Маг коротко улыбнулся. Творить что-то ему предложила Оливия. Как средство контроля за временем и собственными силами. Как способ сосредоточения. Здесь и сейчас, вместо постоянного гомона в голове и размазанности по пространству. Кто бы мог подумать, что собирать себя по осколкам окажется так сложно…

Он отошел от полки и оглядел мастерскую, заваленную опилками, испорченными инструментами, чурбачками-заготовками и пеплом уничтоженных поделок. В самом начале он больше разрушал, чем создавал. И в какой-то момент попытка вырезать по дереву показалась пустой тратой сил и… времени. Тогда-то все и изменилось. Словно стрелка замерших часов двинулась с места. Снова. Он нашел себя в настоящем моменте и смог вести отсчет. Произошло это где-то в середине зимы.

Светлый покинул комнату и направился по коридору в сторону кухни. Он не чувствовал голода. Но вместе с чувством времени появились привычки, о которых он успел забыть. Например ставить чайник на плиту. Насыпать сухие травы в заварник. Заливать кипятком. Переливать варенье в вазочку. Усаживаться за стол. Наполнять чашку ароматным отваром… В этом была своя прелесть. И смысл. Прожить каждое мгновение. Прочувствовать его. Обкатать со всех сторон. Прикосновение. Вкус. Запах. Цвет. Звук. Выбросить все ненужное и оставить только то, что необходимо. Как в поделке… Отсечь лишнее, чтобы получить результат.

Когда у него только стало получаться доводить задуманное до конца, каждая фигурка занимала огромное количество времени. Несколько недель. Затем одна. Пара дней. Сутки. Сегодня он работал всего три часа. И фигурка уже готова. Есть, чем гордиться. Вот только достигнутого казалось мало…

Олеж пил чай. Точнее просто отвар диких сушеных трав, которые ему отдала Оливия. Ей он доверял. Или почти доверял. Внутреннее чутье говорило, что волшебница не причинит вреда. По крайней мере пока… Он не мог бы сейчас объяснить, почему столь остро испытывает дискомфорт. Казалось бы, Свет даровал ему силу. И довольно большую, раз его так опасались другие… А они опасались.

Он понял, что его бояться не сразу. После третьего или четвертого визита Брасияна. Когда тот попытался что-то сделать, а наткнулся на его защиту. И не смог под нее проникнуть. Выдержка изменила светлому лишь на мгновение. Но его хватило, чтобы Олеж смог прочитать его мысли. И чувства. И увидеть всю его ауру. Со всеми слоями. До того момента он еще ни разу не делал ничего подобного. И с тех пор больше не повторял. А никто из истинных так и не решился навестить его после…

Одиночество не тяготило. Оно оказалось удобным. Не нужно отвлекаться от работы. Разговаривать. Притворяться заинтересованным. Вовлеченным в беседу. К тому же он в любой момент мог узнать все, что ему нужно. Стоило только прислушаться…

Олеж прикрыл глаза, отпуская сознание и чувство времени. И разум сразу же наполнился голосами.

«Его сила огромна…»

Ощущение древности и горечи. Стефания. Белая волшебница.

«Мы не можем его контролировать!»

Напряжение. Сдержанный гнев. Непонимание. Карлос. Алхимик.

«Ему нужно время. Всего лишь время…»

Спокойная убедительность Оливии.

«Брасиян совершил ошибку».

Сухая констатация факта. Гипнос.

«Теперь у нас появился свой Ивар Шеруда?»

Раздраженный вопрос Хайгеля. И имя, которое шкрябает по восприятию, будто наждачка по стеклу. Ивар Шеруда… Кем бы он ни был, отношения у них явно не складывались.

Олеж усилием воли заглушил голоса и вернулся к текущему моменту. Другие не знали, что он мог их слушать. Если бы знали, ужаснулись сильнее. Они считали его чужим. Несмотря на то, что все находились по одну сторону Абсолюта, остальные не могли принять его силу. Хотя ему самому она не казалась чем-то странным. Почему?

Он снова испытал тот дискомфорт, что вызывал недоумение. Причины крылись именно в неприятии. В том, как сильно он отличался от других. И они видели это. А он нет. Будто Посвящение прошло не так, как нужно, и изменило в нем слишком многое. И все обвиняли в произошедшем Брасияна, хотя он сам не считал себя виноватым.

Его слепая убежденность в собственной непогрешимости забавляла. Казалась детской. Глупой. Наигранной. А еще за ней стоял страх. Даже не так. Ужас. Настоящий ужас, который может испытывать лишь истинный светлый. Ужас перед непоправимой ошибкой, которая может привести к перевесу в сторону Тьмы. Для Брасияна подобное стало бы убийственно.

Чай закончился, и маг сгрузил посуду в раковину, решив заняться ей позже. Сейчас хотелось прогуляться. Он прошел по короткому коридору до прихожей и вышел на веранду. Вокруг небольшого одноэтажного дома высился хвойный лес. Огромные ели и сосны со стволами в два обхвата толщиной и высотой под десять-пятнадцать метров. Морозный воздух пропитался ароматом хвои и талого снега, покрывающего все вокруг. Здесь не город, и дорожек не наблюдалось. Только его собственные следы, оставшиеся с прошлых прогулок.

Светлый вдохнул поглубже, наполняя легкие чистейшим воздухом, и неожиданно улыбнулся. В привычном уже аромате ощущались первые нотки весны. Давно пора. Оказывается, он хотел перемен, но понял это только сейчас. Так теперь часто бывало. Олеж не осознавал свои желания, пока не происходило нечто, наводящее на нужную мысль или эмоцию. Как аромат весны, появившийся неизвестно откуда.

Он прислонился спиной к стене дома. Шевельнул пальцами, в которых тут же появилась сигарета. Прикурил от огонька на другой руке и с наслаждением сделал первую затяжку. Закашлялся с непривычки. Оказывается, если долго не курить, сноровка уходит. Но курить хотелось. Теперь маг понял и эту потребность. Тот странный зуд, появляющийся в пальцах, когда из глубины прорывалось раздражение. Да, сигарет ему не хватало всю зиму.

Он затянулся снова и выпустил струйку дыма, на ходу превращая ее в маленькое облачко, принявшее затем форму белки. Совершенно ненужная трата сил, но они и без того плескались через край. Кто бы еще объяснил ему, что именно пошло не так при Посвящении. Брасиян не ответит. Он вообще теперь вряд ли попадется на глаза, опасаясь повторного взлома. Все же в прошлый раз ему изрядно досталось. А вот сам Олеж из-за неопытности мало что смог узнать. Вопросы остались без ответов.

Ломать Оливию не хотелось. Хотя она могла знать многое. Больше, чем показывала или хотела показать. Но… Все же было бы верхом неблагодарности отплатить ей чем-то подобным за попытки помочь. И к кому обратиться с вопросом? Целитель Илей к нему не приходил. И что-то подсказывало, что он зол. Или обижен. Вот только не понять на кого. Среди голосов, которые порой прорывались сквозь барьер в голове, его бас не раздавался ни разу. Возможно, он единственный был Олежу не по зубам. И, может быть, именно он и мог дать ответы. Стоило ли попытаться найти его самому?

Светлый задумчиво обвел взглядом лес, посмотрел на пронзительно-синее небо, попытался вспомнить, как выглядел маг при их последней встрече. А затем просто шагнул вперед.

И оказался на пляже. Сероватый песок под ногами походил на снег. Впереди плескался северный океан. Тяжелые волны накатывали на берег, разбиваясь о скалы. Их шум заглушал остальные звуки. В стороне, метрах в тридцати, на отмели лежало морское чудовище. Фиолетовая шкура влажно поблескивала. Вокруг туши расползалось чернильное пятно. Порождение смешанной магии Абсолютов умирало. Его убийца стоял ближе. По колено в воде. Обнаженный. Он тер руки, окунув их в воду, а затем плескал в лицо и на плечи. По загорелой коже стекали сиреневые струйки.

— Пришел? — низкий бас сроднился с гулом волн, но все же преодолел их. — Я уже думал, не дождусь…

— Разве монстров убивают не темные? — спросил Олеж, краем глаза наблюдая за зверем.

— Иногда у них тоже есть дела, — Илей обернулся к нему и медленно побрел к берегу. — Приходится все делать самому. Ты что-то хотел?

— Ты сказал, что был моим наставником.

На песке мага ждала сваленная кучей одежда, на которую он не обратил ни малейшего внимания. Достал прямо из воздуха кусок ткани и завернулся в него, набросив край на голову.