Мустор умолк, потом нахмурил брови, как будто только что осознал очевидную вещь.

— Ты действительно ничего не знаешь? И ничегошеньки не понимаешь?

— Да в чём дело-то?

— Рива, как ты могла уже заметить, в этом доме нет детей. И вряд ли они когда-нибудь появятся. У меня нет наследников — никого, кто мог бы занять трон владыки. А теперь у меня есть ты.

Рива почувствовала холодок, поползший у неё по спине.

— Чего-чего? — выдохнула она.

— За все эти годы сюда многие являлись вследствие... неосмотрительности твоего отца. Кое-кто искал признания, но ушёл ни с чем, другие хотели получить какие-то милостей или денег. Я с чистым сердцем отправлял их на все четыре стороны. Пока не пришла ты. Сколько тебе было лет, когда священник забрал тебя у бабушки с дедушкой, как ты думаешь?

— Мне было шесть, он сам мне сказал.

— Твой отец умер почти девять лет назад. Это значит, он забрал тебя за три года до того, как Хентес убил нашего отца и вверг фьеф в войну. Из всех отпрысков Хентеса священник выбрал именно тебя. Он увидел то, что вижу теперь и я.

— И что же вы во мне видите? — Она покачала головой в недоумении.

— Следующего Мустора, который сядет на трон владыки. — Он подошёл, взял её за руку и поцеловал в щеку. — Отец Мира снизошёл к моим молитвам и послал мне тебя.

— Девчонка не может стать владыкой фьефа, — сказал Аркен вечером.

К этому времени они уже покинули город, переехали через дамбу и направлялись на север, в сторону лесистых холмов.

— Ну, пусть будет владычица фьефа, — ответила Рива. Ледяная рука продолжала сжимать её сердце, и голос был тусклым: слова дяди не укладывались в голове и не оставляли места эмоциям.

— Звучит как-то неправильно, — заметил Аркен. — Тебе нужно придумать титул получше. Может, графиня?

— Графини бывают только в Нильсаэле. — Она натянула повод, останавливая Ворчуна. Долгое время молча сидела в седле. Холод сменился ужасом, от которого заколотилось сердце. — Не могу я здесь оставаться, — наконец произнесла она дрожащим голосом. — Мне вообще нельзя было тут задерживаться.

— Но твой дядя хорошо к тебе относится. Да и ко мне тоже.

— Ему нужен наследник, вот и всё.

— Нет, не все. Он тебя любит, уж ты мне поверь.

«Или не меня, а призрак своего брата, на которого он хотел бы равняться».

— Северные пределы, — сказала она, потирая лоб неверной рукой. — Нам надо туда. Ты же сам говорил, что не будешь против.

— Говорил. Когда не было идей получше.

— Можем отправляться хоть сейчас. Кони у нас есть, оружие и деньги — тоже...

— Рива...

— Я просто не могу!

«Я всего лишь грязная, забывшая Отца грешница! Как ты не понимаешь?»

Она пустила Ворчуна в галоп, направляясь в сторону рощи. Конь проехал уже полдороги, когда на вершине холма впереди показался всадник. Его лошадь двигалась рваной рысью загнанного животного, морда и бока были в пене. Человек, пригнувшийся к самой гриве, едва держался в седле. Отточенные инстинкты Ривы кричали ей одно: беда.

Всадник приближался. Ворчун нервно переступал ногами, чуя умирающего собрата, который бежал из последних сил. «Северные пределы, — думала Рива. — Аль-Сорна встретит тебя с радостью».

Пришпорив коня пятками, она двинулась навстречу всаднику. Тот был настолько вымотан, что едва заметил, как она схватила за повод его коня. Человек был одет в форму королевского гвардейца, на колете виднелись бурые пятна, а притороченные к седлу ножны пустовали.

— Где твоя сабля? — спросила Рива.

Он вздрогнул. Его лицо покрывала корка пота и крови. Человек в ужасе посмотрел на Риву, потом моргнул и огляделся.

— Это Алльтор? — прохрипел он.

— Да, Алльтор. Что с тобой случилось?

— Со мной? — Гвардеец оскалил зубы в усмешке, его глаза странно сверкнули. — Меня убили, девочка. Они всех нас убили. — Его смех превратился в гогот и тут же — в лающий кашель. Гвардеец пошатнулся и свалился на землю. Рива спешилась, сняла с седла Ворчуна бурдюк с водой и поднесла к губам раненого. Тот снова закашлялся, но сумел сделать несколько глотков. — Мне... надо видеть владыку фьефа, — прошептал он, напившись.

Рива оглянулась на город, окутанный смогом дымящих каминов, над котором высились два шпиля — там, где жил старый лжец.

— Я провожу тебя к нему, — сказала она. — Владыка — мой дядя.

— Воларская имперская армия формируется из трёх основных частей, — говорил брат Харлик. Он подскакивал на спине пони, поэтому его голос ритмично прерывался. — Во-первых, рекруты из граждан, именуемые вольными мечниками; во-вторых, варитаи — масса солдат-рабов; и, в-третьих, куритаи — хорошо обученные элитные части тех же самых рабов, наводящие ужас своим бесстрашием. Эта структура сохраняется уже почти четыреста лет.

Пока они возвращались в Северную башню, старик по приказу Ваэлина рассказывал все, что ему было известно о Воларской империи. Рассказ длился уже несколько часов.

— Солдаты собраны в батальоны, из которых составлены дивизии, численность полной дивизии — восемь тысяч человек. Обычно дивизия включает как вольных мечников, так и варитаев, а также известное количество куритаев и мастеров. Армия состоит из трёх и более дивизий под командованием генерала...

Ваэлин настоял, чтобы они выехали ночью, едва он оправился от видения, застигшего его на берегу. Оно было сильным, но коротким, а холод — не столь леденящим. Однако оставило неприятный осадок, какое-то ощущение неизбежной беды. «Случилось нечто очень плохое».

Он быстро попрощался с Нортой и Селлой, чувствуя их тревогу и страдая от фальши собственных слов, когда заверял друзей в том, что всё будет хорошо.

— Скорее всего, ничего серьёзного нет, — сказал он им. — Просто я, наверное, с возрастом становлюсь все осторожнее.

— Горят! — вдруг напевно произнесла Лорен, заставив Ваэлина, уже шедшего к двери, вздрогнуть от неожиданности. — Домики горят! И человечки горят! Плохие дяденьки их сожгли! А дядя Ваэлин хочет их убить.

Он разбудил капитана Орвена, не слишком удивляясь тому, что из палатки выглянула голова женщины-эорхиль, пока капитан натягивал сапоги.

— Едем в боевом порядке, — приказал ему Аль-Сорна. — Разведчиков — на оба фланга. Всем выдать факелы. Отправьте отряд на берег моря, пусть заберут там человека из хижины. Он едет с нами. Начнёт артачиться — связать его и на коня.

— Офицеры генеральского чина — выходцы из небольшого, но очень богатого правящего сословия, — продолжал Харлик. — Это единственное сословие, которому дозволено носить одежды алого цвета. Однако для назначения на такую должность одного благородного происхождения недостаточно, предпочтение отдаётся тем, кто имеет боевой опыт...

— Но что им здесь нужно? — прервал его Ваэлин. — Чего они хотят?

Харлик задумался, очевидно, формулируя развёрнутый ответ, однако заметил выражение лица Ваэлина и сказал просто:

— Полагаю, они хотят всё.

Затем старик принялся было описывать работу воларского правящего Совета, но Ваэлин в сердцах махнул рукой:

— Пока достаточно.

Госпожа Дарена ехала в молчании и с тщательно скрываемой тревогой слушала лекцию Харлика.

— Наверное, моя реакция может показаться чрезмерной... — обратился к ней Ваэлин, но Дарена только покачала головой:

— Я совершенно доверяю вашей... интуиции, милорд.

— Очень сожалею, но мне придётся обратиться к вам с просьбой...

— Ночью, — ответила она. — Когда вернёмся в башню.

— А для вас это не слишком далеко?

— Расстояние, конечно, приличное, но прежде у меня получалось дотянуться — во время беспорядков, связанных с убийством аспектов. Отец тогда очень беспокоился, что Королевство может пасть.

— Благодарю вас, госпожа.

— Поблагодарите меня тогда, когда я доложу, что в стране царят мир и покой.

— Искренне на это надеюсь.

«Надейся, надейся, — звучал в его голове насмешливый голос. — Ты ведь прекрасно знаешь, какие новости она тебе принесёт».