Мой укоризненный взгляд можно было расшифровать двояко. С одной стороны там значилось: «Типун тебе на язык!», – с другой – было явственно выведено привычное до боли: «Эдмус, заткнулся бы ты, а?»

Пока спиритом велась дешифровка взглядов, я пыталась запихнуть в Хайю определенное количество припасов из своего рюкзака. Спасибо, на этот раз успела сунуть в багаж то, что уцелело в холодильнике после ревизии Эдмуса. Теперь я так увлеклась переглядыванием с шутом, что не заметила, как из моих рук чудесным образом исчезли последние полколечка колбасы.

– Эй!!

Зеленые глаза заморгали на меня обиженно.

– Тебе жалко? Я, может, сто лет не ела!

– Деточка, а ты не… лопнешь? – аналогия с рекламой пришлась в самый раз, как только я сопоставила прозрачный вид девочки и количество пищи, которую ей скормила. Как бы ей потом худо не стало-то.

Хайя выразительно посмотрела на меня, уплетая колбасу за обе щеки. Она так сжимала несчастную продукцию, что та вылезала из шкурки с двух сторон, и ясно было, что если я попытаюсь колбасу отобрать, то опять почувствую на себе дар местного «чудовища».

– А что ты раньше ела? – поинтересовалась я, смиряясь с кончиною запасов провианта. – Ты же здесь давно без родителей?

Вопрос поставил Хайю в тупик. Она попыталась сначала заговорить, потом поняла, что для этого требуется прервать процесс поглощения, и просто развела руками.

– Люди говорили, что отсюда никто давно не возвращался, – я покосилась на Эдмуса.

– Не меньше месяца, - отозвался тот, облизнулся и подмигнул девочке. – Молодчага, прямо спирит – и все! Мы тоже голодать можем месяцами, зато, если потом уж дорвемся – столько можем слопать, скажу – не поверишь!

Наверное, все же поверю. Потому что все, что осталось от порядком загруженного холодильника после визита спирита в мою квартиру, уместилось в обычный целлофановый мешок. Видимо, перед миссией Эдмус голодал пару месяцев.

Рядом присел Йехар, окинув быстрым и изрядно удивленным взглядом уменьшившиеся запасы продовольствия на столе.

– Демон, – выговорил он резко, - мы полагаем, что нам придется взять девочку с собою в ваш город. Что ты скажешь на это?

– Что Весл варит «Ниагару», которая странно подействовала на твой мозг, - ответил шут и на всякий случай отодвинулся подальше. – Взять ее в Город? Ее разорвут там на части через минуту. По-правде говоря, я опасаюсь, что там и вам-то долго не прожить, а тащу вас туда только потому, что больше мне вас тащить некуда. Мой народ и своих-то не жалует, а уж коли говорить о нижних жителях, чтобы кого из них в Город протащить…

– Может, и нам лучше не идти? – нервно спросила Бо, которая пыталась просушить перед камином арбалет. Все же что-то от Виолы время от времени в ней проявлялось. – Раз они такие все там неласковые…

– Так вы ж Дружина, нет, что ли? Великие призывники и все такое – ну, то есть, я надеюсь, что они поверят во всю эту чушь, особенно если вы знаки на руках им покажете и Глэрион, конечно. Если в Городе есть новости – может, мы узнаем о перекосе как следует… подозреваю, с чем он связан, и по подозрениям моим – нам как раз в Город.

– Говори, демон! – велел Йехар, у которого настроение, видно, испортилось окончательно. – Говори, что ты знаешь о том, как и куда склонился этот мир!

Но Эдмус только энергично покрутил головой, и помрачнел, насколько это было для него возможно.

– Сами узнаете, – сказал он неохотно. – Пока не буду, чтобы не накликать… – и тут же продолжил как ни в чем не бывало: – Так вот, если вас со скрипом, но пустят в Город – ей туда путь точно заказан. Понимаю, что вы хотите сказать. Что можно еще поспорить, кому хуже будет: ей или тому, кто на нее покусится, так, Хайя?

Он игриво ухмыльнулся девочке. Та по-взрослому сжала перемазанные шпиком из колбасы губки и кивнула.

– Да только потом мы вряд ли в Городе останемся, – подытожил спирит. – Не терпят мои собратья, чтобы их убивали или калечили. А что такое «самооборона» – они, наверное, вовсе не знают.

Губки девочки задрожали. Она намертво вцепилась в мою руку все еще жирными пальцами.

– Я не буду! Я буду просто… Буду как все!

Я адресовала просительный взгляд Йехару, но тот стиснул губы в узкую полоску и покачал головой. Наверное, вспомнил о телах на улице, потому что, когда заговорил он, голос звучал еще более резко:

– Мы ведь так не знаем, кто она такая и как это творит. Я не думаю, что…

– Они собирались ее убить! – вмешалась я возмущенно. – А по нам она ударила только от испуга, я думала, ты понял…

– Но как она это сделала? Ольга, ты встречалась с магами, которые были бы способны на подобные… – он болезненно поморщился и коснулся виска, – деяния?

Нашел, кого спрашивать. В конце концов, я всего лишь ученик третьего года, так что оставалось только головой покачать. Откуда мне знать. Может, телепатия, то есть, по сути, стихией является мысль, таких обычно много среди нейтралов, мы даже отрабатывали на совместных практиках: они – ментальное проникновение, мы – мысленную блокировку. Но тогда я не чувствовала ничего подобного…

Йехар выдержал короткую паузу и заявил:

– Я не встречался.

И вот это уже было гораздо сложнее, поскольку светлый странник скитался по мирам не одно столетие. Стала ясна и подозрительность, с которой он посматривал на Хайю: в глазах у него явно читалось сомнение, что перед ним вообще человек.

– Кто твои родители, Хайя?

Но девочка только вжала голову в плечи и замотала головой. В глазах теперь опять был страх, так что я начала бояться, как бы Йехару не влетело вторично.

– Они были как я, – забормотала Хайя, глядя в сторону, – они умерли. За папой пришли люди с палками и с большими ножами. За мамой тоже пришли.

Она уставилась в огонь и прибавила:

– Они были как ты.

И, хотя она не смотрела ни на кого из нас, всем стало ясно, что речь о Йехаре. Странник на миг растерялся, но тут же нахмурился опять.

– Светлые странники? – пробормотал он. – Инквизиторы? Но тогда кто же ты?

– Уникум, – тихо донеслось из угла.

Это было первое слово, которое мы услышали от алхимика за довольно большой промежуток времени, и оно вызвало больше облегчение, чем любопытство. Во всяком случае, у меня.

Веславу, кажется, полегчало. Первый признак: глаза у него опять жили собственной, беспокойной жизнью, ни на секунду не оставаясь в неподвижности, в противоположность остальному лицу.

– Уникум, – повторил алхимик чуть громче. – Маг со стихией времени. И как минимум кто-то из ее родителей тоже, это передается по наследству, хотя я не слышал раньше, чтобы такие способности встречались у расы людей. Только управляться с ними она не умеет, вот и сама во временах путается. А то, от чего мы чуть все не… – он поднял палец в небо, – это, видно, защитный механизм. Сама выработала, и не от хорошей жизни.

Я машинально кивнула, вспомнив, как смешались для меня времена, когда я попала под удар Хайи. Это нас едва не убило, да и не мудрено, если в один момент заново переживаешь все худшее, что с тобой было в прошлом, какие-то свои страхи из потаенных кошмаров – наверное, Хайя и это может воспроизводить. Девочка уставилась на алхимика заворожено. Йехар – мрачно.

– Откуда ты знаешь о магах с такой стихией?

– Читал, - со знакомым раздражением в голосе откликнулся алхимик. Обычно это короткое словечко прокатывало у него вместо любых объяснений, и я однажды мысленно сама с собой об заклад побилась, что настанет день – и не прокатит.

Не прокатило. Йехар, который обычно такой ответ воспринимал как должное, спросил требовательно:

– Где?

– В Караганде, – ответил Веслав, глядя очень честными глазами, достал из холщовой сумки обтрепанный блокнот, карандаш и принялся черкать с самым деловым видом. Мне показалось, что я различаю строчки уже знакомого мне прорицания Данилы – неужели алхимика все еще занимает эта муть?

Йехар успокаиваться, однако, не желал: с довольно грозным видом, хоть и без меча, он навис над алхимиком: