— Здесь вам нечего красть.

Рива продемонстрировала знак Истинного Меча, и враждебность исчезла с его физиономии.

— Вам лучше войти, — сказал старик и скрылся в полумраке.

Когда она вошла внутрь, старик отступил на несколько шагов. Рива не могла точно определить его возраст: во всяком случае, далеко за семьдесят, судя по обвисшим морщинистым щекам. Одет в какие-то давно не стиранные обноски, на плечи накинуто потёртое покрывало. У него был длинный посох, но, глядя на то, как старик на него опирался, Рива заключила, что это вряд ли его оружие.

— Я Вантиль, — представился тот. — Кто вы, я догадываюсь, а вот его, — старик кивнул на Аркена, который остался с лошадьми снаружи, — его я не знаю.

— Я ему доверяю, — сказала Рива.

Вантилю, судя по всему, этой рекомендации хватило, и он заковылял к крутому лестничному пролёту.

— Вы, конечно, первым делом захотите увидеть залу, не так ли?..

— Да. — Сердце Ривы забилось неожиданно сильно, сильнее даже, чем когда она стояла лицом к лицу с «Пустословом» и его братьями. — Да, я хочу её увидеть.

Это была обыкновенная комната. Попросторнее, чем другие, мимо которых они проходили, но находилась она в не менее плачевном состоянии. Самая обыкновенная комната: голый холодный камень, мрак и пустота. Лишь напротив двери стояло кресло с высокой спинкой. Рива взяла факел, который по её просьбе прихватил Вантиль, и принялась осматривать углы среди теней, освещая стены, пространство за колоннами и позади кресла.

— Вы разве не хотите помолиться возле этого кресла? — проскрипел Вантиль, озадаченный её поведением.

Рива проигнорировала его вопрос. Обойдя комнату один раз, она тут же начала заново. Снова и снова. Осмотрела каждый угол, осветила факелом каждую щель. «Ни-че-го».

— Давно вы здесь живете? — спросила она у старика.

— Пришел сюда почти сразу после гибели Истинного Меча.

— Вы понимаете, зачем я здесь?

— Помолиться Истинному Мечу, — пожал плечами Вантиль. — Поговорить с Отцом там, где погиб его величайш...

— У него был меч. Здесь, в этой самой комнате. Где он?

— Не было тут никакого меча, — в замешательстве покачал головой старик. — Я знаю эту крепость так, как не знает никто другой. Всё растащили. Сначала — головорезы Тёмного Меча, а что не забрали те, подчистили гвардейцы Лорда.

— Тёмный Меч его не брал, — буркнула она. — Когда здесь появились люди Лорда?

— Они приходят каждый год, чтобы проверить, нет ли тут пилигримов. Тогда мы прячемся в горах и ждём, пока они не уберутся. Последний раз приезжали месяца два назад.

Такой длинный путь — и все напрасно. Меча нет. Если его не взяли люди Аль-Сорны, следовательно, прикарманил Лорд фьефа: тот самый, из Алльтора.

— Могу я провести здесь ночь?

— Потомок Истинного Меча всегда желанный гость: вы можете остаться столько, сколько захотите. — Старик замялся, постукивая посохом по каменному полу. — А как же... ну... молитвы?

Рива в последний раз осмотрела залу. «Пустой стул в пустой комнате». От Истинного Меча не осталось и следа, не было даже пятен крови, отмечавших его путь. «Интересно, думал он когда-нибудь обо мне? Знал ли он вообще о моём существовании?»

— Отцу Мира известна моя глубокая любовь к Истинному Мечу, — ответила она Вантилю и пошла к двери. — Кстати, мальчишке тоже потребуется ночлег.

Укромное местечко нашлось на холмах в нескольких милях от усадьбы — скопище камней на вершине одного из них. Оттуда прекрасно просматривалась окрестная пустошь. Он соорудил примитивный навес, собрал хвороста для костра и отпустил коня, шуганув его на юг. Можно было надеяться, что это собьёт со следа возможных преследователей. Женщина всё ещё истекала кровью. Струйки её сочились из носа, ушей и глаз, а судя по пятнам на штанах, кровь лилась отовсюду, откуда только можно. Он раздел её и принялся обтирать кровь. Мало-помалу кровотечение начало ослабевать. Она лежала обнажённая, бледная и бесчувственная, едва дыша. Не было ни трепетания век, ни стона — ничего, что могло бы показать, что она просто спит. Тут Френтис испугался. Если она не очнётся, он так и просидит, привязанный к её телу, до самой своей смерти. Путы оставались такими же крепкими, как и прежде, а вот зуд исчез. Он вновь всецело принадлежал ей, даже беззащитно лежащей на земле, и мог только мечтать о том, как вонзит в её грудь кинжал, снова и снова. Вместо этого приходилось о ней заботиться, укрывать от ночного холода... пока на третье утро женщина вдруг не открыла глаза.

Увидев Френтиса, она благодарно улыбнулась.

— Я знала, что ты меня не оставишь, любимый.

Френтис вперился в неё, надеясь, что она увидит ненависть в его глазах, но промолчал.

Женщина откинула плащ, которым он её укрыл, и потянулась. Она похудела, но оставалась все такой же: сильной, гибкой... и красивой. Из-за её красоты его ненависть вспыхнула с новой силой.

— Ну-ну, не дуйся, — пробормотала она. — Их необходимо было уничтожить. Это нужно и нам, и Союзнику. Со временем ты все поймёшь. — Она скорчила гримасу, взглянув на свою пропитанную кровью одежду, но решительно натянула штаны и рубаху. — Слушай, у нас еда есть?

Френтис указал на горную змею — единственную свою добычу, пойманную накануне, уже освежёванную и разделанную. Он подвесил полоски мяса над тлеющим костром. Мясо оказалось неожиданно вкусным. Женщина накинулась на оставшиеся кусочки, жадно жуя и глотая, и даже постанывала от удовольствия.

— Ты просто кладезь талантов, — похвалила она, облизываясь. — Из тебя выйдет отличный муж.

Они шли на северо-восток, пока солнце не начало слишком припекать. В затенённой расщелине среди скал обнаружили мелкое озерцо дождевой воды и пополнили ею свои запасы. Из-за скудости рациона быстро идти было трудно. Через полтора дня, в течение которых они продирались сквозь колючий пустынный кустарник, они вышли наконец к морскому побережью, очутившись в добрых двадцати милях к северу от Альпиры.

— До Янеллиса ещё полдня пути, — сказала женщина. — Нам потребуется кое-что украсть, ведь теперь мы с тобой разбойники в бегах.

С тех пор как он забросил жизнь мелкого карманника из Варинсхолда, Френтису не приходилось воровать всерьёз. Во время обучения в ордене мальчишки таскали разве что какую-нибудь мелочёвку. Как оказалось, детские навыки никуда не делись: через несколько часов блуждания по Янеллису он вернулся с двумя набитыми кошелями и внушительной коллекцией блестящих побрякушек. Этого хватило на то, чтобы купить новую одежду и снять скромную комнату на постоялом дворе. Они опять представились парочкой влюблённых молодожёнов, ищущих корабль на север, чтобы навестить родственников. Хозяин постоялого двора порекомендовал им торговое судно, которое должно было отплыть на следующее утро.

— Я ожидала более сильной реакции, — задумчиво протянула женщина, лёжа рядом с ним. Этой ночью она была нежнее, даже поцеловала его в первый раз за все время, очевидно пытаясь придать некую убедительность их близости. Путы принудили его ответить взаимностью: целовать, ласкать и крепко обнимать, когда она прижималась к нему. После того как все закончилось, она переплела ноги с его ногами и провела пальцем по мускулистому животу.

— Жена и сын их потухшего Светоча умерли при пожаре, — сказала женщина, — и никому, ни единой душе нет до них дела.

Френтис мечтал, чтобы вернулся зуд — вместе с восхитительной агонией освобождения, которая позволяла двигаться, позволяла быть тем, кто спасает жизни, а не прерывает их. Он старался, чтобы правда о событиях той ночи не проскользнула как-нибудь в мыслях, и нарочно вызывал образы, провоцировавшие отчаянное чувство вины. Они призваны были скрыть то, чем на самом деле завершилась миссия в усадьбе. «Батрак, трактирщик, мальчик, сидящий на кровати...»

— Положим, император решил умолчать о случившемся, — рассуждала она. — Избавить своих подданных от нового горя. Действительно, сначала Светоч, а потом ещё и это, причём как раз в тот момент, когда он собирается объявить нового Избранного. После смерти этой сучки выбор у него, прямо скажем, невелик. — Она хихикнула, почувствовав удивление Френтиса. — Боюсь, я была не до конца откровенна с тобой, дорогой. В нашем списке не было имени мальчика, только имя матери. Мальчишка стал всего лишь небольшим уроком, который я хотела тебе преподать. Нет, любимый, истинной драгоценностью была она, Эмерен Насур Айлерс — имя, которое следовало вычеркнуть. Это её император желал назначить новым Светочем, будущей императрицей Альпиранской империи. — Женщина положила голову ему на плечо, голос становился все тише, по мере того как сон брал своё. — Теперь, кого бы он там ни избрал, освещать путь будет некому...