Информация была лишней. По состоянию его комнаты это и так было видно лучше некуда.

− Вот только где это было… − добавил оракул, жалобно обозревая плоды своих литературных трудов.

Легко понять, что последовали раскопки. В них деятельно участвовали Данила и я.

− Посмотрите на том стуле, − просил он, указывая стул, − если увидите какие-нибудь обрывочки – скажите… Если попадется про Третью Атомную – отгребите в сторонку…

Алхимик в поисках не участвовал. Он сидел в кресле и барабанил по подлокотнику пальцами, показывая, что его терпение вот-вот закончится. Глаза ни на секунду не оставались неподвижными, оглядывая комнату. Несколько раз, когда звучал мой возглас «Ой, тут что-то обрывками!» − Веслав порывался вскочить, но тревога каждый раз оказывалась ложной.

− Ага! – прохрипел Данила, выныривая из-под шкафа и помахивая какими-то кусочками бумаги. – Ну вот, я же говорил. На, держи.

Веслав выхватил из его рук обрывки, прошел к столу и разложил все под лампой. Я встала на цыпочки, чтобы заглянуть ему через плечо.

Рвал поэт удачно. Кое-где попадались целые строки, где-то они были порваны пополам, но их легко можно было восстановить. В целом, то, что лежало перед нами, представляло примерно такую мешанину:

Коль ляжет на весы твой мир –

Но явит лик Чума Миров.

Бескрылый – крылья обретет.

Убийство, что миры страшит –

И цвет, убийственный для них.

Из света – мрак, из мрака – свет

Сшибется с черным миром рать.

Понятен Пятерых пр

Неверье выход породит.

Одна судьба на пятерых

Арена боя ждет шута,

Сонм четырех клинков свершит.

Кровавый камень – ей покров,

А смерть вернуть поможет жизнь.

Разбит искрящийся клинок,

Ищи чудесный эликсир.

Не раз откроются Врата,

Венец кровавый даст ответ.

Отнимет сердце жизни высь,

Табу завесу тьмы сметет.

Коль шестерых ужасен вид -

За смертью – смерть у дамских ног,

Им счет неполный – дважды пять.

И с моей точки зрения это было полным бредом. Ну, правда, бесталанность изложения тянула на «Оскар», а выспренний стиль и вовсе заслуживал отдельных аплодисментов. А вот Веслава прорицание заинтересовало: он быстро сгреб обрывки со стола и сунул в карман. Потом повернулся к оракулу.

− Ладно, прощаемся.

− Что – уже… - вяло начал Данила.

− Я – да. Она – как хочет. Не исключаю, что захочет остаться и послушать твои стихи.

Я увидела, как просияло надеждой лицо непризнанного поэта, и быстренько заверила, что тоже спешу.

− Но вы хоть заходите, − вежливо пригласил Данила, провожая нас до дверей. И мне показалось, что приглашение относилось не к Веславу. Но ответил он.

− Зайду еще. Тем более что за мной теперь должок. В хорошем смысле.

Это оракула приободрило, так что он даже помахал нам, пока мы шли по лестнице.

− Ну… − начала я, когда мы оказались на улице. Алхимик в ответ недоуменно выругался.

- Совсем забыл, где мы. Каждый раз, как тут бываю, удивляюсь.

Что? То есть, он здесь уже был? И почему тогда он вытащил меня с занятий?

Но Веслав не дал задать очередной вопрос, предупредив его встречным:

− Что тебе «ну»? Ты сама-то что думаешь?

Меня так и подмывало сказать правду, но я решила хоть раз в жизни притвориться умным человеком.

− Ну, я даже не зна-аю… Наводит на размышления.

Уголок губ Веслава привычно зашелся в нервном тике.

− Это ты точно сказала. Особенно некоторые фразы.

− Это ты насчет пятерых, что ли? Как там было…

− «Одна судьба на пятерых», − сказал Веслав, подошел к перилам над рекой и с силой треснул по ним кулаком: − Хаос! Насколько легче было бы, если бы не Данила со своим извращенным чувством поэзии, ведь поручиться же можно, что все переиначил! Но, если прорицание идет по хронологии – а я на это надеюсь – это первая строчка. Дальше можно следовать рифме, и, хотя я не разбираюсь во всей этой дряни, думаю, вторая звучит так: «И цвет, убийственный для них».

Готово. Перешел, стало быть, в логическое состояние. Это хорошо, так меньше возможностей попасть под горячую руку, главное рассуждений не прерывать. Но все-таки – он что, уже запомнил все эти бессмысленные строчки наизусть?

− Алхимик должен с одного прочтения запоминать формулу эликсира на полторы страницы, − мимоходом пояснил Веслав, напряженно глядя в воду. – Да не читаю я твои мысли, просто перестань так пялиться на мой карман.

− Забыли, − решилась я. – Про одну судьбу на пятерых – это, стало быть, Арка и Дружина. Похоже на третье правило, так? «Пять звеньев неразрывны».

Веслав поощрил меня удивленным, но, в общем, положительным кивком.

− Насчет убийственного цвета не знаю… думаешь, серый? И то, что Серой Дружины не было никогда…

− И то, что этот цвет считается опасным для Дружины.

− Не такой уж, − возразила я, − мы же живы, вроде, и не провалились.

Веслав не ответил, но как-то помрачнел с лица. Какое-то время созерцал туристический катер, потом махнул рукой и быстро пошел прочь от Мойки.

Уговорить его на метро во второй раз, кажется, не удастся.

− Ну ладно, а что дальше? – поинтересовалась я, пытаясь выдержать его темп. Как невысокий алхимик умудрялся идти с такой скоростью и так огибать прохожих – оставалось диву даваться.

− Дальше я тебе кто? Тоже оракул? – огрызнулся Веслав и сунул руки в карманы. – Фраза насчет сердца тебе ни о чем не напомнила?

Напомнила так, что сразу же захотелось спрятаться. Воспоминание о Сердце Крона наполнило грудь подозрительным холодком. Вспомнилась дочь богини обмана, ее невероятно добрая улыбка, парализующая тяжесть в груди, замирающие удары моего пульса…

− Так что там насчет сердца?

Я не узнала своего голоса, но Веслав все списал на одышку после прогулки с ним в компании.

− «Отнимет сердце жизни высь».

− Напомнило, − тут же созналась я, − если сделать скидку на неточности: Сердце Крона отнимало не жизни, а бессмертные сущности.

− Ага, как же, а ты просто так решила прогуляться до того света и по чистой случайности отложила прогулку – или тебе состряпать что-нибудь такое для памяти? А скидку тут скорее на Данилу делать нужно. Этот рифмоплет…

Я поняла, что сейчас последует взрыв, и я окажусь в его эпицентре. И приняла необходимые меры:

− А… гм, там ничего по рифме не подходит?

Веслав зыркнул злобно, но комментировать не стал.

− «А смерть вернуть поможет жизнь».

За что Питер люблю – говори себе на улице, о чем хочешь, никто не то, что не удивится – и прислушаться не подумает! И это несмотря на то, что мы теперь выскочили на Невский.

− Тут в принципе можно согласиться: когда Атея умерла – к богам вернулось бессмертие. Хотя фраза достаточно общая.

− Настолько, что ее можно толковать двояко, − отозвался Веслав. – «Смерть», «поможет» − не знаю как ты, а я сразу Тано вспомнил.

−Да, как-то гладко получается… Значит, выходит такая поэзия:

Одна судьба на пятерых –

И цвет убийственный для них.

Отнимет сердце жизни высь,

А смерть вернуть поможет жизнь

− и что-то эта поэзия уж очень точно описывает нашу Дружину…

Мне стало не по себе. Не то чтобы я не сталкивалась с пророчествами, еще и как, и даже толковать училась, и про себя такого натолковала… Но это прорицание уж очень было мне не по нраву. И следующий вопрос, который я задала Веславу, мне не нравился тоже:

− А дальше?

− А дальше я не знаю, − и по его тону заключила, что и ему не понравилось отвечать. – Бред какой-то пошел. Проблема в том, что, если мы с тобой выстроили цепь верных рассуждений, и это – описание первой миссии, дальше идет то самое «Не раз откроются Врата».

− «Врата откроются не раз», − порывшись в памяти, поправила я. Что-что, а эта строчка мне врезалась в память.