- Кто «измена» кричал? – спросил, грозно оглядев всех.

Никто не ответил.

- Кто кричал? – еще более повысил он голос.

Дружинники зашевелились.

- Оттоль, кажись, кричали, - указывая в сторону светоградских, неуверенно ответил стоящий рядом с князем бугровский воин.

Светоградские зашумели в ответ, не соглашаясь с его словами и указывая в сторону шатра.

Поняв, что правды не добиться и отпускать воинов в стан врага нельзя, Всеволод отдал приказ:

- Вязать всех!

Своих было вдвое больше, к тому ж, лишь несколько бугровских, остальные - опытные северомирские воины, но один светоградский дружинник изловчился, толкнул бугровского так, что тот налетел на другого, а в это время метнулся к рощице, где привязаны были светоградские лошади. За ним бросились в погоню, да в высокой сухой траве не догнали. Видели только, как вскочил дружинник на коня и помчал к лесу.

- Теперь жди гостей, Изяслав, - сказал Всеволод брату с горечью. – Да Перуна проси, чтоб бугровские твои не дрогнули да тебя же Владигору не выдали.

- Не выдадут! – ответил, скривившись, Изяслав.

Следующей ночью вернулся из лесу лазутчик, сообщивший, что в стане светоградцев волнение небывалое. А деревни ближайшие сожжены и пограблены, и народу в полон уведено множество.

Тут же созвали военный совет. Всеволод велел будить Изяслава. Только того долго не могли найти и начали совет без него. Когда же бугровский князь, сонный и недовольный, явился в гридницу, он очень удивлен был принятым решением.

- Зачем нам, - возмущался он. – выводить войска за Сурицу да переправу затевать? Стены города высоки, укреплены хорошо, обломают лесовики об Бугров свои копья да пойдут восвояси.

Воевода Колояр хмурился, но не возражал. Всеволод же едва сдерживался, чтоб не высказать брату при всей дружине, что думал он о бугровской обороне.

- Земля Северомирская – не токмо Бугров твой! – как можно спокойнее отвечал он. – Так и встретим Владигора на границе нашей земли, не дадим над народом глумиться. В Бугрове мы, как мыши в мышеловке, сидеть будем, пока с голоду не помрем или не пожжет нас Владигор.

- В Бугрове корабли! – не соглашался Изяслав. – Случись что – отсюда до лукоморья легко добраться можно.

- Случись что, ты город свой бросишь да к лукоморью подашься? – усмехнулся Всеволод.

- Твоя же жена в Северомирске без защиты останется, коли мы сгинем! – оскалился Изяслав.

- Моя жена – моя забота, - резко осадил его Всеволод. – Чтоб как можно больше жен своих мужей дождались - нужно к Сурице идти.

Глава 19

Следующее утро в Бугрове выдалось хмурым. Подули с севера холодные ветры, принесли тяжелые тучи. Дружинники, седлавшие коней, недовольно поглядывали на небо. Ополченцы, в льняных рубахах, с легкими мечами на поясе, и вовсе шептались, что гневается Перун на князей, знать, поживится Морана людскими жизнями.

Всеволод не мог отделаться от чувства, будто чего-то не заметил или не обратил внимания. Он представлялся самому себе всадником, упустившим узду и мчащимся вперед лишь по воле скакуна.

Несмотря на пронизывающий ветер и начинающий накрапывать дождь, дружина во главе с Всеволодом первой двинулось из города. Изяслав ехал рядом с братом. Следом шло пешее ополчение, ощетинившееся копьями и прикрывающееся длинными деревянными щитами. За ополчением – обоз.

Путь был недалек. Но почти сразу войско стало растягиваться: конники рвались вперед, пешие отставали. Отправив к Сурице небольшой передовой отряд, Всеволод строго наблюдал, чтоб сотенные не позволяли ополченцам плестись, чтоб все войско, как единый организм, быстро продвигалось вперед.

К вечеру основные силы прибыли к переправе, где передовые отряды уже развели костры и поставили княжеский шатер. Известно было, что светоградские воины еще не подошли к Перуновым горам, значит, нападения предстояло ждать не раньше грядущего полудня.

Прислушиваясь к звукам ночи, Всеволод вышел из шатра, чтоб обойти стан, подумать о предстоящей битве. Измученные тяжелой дорогой ополченцы давно спали. Бугровские и северомирские дружинники сидели порознь.

От реки поднимался холодный липкий туман.

«Знала б Забава, что я ее брату кровь пролить собираюсь, что сказала бы?» - подумал Всеволод, глядя на отражение месяца в водах Сурицы. И только подумал – будто толкнуло его в грудь что. Сердце сильнее ударилось, глаз видеть зорче стал, слух различил конское ржание далеко за рекой. И тут же пропало все. Будто и не было. «Знать, Забава знак подает, что слышит она меня и чувствует», - усмехнулся Всеволод.

Ночь прошла тревожно. Несколько раз сам он, не особо доверяя бугровским, проверял дозорных, несколько раз подходил к костру, чтоб развернуть свиток бересты да представить завтрашнюю битву.

С первыми лучами рассвета, когда солнце еще не взошло на горизонте, началась переправа. Тянуть доле было нельзя. На правом берегу войску нужно еще обсохнуть да построиться в нужном порядке. Первой переправлялась северомирская дружина. В своих Всеволод не сомневался, потому, отправив с ними сотенного, сам остался на другом берегу руководить переправой бугровских.

Изяслав, наблюдавший за перемещениями переправившегося войска, с недоумением спросил Всеволода, указывая рукой:

- Брат, отчего северомирские к востоку держатся?

Всеволод посмотрел на него так, будто не слышал вопроса, потом ответил нехотя:

- Владигор в центр ударит, там ополченцев поставим – они собьют пыл светоградской коннице. На востоке овражек есть небольшой, там спрячем отряд северомирский. Как увязнет Владигор в битве, наш отряд в спину ему и ударит.

Изяслав задумался.

- Почему бугровских моих в засаду не ставишь? В пекло самое посылаешь? – обиженно спросил он.

- Нет сейчас твоих и моих! – зло оборвал его Всеволод. – Мои дружинники меня без слов, по одному взмаху руки понимают. И не побегут, коли туго придется, и себя не выдадут. А бугровцы твои токмо что с разбойниками воевали.

Зло скривившись и ни слова не говоря, Изяслав отъехал к переправе. Всеволод же направил коня на пригорок, чтоб еще раз оглядеть место предстоящей битвы.

Далеко за рекой едва виднелась темная полоска леса. Оттуда вскоре должны появиться светоградцы. На востоке из-за горной гряды всходило солнце, освещая долину и излучину реки.

Отряд северомирцев направился к востоку, где за маленькой рощицей прятался неглубокий заросший овраг. Сотники повернули полки ополченцев правее, к возвышенности, откуда видна была вся долина, а река имела высокие обрывистые берега. Сюда пойдет Владигор. Здесь его нужно остановить.

- Князь, - окликнул Всеволода светоградский сотник Боян, ставший при нем вестовым. – Пора, княже! Вишь – солнце на ладонь над горами стоит. Скоро Владигор явится.

- Едем, - отвечал Всеволод, пришпоривая коня.

Еще до полудня все переправившееся войско стояло на своих местах. Лазутчики доложили, что несметная рать светоградцев появилась уже на опушке леса и ждет только сигнала двинуться вперед.

Всеволод сам успел объехать поле предстоящей битвы. Бугровское пешее ополчение он, как и собирался, поставил в центр. Дружина Изяслава и большая часть северомирской дружины поставлены были слева и справа. На левом крае Всеволод поставил Изяслава и бугровского воеводу. Отряд северомирцев спрятался справа в овражке. Сам князь с десятком лучших своих дружинников остался в центре.

Когда солнце было в зените, у кромки леса появились светоградские стяги, следом блеснули наконечники копий и отполированные до блеска кольчуги. Немного погодя, уже весь край поля был занят светоградскими пешими и конными воинами. Это людское море наползало все дальше и казалось бесконечным.

Всеволод, сидя на коне, видел, как волнуются ополченцы, как перешептываются, глядя на многочисленное светорградское войско. Он понимал, как нужно сейчас людям видеть впереди себя князя, потому выехал вперед, чтоб подбодрить воинов.

Один высокий молодой ополченец толкнул в плечо другого, пожилого, с черной густой бородой, в которой виднелась уже седина.