка не произнесла ни слова. Она продолжала смотреть в усеянную точками звезд безбрежную черноту космоса. С края, у ограждения, маячили технические сооружения — беспорядочное нагромождение кубов и цилиндров. С них в крейсер упирались щупальца многочисленных прожекторов: свет рассеивался на силовых полях.

Хантер глянул на часы: время отправляться. Хаос построек плавно и бесшумно качнулся и уплыл за корму. Нежный багрянец залил блистер — крейсер развернулся носом к звезде — никому не нужному угасающему красному гиганту. На репитере компенсатора перегрузок защелкали цифры: звездолет ускорялся, командир спешил вывести его в точку равных энергий.

Шейла встала, подошла прямо к выпуклой прозрачной стене и раскинула руки в стороны на манер крыльев. Кларенс обнял ее сзади, пристроив ладони на маленьких соблазнительных выпуклостях, и заголосил: «Я верю, что мое сердце будет биться вечно!». Впрочем, Кларенс никогда не страдал ни голосом, ни музыкальным слухом, и Шейла согнулась в приступе неудержимого хохота. Целовать девушку Хантер не стал: запросто можно лишиться пары зубов. Она сама прижалась к нему сильным, тренированным телом и строго сказала:

— Что стушевался-то, трусишка? Я за куда меньшие вольности солдатам в глаз бью. А раз ты еще без фонаря, продолжай.

Звезды за прозрачным куполом вытянулись в блестящие иголочки, и пропали: крейсер ушел в гиперпространство. Кларенс расстегнул молнию на форменной блузе Шейлы. Под одеждой она оказалась вполне обычной девушкой. Разве что несколько более мускулистой, чем положено…

Когда стихли спазмы наслаждения, Кларенс плюхнулся в кресло. Шейла, не застегивая форменную блузу, устроилась у него на коленях.

— Муррр, — сказала она. — Удивительно, почему к тебе не выстраиваются очереди поклонниц?

— Я и сам не пойму, — ответил Кларенс, честно глядя в томные глаза. — Обычно на меня не очень-то и обращают внимание. Но тебе я чем-то приглянулся, верно?

— Мне приказал кэптен Паркер… — Шейла закусила губу.

— Нет уж, договаривай, — сказал Хантер, сжав ее запястье.

Девушка без видимых усилий расцепила захват. Она сунула руку пилота к себе за пазуху и определенно сказала:

— Дружок, здесь для твоих шаловливых пальчиков куда более подходящее место. Так вот, кэптен Паркер приказал, чтобы я чем-нибудь тебя заняла и не спускала глаз. По-моему, я хорошо справилась с заданием.

— На отличненько, — буркнул Хантер, наслаждаясь нежным и упругим сокровищем, которое точно легло в его ладонь. — Что ж, по крайней мере, честно. Ха! А ты умеешь совмещать приятное с полезным.

— Только прошу тебя, не надо от меня убегать, — шмыгнула маленьким носом Шейла, и губы ее задрожали. — Иначе командир устроит мне выволочку.

— Чего только не сделаешь ради такой очаровашки, как ты, — ухмыльнулся Кларенс.