Оставила меч торчать в его спине и поспешила к шлюпке. Матросы теперь были озабочены исключительно собственным спасением, так что бывшие пленники спокойно перелезли через борт. Это оказалось несложно, так как корабль погрузился в воду почти по самые леера. Громила спрыгнул в шлюпку и помог спуститься той самой худенькой девушке, которая так пришлась по нраву команде. Лирна увидела, что ногти у неё обломаны и покрыты запёкшейся кровью.

Судно сильно качнулось, палубу захлестнуло волной. Илтис подтолкнул Лирну к лодке. Она схватилась за «утку», и разбойник вместе с остальными помог ей спуститься. Илтис перевалился через леер и, тяжело дыша, рухнул в шлюпку посреди других выживших. Лирна увидела, что их всего пятеро. Оборванные и измученные, они все глядели на неё.

«Да уж, невелико моё Королевство», — подумала Лирна, осматривая с носа до кормы лодку, которая качалась на океанских волнах. Оглянулась и увидела грот-мачту, уходящую под воду в водовороте обломков.

— У нас вёсла есть? — спросила она.

На северной дороге они устроили засаду кавалерийскому патрулю воларцев. Четверым вольным мечникам весьма некстати захотелось отлить, и они подошли слишком близко к зарослям, где прятались беглецы. Копьё Давоки пронзило одного, Френтис уложил мечом ещё двоих, а Крысятник с Дергачом свалили четвёртого, пока тот пытался забраться на лошадь. Потом оба бандиту чуть не поубивали друг друга из-за сапог солдата. Давока надела окровавленную безрукавку того, кто был сражён её копьём, а Френтис забрал перевязь и ножны — не польстившись на длинный клинок, которые предпочитала воларская кавалерия, — и вложил в них свой азраэльский. В седельных сумках нашлись бинты. Френтис перевязал рану на боку, она не переставала пульсировать жгучим огнём — ему то и дело приходилось вытирать со лба пот, а перед глазами появилась неприятная дымка.

Быстро светало. Они сели на коней и поскакали на запад. Арендиль ехал за спиной Давоки. Крысятник и Дергач оказались неумелыми наездниками, они тряслись на своих лошадях далеко позади. Френтис ожидал, что они вообще удерут, как только доберутся до побережья по ту сторону утёсов, но бандиты почему-то остались. Возможно, испугались его мести, хотя Френтис подозревал, что их нежданная верность объясняется куда проще — воларцы, казалось, были теперь повсюду. В течение часа они наткнулись ещё на два патруля. Враги были слишком далеко, чтобы представлять угрозу, но затем они заметили полный кавалерийский полк, стоявший на холме всего в полумиле впереди них.

— Гиблое дело, брат, — заметил Крысятник. — Эти падлы тут на каждом шагу.

Бандит был прав: дорога, ведущая в Дом ордена, оказалась перекрыта. Оставался один-единственный путь.

— Урлиш, — сказал Френтис, поворачивая коня в сторону леса, темнеющего на севере. — Через шесть миль мы будем у реки, по её берегу доберёмся до ордена.

— Не нравится мне этот лес, — проворчал Дергач. — Там медведи водятся.

— Уж лучше медведи, чем воларцы, — сказал Крысятник, ударив пятками в бока лошади. — Не дрейфь, сукин сын!

С холма послышались звуки, весьма напоминающие пение горнов, и Френтис пустил коня в галоп: их заметили. Вскоре маленький отряд уже скрылся за деревьями. В лесу пришлось ехать медленнее, а потом и вовсе спешиться, земля под ногами сделалась рыхлой и неровной. Френтис продолжал напряжённо вслушиваться, пытаясь разобрать, нет ли за ними погони, но вокруг звучала лишь песнь леса. «Решили небось, что овчинка выделки не стоит», — подумал он, снял седельную сумку и хлопнул коня по крупу, прогоняя его прочь.

— Дальше пешком, — бросил остальным.

— Слава Вере! — простонал Дергач, сползая с лошади и потирая зад.

— Мы направляемся в Дом синих плащей? — спросила Давока.

— Именно, — ответил Френтис. «В мой дом».

— Кажется, эти новые мерим-гер о многом осведомлены, — продолжила лоначка. — Скорее всего, они знают, где находится Дом твоего ордена.

— Это точно. — Френтис забросил сумку на плечо и зашагал на север.

— Они на него нападут, — не унималась Давока, пристраиваясь следом. — Если уже не напали.

— Значит, мы не должны терять времени. — Боль в боку вспыхнула с новой силой, Френтис зашипел, но не остановился.

К полудню добрались до реки и устроили небольшой привал. Крысятник и Дергач с проклятьями повалились на песок. Френтис стянул рубаху и принялся менять повязку. Давока подошла взглянуть, поморщилась и пробормотала что-то на лонакском.

— В чём дело? — спросил её Френтис.

— Твоя рана... — Она запнулась, подбирая слова. — Выглядит очень плохо.

— Загноилась, знаю, — ответил он, осторожно ощупывая разрез. Оттуда сочилась сукровица, края раны опухли и покраснели, под кожей появилась паутинка красных нитей.

— Я могу это вылечить, — сказал она, оглядываясь вокруг. — Только нужны кое-какие травы.

— Нет времени искать. — Френтис выкинул грязные бинты и достал из сумки новые.

— Давай помогу. — Давока взяла бинт, обмотала вокруг его талии и завязала. — Если не лечить, ты долго не протянешь.

«Надо же, убит принцессой, — подумал он. — Подходящий конец для такого, как я».

— Нам нужно идти, — сказал он, поднимаясь на ноги.

Следуя вдоль русла, они двинулись на восток. Держались в тени деревьев, в стороне от берега. Через какое-то время заметили дрейфующую по течению барку с непривязанным такелажем. Парус безвольно обвис, покрывая палубу, на которой не было видно ни единого человека.

— Что это значит? — удивился Арендиль.

— Что мы почти добрались, — ответил Френтис. — Барки редко заплывают так высоко против течения, разве что для того, чтобы доставить в орден провизию.

Пройдя ещё милю, они увидели столб чёрного дыма, поднимавшийся из-за деревьев. Френтис сорвался на бег. Давока что-то кричала ему вслед, но он упорно продолжал бежать, хотя рана горела огнём, а глаза заволокла пелена. Остановился он, только когда наткнулся на лежавший у дерева труп в синем плаще, с незнакомым, белым как мел лицом. «Совсем мальчишка, наверное, только-только прошёл посвящение». У правой руки брата лежал меч, покрытый засохшей кровью. На груди парнишки расплылось бурое пятно, вся земля вокруг была пропитана кровью.

— Что есть смерть? — прошептал Френтис. — Смерть — это врата в мир Вовне и единение с Ушедшими. Это начало и конец. Страшись её и желай её.

Он поднялся на нетвёрдых ногах, смахнул пот, заливавший глаза, и побрёл дальше. Вскоре он обнаружил в лесу ещё двенадцать тел, все — куритаи. Некоторые были ещё живы, Френтис их прикончил. Ещё через сотню ярдов он нашёл тело другого брата: высокого мужчину, из груди которого торчали две стрелы. Мастер Сментиль, безъязыкий мастер-садовник. Он всегда отпускал Френтиса, когда тот ещё мальчишкой пробирался в сад за яблоками. Какие же они были сладкие!

Тут ему на глаза попалось нечто очень странное: ещё один мёртвый куритай, но не на траве, а на обломанном суку футах в десяти над землей, под ним уже натекла лужа крови.

Френтис пошатнулся от приступа боли и жара. С усилием отвёл глаза от кровавого зрелища, затем прошёл ещё несколько шагов и упал на колени. «Нет!» Принудил себя ползти вперёд, натыкаясь на новые и новые трупы в синих плащах. «Мне нужно домой».

— Брат? — Голос был тихим, осторожным и знакомым.

Френтис, тяжело дыша, повалился на спину. В глаза ударил луч, пробивавшийся сквозь листву, затем чья-то массивная тень заслонила солнце.

— Если бы я был мнителен, — продолжил мастер Греалин, — я усмотрел бы в твоём возвращении в орден в такой день нечто подозрительное.

Тень исчезла, и Френтис почувствовал, как его подняли и понесли, при этом голова его бессильно болталась в такт шагам.

Он проснулся в темноте от прикосновения чьих-то пальцев к своей ране.

— Лежи спокойно, — произнёс голос Давоки. — А то все сваливается.