Сбор был объявлен час назад. Воины столпились на плацу перед казармой. По городу уже поползли слухи. Появление у ворот раненого всадника было достаточно заметным событием, и многие из гвардейцев заподозрили надвигающуюся беду. Но на лицах мужчин было лишь суровое смирение опытных солдат. Сильный ветер гнал пыль, трепал флаги и плащи, и владыке фьефа пришлось кричать, чтобы его услышали.

— К нам пришла война, — возвестил он. — Нежданная и несправедливая, принесённая на нашу землю подлейшими злодеями из всех, которые когда-либо рождались на свет. Я не требую от вас верности и ни к чему не призываю. Одно скажу: либо вы, не дрогнув, сразитесь со злом, либо умрёте, если повезёт. Потому что если не повезёт — вы превратитесь в рабов. Других даров наши враги не припасли. Даю вам увольнительную на один день. Сходите домой, повидайте родных, взгляните в лица ваших жён и представьте, что их насилуют. Посмотрите на ваших детей и вообразите их мёртвыми. Пройдите по улицам города и нарисуйте в уме картину горящих, покинутых руин. Затем, если вы решите примкнуть ко мне и моей храброй племяннице, возвращайтесь утром сюда, и вместе мы сумеем защитить наш город.

Он спрыгнул вниз и вдруг остановился, поражённый возгласами из гвардейских рядов. Сначала редкие, они вскоре были подхвачены всеми солдатами до единого. Сжатые кулаки и мечи вздымались в воздух. Рива глядела в лица кричащих людей, видя их страх и льющийся пот. Впрочем, в них было что-то ещё. «Не отвага, нет. Отчаяние. Или надежда? Они отыскали надежду

в словах старого пропойцы».

Командующий городской гвардией шагнул к владыке фьефа и отсалютовал ему.

— Вы что-то хотели, лорд Арентес? — обратился к нему Мустор.

— Я уже переговорил со своими людьми, милорд, — сухим тоном ответил офицер, держась по-прежнему прямо. — Нам не нужно целого дня для размышлений, а вот для подготовки обороны важен каждый час.

— Как пожелаете. Вам, без сомнения, многое потребуется. Госпожа Рива, — владыка указал на девушку, — будет находиться рядом с вами. Обо всём, что нужно, передавайте мне через неё.

Старый гвардеец метнул на Риву быстрый взгляд, слишком краткий, чтобы можно было что-то в нём прочесть. Но когда командующий заговорил, она уловила в его голосе напряжение:

— Как прикажете, милорд.

Дядя Сентес наклонился поцеловать её в щеку и прошептал:

— Хорошенько смотри за этим старым хреном.

— Я бы хотела, чтобы мне помогал Аркен, — сказала она.

— Я пришлю его к тебе. — С этими словами он забрался в карету и уехал.

Рива осталась один на один с лордом-командором.

— Я собирался осмотреть стены, госпожа, — произнёс тот. — Если желаете, можете присоединиться.

Стены были сложены из огромных, выше её роста, гранитных блоков, державшихся вместе под действием своего веса.

— Стоят уже четыре сотни лет, — сказал лорд-командор Арентес в ответ на вопрос Ривы. — Пусть кое-где внизу и появились трещины, ручаюсь, город под надёжной защитой.

Рива припомнила одну из историй о подвигах Аль-Сорны во время войны в пустыне. Подробности были туманны, а сам Ваэлин попросту отмахивался от её расспросов о тех днях. Но там упоминались какие-то стенобитные машины, посланные альпиранцами на город, захваченный Аль-Сорной.

— А разве у них нет особых приспособлений? — спросила она. — Машин, которые могут обрушить стены вроде этих?

Арентес снисходительно усмехнулся. Они как раз шли вдоль зубцов, за которыми солдаты складывали штабелями стрелы.

— Обрушить стены, подобные этим? Нет, уверяю вас. Какой-нибудь замок может пасть под ударами стенобитных машин, если осада длится достаточно долго. Но стены Алльтора устояли перед самыми мощными орудиями, которые смогли измыслить хитроумные азраэльцы. Нет, эту битву мы выиграем здесь. — Он хлопнул по одному из каменных зубцов. — Чтобы взять город, им придётся карабкаться на стены, а как только они заберутся... — Он презрительно фыркнул и прищурился. — Тогда-то они сразу поймут, что мы им не какие-нибудь азраэльцы.

— А я азраэлец, — произнёс Аркен. — Как и ещё пара сотен, для которых Алльтор стал домом.

— Тогда, паренёк, я искренне надеюсь, что драться они будут получше, чем королевские гвардейцы, сдавшие свой фьеф.

Аркен уже набрал в грудь воздуху, собираясь дать достойный отпор, но Рива жестом велела ему заткнуться.

— Говорят, воларская армия очень велика, — сказала она. — Тогда как у нас всего тысяча человек.

— Верно, — вздохнул Арентес. — Я попрошу, чтобы ваш дядя призвал на защиту города всех, кто способен держать оружие. И, пока время позволяет, собрать рекрутов по окрестностям.

— А как быть с их семьями? Их ведь тоже придётся везти в город?

— Нет смысла. Осады выигрываются не столько сражениями, сколько голодом. Чем меньше ртов будет внутри этих стен, тем лучше.

— То есть мы бросим жён и детей на рабство и смерть, пока их мужчины будут за нас сражаться?

— Это война, госпожа Рива. И кумбраэльцам прекрасно известна её цена.

— Вот только не вы будете её платить, — заметил Аркен. — Сами вы спрячетесь за этими вашими толстыми стенами.

— Госпожа, — вскинулся Арентес, — сомневаюсь, что его светлость дозволил вам держать при себе этого азраэльского крестьянина для того, чтобы он оскорблял вышестоящих.

«Надутый дурак», — решила Рива.

— Примите мои извинения за его поведение, милорд. — Она с улыбкой склонила голову. — Давайте продолжим обход.

До ночи госпожа Велисс собрала ещё три тысячи человек. Около половины новобранцев принесли с собой длинные луки и другое оружие. Гонцы были отправлены во все концы фьефа с приказом, чтобы все мужчины, способные держать оружие, в течение трёх недель прибыли в Алльтор. В воззвание по настоянию Ривы был добавлен пункт о том, что все желающие могут укрыться за городскими стенами. Велисс было воспротивилась, приведя те же аргументы, что и лорд Арентес, но дядя поддержал Риву.

— Если мы не можем предложить защиту нашим людям, зачем им тогда защищать нас? — сказал он, но Рива заметила в его словах какой-то расчёт и спросила себя, не пользуется ли дядя её влиянием для каких-то своих тайных целей.

Каждый день две партии лесорубов доставляли из окрестных лесов возы ясеня и ивы, из древесины которых изготовлялись стрелы. Кузнецы, выбиваясь из сил, ковали тысячи наконечников. Отовсюду в город свозилась еда, и вскоре все склады в купеческом квартале были под завязку забиты зерном. Пришлось организовать дополнительные хранилища во дворце владыки фьефа. На предложение лорда Мустора использовать с той же целью собор Чтец ответил лишь: «Дом Отца — не амбар».

Казалось, предстоящая осада мало повлияла на распорядок жизни Чтеца. Он ежедневно пересекал площадь во главе своих епископов, хотя немногие теперь падали на колени перед процессией: люди были по горло заняты делами, щедро раздаваемыми госпожой Велисс. Чтец всё так же проводил службы в почти пустом соборе. Впрочем, по слухам, его проповеди сделались куда более горячими и убедительными, чем прежде.

— О войне он даже не упоминает, — рассказывал Риве с Аркеном один из гвардейцев, которому они помогали тащить на стену вязанку стрел. — Похоже, сейчас его интересует только шестая книга.

«Книга Жертвоприношения».

— Он читает из неё какой-нибудь определённый отрывок? — поинтересовалась она.

— Ох, и что же там было-то в последний раз?.. — Гвардеец свалил стрелы на огромную кучу над главными воротами. — Что-то о том, как дети Алльтора отказались покинуть его, когда за ним пришла толпа.

— «Клинки постылых ярко блестели в лунном свете, — процитировала Рива. — Но кровь мученика была ещё ярче».

— Точно. Я и на службу идти-то не хотел, забот полон рот, да жена заставила. Впрочем, нынешнего Чтеца можно слушать хоть цельный день. В его устах книги звучат как песня.

К концу первой недели всевозрастающим потоком начали прибывать новобранцы. Сотня в день через полторы недели уже превратилась в четыреста с лишним. Многие приходили семьями. Старики несли длинные луки, мужчины помоложе — мечи и секиры, принадлежавшие ещё их предкам, хотя кое у кого имелись лишь серпы или другой крестьянский инвентарь, который можно было при желании использовать в качестве оружия. Иные явились вообще без ничего, и лорду Мустору пришлось опустошить даже фехтовальную комнату дворца.