Милия многозначительно подняла жезл.

– Отойди, рыцарь.

– Не смей даже думать.

– Он темный!

– Он из Дружины.

– Ты на стороне Дружины или на стороне света?

– Свет без милосердия есть тьма, я сокрушаюсь по поводу того, что века в Ордене не научили тебя этому.

– А ты знаешь, к кому проявляешь милосердие?! – глаза Милии сузились, а на лице впервые изобразилось что-то вроде гнева.

– Вполне, – кратко ответил Йехар, и мне померещилась ирония в его голосе. Да уж, за два призыва и за все те разы, что они с Веславом обещали убить друг друга… узнал!

– В таком случае ты ничем не лучше его! – Милия подняла жезл, но светиться он пока не желал. Йехар не шелохнулся и сжимал свой клинок все с тем же стоицизмом.

– Это решать не тебе, – отозвался он спокойно. – Нет, Виола, Ольга, мне не нужна помощь… – мы уже как раз собирались напомнить, что Йехар тут, в некотором роде, не один. – Оля, посмотри, что с Веславом.

Рада стараться, только бы убраться подальше от этой светлой, невесть почему возомнившей, что она может убивать всех, кто чем-то ей не угодил. От меня все равно при ином раскладе толку мало, а так – хоть исцелю, если с алхимиком что-то уж совсем плохое…

Но совсем плохого не случилось: Веслав уже сидел, вытирал о плащ окровавленные пальцы одной руки, другой потирал затылок, страдальчески при этом морщась. Алхимик растерянно оглядывался по сторонам, как бы не понимая, почему это он еще минуту назад стоял, а теперь – бац, темнота, голова болит, а он уже в качественно ином месте.

– Живой? – обратилась я к нему с облегчением. – Помочь?

Алхимик отнял ладонь от затылка и с брезгливой гримасой вытер ее о плащ.

– Башка раскалывается, – молвил он. – Что это со мной было, вообще?!

Я помогла ему подняться и попутно кивнула в сторону Милии.

– Да она тебя как следует шибанула.

– Отлично. А причин она не называла? – алхимик понемногу начинал закипать гневом, но благоразумно воздерживался от обещаний отравить. – Кто она такая, вообще, чтобы меня шибать?!

Милия услышала, и зловеще сверкнула глазами из-за плеча Йехара. Я хотела было попросить Веслава быть поосторожнее – если он не хочет повторить свой эффектный полет – но тут он задал вопрос, от которого мои мысли потекли в качественно ином направлении:

– Кстати, а свое имя не подскажешь? Что-то я не припоминаю, кто ты такая…

Йехар на несколько секунд забыл об их с Милией приватном разговоре, обернулся к нам и застыл с красноречивым ужасом на лице. Точно так же поступила и Виола.

– Веслав, – пролепетала я, цепляясь за его отвороты плаща, – Весл, ты что… ты меня не помнишь?!

– А должен? – хмуро осведомился алхимик и отобрал у меня свой плащ. – Стоп, как ты меня назвала? Это, что же, моё имя? И какой несусветный идиот мог так назвать ребенка?

Наш ужас от этого заявления только увеличился.

– Ты и себя не помнишь?!

– Помню, разумеется! – отозвался алхимик запальчиво. – С чего бы мне себя не помнить… просто головой треснулся, ну, и призабыл! И если вы так уж хотите познакомиться – я…

Он оглядел свой мешковатый наряд и продолжил уже с меньшим рвением:

– …бомж…

Потом проверил карманы, сумку, осмотрел всех нас, под конец достал из кармана фляжку, открутил колпачок, глотнул – и мы увидели чудеса дедукции:

– Я – страдающий алкоголизмом бомж без художественного вкуса, склонный к науке и барыжащий ядовитой на вид дрянью, да еще, судя по галлюцинациям, эту же дрянь и употребляющий?! Вот облом.

Ну, по крайней мере, логика при нем осталась.

Осталась, как выяснилось, не только логика. Осталась еще глобальная нетипичность. Правила гласят, что после потери памяти люди дезориентируются и пребывают в растерянном, подвешенном состоянии, – получите: алхимик отнесся к своей амнезии с большим энтузиазмом и продолжил, не умолкая, анализировать все, что видел вокруг. К сожалению, за недостаточностью исходных данных анализ вел его не совсем в том направлении.

– Отличненько. Значит, расклад у нас таков: – смачное бульканье фляжки, – на данный момент я нахожусь под действием какого-то наркотика, потому что никакая смесь спиртного так не вставляет. В результате мне мерещится зеленая хрень и ангелы с огненными мечами.

Эдмус, который спустился, как только любопытство начало пересиливать страх за свою шкуру, обиженно скуксился, когда его обозвали «зеленой хренью». Йехар недоуменно посмотрел на пламенеющий Глэрион. Милия на какое-то время опустила жезл и с таким же недоумением уставилась на Йехара.

– Комплект дополняют брюнетка и блондинка, – продолжал шпарить Веслав, - причем, первая, судя по агрессивности рожи, вызвана недоеданием, а вторая, если рассматривать радиоактивное свечение вокруг нее, – стремлением к разумному, доброму, вечному…

– Веслав, – я уже чуть не плакала, – Веслав, перестань нести чушь. Неужели ты совсем… ты совсем не…

Алхимик, который как раз делал очередной глоток, поперхнулся и воззрился на меня.

– Деточка, а ты-то что делаешь в компании моих глюков? Для них у тебя слишком вменяемый вид. Конечно, можно было бы расценить тебя как мой идеал женщины и всё такое, я бы так и расценил, если бы ты не была настолько не в моем вкусе. Ах, пардон, ты, то есть, вы, наверное, врач… или медсестра лечебного учреждения, в коем я, конечно и нахожусь, а попала ты сюда просто случайно. Ладно, хоть ты и не самый увлекательный экземпляр, можешь оставаться. Побеседуешь с зеленой хренью – или она не разговаривает?

Тут произошло уникальное, редчайшее на моей памяти покуда явление – Эдмус и в самом деле онемел. Не просто замолчал, потому что разговаривать не хотелось, – у него язык отнялся!

В общем-то, все мы не отличались в этот момент склонностью к красноречию.

– Что с ним? – поинтересовалась Милия, склоняя голову набок.

– Потерял память от твоего удара, – хмуро ответил Йехар. – И я не знаю, можно ли ему помочь.

– Это просто – отойди с дороги, и…

Жезл странницы нетерпеливо заплясал в ее руках, но рыцарь не двинулся с места.

– Я сказал уже – нет!

– Почему ты защищаешь его? Взгляни на его ауру – ты что, не видишь?

Я послушно взглянула. Кажется, в первый раз за все время – раньше как-то не удосужилась.

И не увидела ничего необычного.

У Веслава была аура обычного человека. Ну, правда, не очень хорошего человека: темные тона в ней все-таки мелькали чаще. Склонность к нервности и агрессии отмечалась алыми вспышками; не сочетаемые с нервической натурой педантичность и занудность – ровными и четкими контурами льдисто-серого возле головы… Мягко скажем, смешанная личность – прямо-таки буйство красок; удивляет только то, что он собирался творить магию с такой неоднородной аурой. Стихия в ней точно не обозначена, хотя у нейтралов, которые еще не обращались к своему медиуму, бывает и такое.

– И за это его следует убивать? – мой голос прозвучал немного разочарованно. Милия на несколько секунд онемела, потом взглянула свысока и процедила:

– Ах, да. Ученица…

Я не обиделась. У меня нет привычки обижаться на людей, которые могут щелчком пальцев стереть меня в порошок.

– Убивать меня? – некстати влез Веслав. – Дамочка, чем я вам не угодил? Я, когда не буйствую, бомжик мирный…правда?

Ответом ему было оглушительное, полное сомнения молчание, которое раздалось со всех сторон сразу. Йехар взглянул на алхимика и скрипнул зубами так, словно намеревался остаться вовсе без них.

– Довольно. Он нужен нам, хотя бы потому, что призван в Дружину. Надеюсь, ты знакома с законами Арки?

Милия потерла подбородок. Стало очевидно, что со законами Арки она знакома, но не ставит их ни в грош, а в нужности алхимика очень сомневается.

– Мы благодарны тебе за спасение, – рыцарь никак не мог выбрать вариант количества себя любимого и перескакивал с единственного числа на множественное. – Однако кто знает, что ждет нас дальше, и его помощь, несмотря на то, что мы… я сам… поверь, не питаю к нему нежных чувств!