Неплохое заведение, откровенно говоря. Интерьер так себе, зато стриптизерши на уровне, хороших профессионалок сюда пригласить изволили. Ишь как грациозно изгибается у шеста одна блондиночка, сразу виден большой опыт в деле соблазнения представителей противоположного пола. Впрочем, не только противоположного… К ней присоединяется вторая красотка и они на пару начинают демонстрировать публик, какие они лесбиянки и как сильно друг друга любят.
— Ну и где это чучело анархическое? — раздраженно проворчал Драг. — Он что, гостям не рад?
— Ау, Оноре, объявись! Саббат пришел! — увеселялась как могла Марлен.
Юмор классического черного оттенка в исполнении Сородичей приобретает особо насыщенную окраску. Теоретически бессмертные существа, от души издевающиеся над жизнью — вряд ли на свете есть что-то более циничное. Впрочем, древние философы кинической школы не смогли бы развить данное философское направление, не будь у них кое каких контактов с Красным Родом. Дела давно минувших веков, однако вспомнить о нашем вкладе в мировую философию всегда приятно.
О, какие типы без охраны! Оноре собственной персоной и улыбается так, словно мечтал нас увидеть вот уже целый век. Сомнительно что-то, но если учесть присутствие здесь очаровательной Марлен, то все становится на свои места.
— Рад, очень рад! Марлен, ты тоже здесь… Проходите ко мне в комнату, тут слишком громкая музыка.
— Пройдем, можешь не сомневаться.
Однозначно он и не подозревает, что нам известно и какую плетку для него приготовили. Ничего, скоро все его иллюзии насчет нашего посещения развеются подобно легкому дыму на ветру. Ну а пока он полностью поглощен созерцанием Марлен, аристократическая красота которой полностью завладела его сознанием. Тем более одетая в роскошное вечернее платье, моя Обращенная действительно была неповторима. Века два или три тому назад она была бы королевой всех балов в высшем свете, тут и спорить не о чем. Сейчас, увы, балов нет, зато остались те, кто ценят ее элегантность и изящество. Я не имею в виду этого анарха, не того полета птица…
Кстати, возвращаясь к объекту нашего пристального внимания. На всякий случай я прощупал окрестности на предмет магических сюрпризов и просто недоброжелательно настроенных элементов. Все было относительно тихо и спокойно, если эти слова вообще применимы к буйной анархической компании. Главное же, что в том направлении куда мы двигались, не было никого и ничего.
— Воислав, Зоран, — шепнул я охранникам. — В комнату без моего приказа не входить. Останетесь снаружи и будете тщательно отслеживать все подозрительные проявления. Без крайней необходимости никаких агрессивных действий. Понятно? Тогда выполнять.
Полностью поглощенный разговором с Марлен, Оноре не замечал ничего вокруг себя. Вот уж действительно грех было не использовать столь сильное воздействие девушки на этого распушившего хвост павлина. А комплименты какие! Грубые, аккурат с городских окраин, бедняжка Марлен нервно покусывает губы, героически борясь с желанием отвесить «ухажеру» хорошую такую оплеуху, чтобы не болтал пошлостей. Ничего, умение сдерживать эмоции пригодится в жизни, пусть тренируется.
Дверь комнаты закрылась, создавая некую иллюзию преграды меду нами и окружающим миром. Что ж, время перейти к делам, важным делам:
— Итак, Оноре, вот я и появился в вашем, так сказать, центральном заведении, дабы обсудить кое какие вопросы. Поверьте, у нас есть темы для разговора.
— Что? — вскинулся тот. — Ах да, конечно, выкладывай. Если для меня есть интерес, то я всегда.
— Интерес для тебя есть, — я резко сменил тон, во-первых, перейдя на «ты», а во вторых, добавив презрительные интонации. — Марлен, спектакль окончен. Предъяви фотокопии бумаг этому… существу.
Раскидывать изощренные ловушки во внешне невинных фразах, вести тонкую психологическую игру… Не для этой ситуации и не с тем клиентом. Молотом его по голове, как быка на бойне, чтобы сразу ошеломить и раздавить, как гриб мухомор, выросший посредине дороги. На роль молотка в нашем случае вполне годились фотокопии с тех бумаг, что были нами изъяты у координатора церковников, прибывшего в Европу с инспекцией.
Мило и нежно улыбаясь, Марлен расстегнула сумочку, достала оттуда конверт с фотографиями и бросила их на стол прямо перед Оноре. Ага, а ручки-то у анарха затряслись, понял болезный, что его тут не ждет ничего хорошего, кроме плохого.
— Читай, паршивец, читай, — «ободрил» я клиента. — Вот они, выдержки из архивов того церковника, что тебя курировал. Извини, лично его притащить сюда не могу, помер он. Зато его записи остались, а это вещь очень серьезная. Вот он, адрес твоего стриптиз бара, а рядом и твой оперативный псевдоним указан. Что молчишь, Апаш?
— Язык проглотил, — нехорошо заржал Драг. — Предчувствует долгую и болезненную беседу в пыточных камерах. А что, может возьмем его прямо сейчас да и доставим к нам в особняк?
— Да не пугай ты материал, а то помрет от избытка эмоций… Кто знает, вдруг он нам пригодится? Как считаешь, предательская твоя душонка?
— Вам не поверят, — попытался отвертеться анарх. — Это не доказательство.
От такой наивной реплики расхохоталась даже Марлен, обычно не любящая демонстрировать эмоции перед посторонними. Доказательства! Это надо же такое сказать.
— Родной мой, ты явно нас с кем-то другим перепутал. Мы тебе не государственная судебная система, нет у нас ни адвокатов, ни прокуроров, да и не нужны они нам. Если у кого и возникнут вопросы, куда исчез Оноре, так достаточно будет показать вот эти бумажки, скрепив их своим словом. Слово, данное настоящим Сородичем, крепче любых доказательств.
— Пусть он своему адвокату позвонит, — скалил клыки Драг. — Адвокаты тоже полезные бывают. Марлен, хочешь кровушки адвокатской попробовать? Ну не хочешь и ладно, тогда я и сам как-нибудь. Так что, поборник судебной системы, будешь адвокатам звонить?
Судя по совсем потерянному выражению лица, звонить он точно никому не собирался. Выхода у него не было, разве что попытаться броситься на нас. Но такой выход не для подобных ему иуд, что-то не слышал я о предателях, героически павших на поле боя — нет таких, не было и вряд ли появятся. Уверен на все двести процентов, что он сейчас начнет юлить, торговаться и выклянчивать для себя наиболее благоприятные условия. Если мозги в голове еще какие-то остались, то попытается взять с меня слово относительно неприкосновенности своего организма.
— А если договоримся? — сверкнули хитрые глазки анарха. — Я ведь и на вас могу работать, полезным окажусь… Зачем меня убивать?
— Подумаем, а там возможно и договоримся, — неопределенно ответил я. — Ты нам сначала все подробно расскажешь, покажешь и объяснишь. Выясним твою, так сказать, ценность для Саббата.
— Расскажу, покажу, но обещайте, что о моих… деловых знакомствах никто не узнает.
— Да не трясись ты как желе на вилке, — скривился Драг. — Никто о тебе ничего не узнает, слово даем.
Услышав это, Оноре сразу заметно приободрился и теперь был пригоден для относительно продуктивной беседы. Он сразу почувствовал себя в безопасности, не обратив внимания на тот нюанс, что данное слово гарантировало всего лишь сохранение тайны его предательства, но никак не собственную безопасность.
— Сейчас ты будешь тщательно и подробно записывать все свои контакты с церковниками, изложишь всю переданную тобой информацию, да и вообще те сведения, что могут быть нам полезны. Но сначала ты ответишь еще на один вопрос, — резко удлинившиеся когти на моей левой руке провели кровавые полосы на угодливо улыбающемся лице предателя. — Есть у тебя возможность выходить на связь со своими нанимателями?
— Да, как же иначе. Я звоню, потом иду, куда прикажут, там и говорим.
— Вот и чудненько… Следующей ночью, ближе к рассвету, позвонишь в наш особняк из телефона-автомата, причем не из того, что рядом с вашим баром. Я скажу, что ты должен будешь передать своим церковным приятелям. И запомни, что малейшее неисполнение приказа для тебя будет равносильно медленной и мучительной смерти. Ах да, — прищелкнул я пальцами. — Информация будет очень важной, поэтому святоши не оставят без внимания твое участие в этом деле. Гарантирую. Сейчас же я посижу в зале, музыку послушаю, шоу посмотрю, ну а ты в это время займешься творчеством, перенося на бумагу все нужное и важное, что хранится в твоей голове.
