– Спускайтесь! – помахал им рукой молодой человек.

И они спустились по небольшой лесенке, приблизились к молодому человеку в строгом, весьма дорогом костюме и в белой рубашке.

– Вас заинтересовала безделушка над столом? – он слегка улыбнулся, лишь кончиками губ. – Вы – Фанни?

– Да, я – Фанни.

– Я – Библиотекарь. Зовите меня так. А её – Беата, – и он кивнул в сторону девушки, которая только что избавилась от образа «старой графини».

– Просто библиотекарь?

– Да, – молодой человек приподнялся и чинно поклонился. – Рад вас приветствовать.

– А где…, – промямлила Фанни, только теперь осознавая, что не знает имени Неназываемого.

– Он с вами встретится позже, если так будет нужно. Если вы захотите сотрудничать с нами, – произнесла Беата.

– Вы меня вербуете? Но я о вас ничего не знаю, – удивилась Фанни.

– Нет. Мы вас не вербуем. Просто, у вас возникнет выбор дальнейшего пути. Вы, Беата, свободны теперь, а вы, Фанни, сначала присядьте и осмотритесь, – серые внимательные глаза Библиотекаря по-прежнему изучали её.

– Да, я, пожалуй, пойду, – ответила Беата и совсем бесшумно растворилась за дверью. – Буду на страже.

– Он только что вас покинул, Фанни, и слишком внезапно. Вы не обиделись? – Библиотекарь посмотрел на неё проницательно.

– Нет, – ответила Фанни.

– Командир вас привел не в простое кафе, а в наше кафе… И к нему пришел патруль… Гости, можно сказать. Если их нет – он свободен. А если пришли – они идут на дело. Срочно. Один из способов поиска в городе наших – это найти тех, кого уже вычислили тени. И кого собираются убрать где-нибудь в темной подворотне. Потому, патрульные следят за определенными участками, в особенности, в вечернее время. Вмешиваются в уличные драки – и спасают людей. Сегодня они заметили банду, которая явным образом кого-то «выпасает». И пришли за Командиром. Сейчас они уже… справились. Спасенного парня забрали наши медики, – пояснил Библиотекарь. – Да вы присаживайтесь.

Он выдвинул один из стульев, что были задвинуты, около стола.

– Мы – в Ротонде? – спросила Фанни, присаживаясь.

– Нет. Мы в библиотеке. В Ротонде сейчас… Э-э… Немного шумно. Туда сейчас нельзя. Вам Командир сказал, чтобы вы добирались до Ротонды? За вами уже был хвост? – спросил Библиотекарь.

– Он мне говорил про Ротонду, и чтобы я позвонила по указанному номеру. Но, наверное, предполагал, что я, если и выйду, то явно попозже. Но, мне пришлось уйти срочно, на меня напал сосед. А ещё, мне показалось, что за мной кто-то шел, следил от этого вашего кафе. Но, я не уверена. А ещё, меня преследовала машина, когда я выскочила из дому.

– В кафе хвост сесть не мог. Там есть приборы, наши отслеживают подозрительных. Вероятно, вас выпасли ещё раньше, шли следом и ждали на улице. А сдал теням явно кто-то из соседей. Такое чаще всего бывает. Кто-то вычислил вас, и возымел зуб… Странное выражение. Идет с тех времен, когда делали куколок, и втыкали в них иголки, с проклятиями. Куколки должны были внешне походить на жертву черного колдовства, и, желательно, заключать в себе её зуб или волосы… Методы сейчас иные, но суть – прежняя. Кто-то очень сильно пожелал вам зла, Фанни.

– Вы объясните мне, что вы за люди, к кому я попала? Поймите, мне некуда сейчас пойти, меня преследуют неизвестные, и будто все события складываются сейчас против меня… На этом фоне появляетесь вы. Так было у вас задумано – или вся прелюдия случайна? Я не шибко верю в случайности. Развейте мои страхи и расскажите о себе, своих намерениях, пояснее и покороче.

– Если – покороче, то мы спасаем таких, как вы… От тех, кто совсем не такие. Типа тех, кто вас преследует. И кажется, в этот раз успели вовремя.

– Тогда, пожалуйста, подлиннее, – нервно хихикнула Фанни. – И поясните, что такое «тени»…

– Вначале допустите, что мы – друзья, и не причиним вам зла. Мы просто беседуем и никуда не спешим. А я приступлю к рассказу, как и собирался. Он будет длинным, – промолвил Библиотекарь довольно грустно. – И, может быть, это покажется странным, но я начну с некоторой теоретической части, очень и очень издалека – а вы просто внимательно слушайте. Итак, некогда, мудрые люди хотели освободить человечество от тяжелого физического труда, и потому изобрели машины. Но, машины должны кем-то контролироваться, и потому затем придумали программирование и компьютеры. И, в конце концов, эти компьютеры, только уже и включая заключенных в них интелов, стали, в результате, мозгами человечества. Они изобретают, совершенствуются, пишут программы, сочиняют стихи и прозу. Причем, интелы – это полностью очеловеченные компьютерные мозги, так что, нам не грозит «восстание машин» или порабощение человечества роботами, как этого боялись фантасты прошлых времен. Казалось бы, всё замечательно, но… Нам грозит иное: полностью атрофированные мозги у основной массы населения. Примитивные, чисто животные, чувства и полностью эгоистические мысли. Ничего человеческого, в своей массе. А в конечном итоге – невозможность этой среды производить новых интелов, поскольку условия убьют тех людей, в ком зарождается разум. И в реале нас ждет серая беспросветность. Мы, как человечество, в результате создания машин отнюдь не избавили себя от физического труда. Но… освободили, причем, почти полностью, от труда умственного. Тяжелый физический труд в исполнении людей сохранился, поскольку оказался дешевле применения машин. Людей использовать дешевле на стройке, для уборки помещений, погрузки товаров – на самых тяжелых работах. А вот, в отношении умственного труда – интелы предпочтительней. И они трудятся совершенно бесплатно. Само создание интела – тоже сейчас стало не особенно затратным. И потому, многие конторы используют исключительно интеллектуальный труд интелов, не приглашая на работу людей с мышцами и кожей. Таким образом, именно от тяжелого труда, возможности рабства и уничтожения другого человека, как мыслящей единицы и превращения его в тупое животное, работающее для прокорма, человечество никуда не ушло. Интеллектуальный же труд нынче совсем не оплачивается, поскольку ничего не стоит: интелы работают бесплатно и круглосуточно. Они создают проекты, изобретают, рисуют, пишут… Люди не избавили себя от необходимости протирать влажной тряпкой полы, но совершенно избавили себя от малейшей необходимости думать. Вдобавок, мыслящие люди перестали быть нужными государственным структурам.

– Ну да, я, например, только тем и занимаюсь время от времени – протиранием полов влажной тряпкой, в том или ином месте. Иначе денег не заработаешь. Уборщица – самая востребованная профессия. И потому, я почти не имею возможности заняться чем-нибудь другим. Невостребованные профессии, одна за другой, уходят во тьму и неизвестность прошлого. Машинистки, библиотекари, учителя, переводчики, преподаватели, художники, скульпторы, фотографы, журналисты… Множество тех профессий, что могли быть моими, уже ушли. Иногда мне кажется, что меня здесь, в этом мире, уже нет. То, что есть – это не я. Это даже не моя тень… Я завидую интелам, им не надо есть, и они «живут» в компьютере все время. А я… Тоже там живу. Только, реже, и потому, во мне гораздо меньше жизни, чем в них, – добавила Фанни. – У меня…гораздо меньше времени на жизнь…

– Но теперь, я хочу направить беседу немного в другое русло, – библиотекарь мягко улыбнулся. – Итак, человечеством вначале уничтожались люди, обладающие магическими и оккультными способностями – так называемые «ведьмы» и «колдуны». В прошлом, до ведьм – это были весталки, ведуньи, пророчицы. Магов и архонтов извели ещё раньше… Это не означает, что все из ведьм и колдунов таковыми не являлись, и были добренькими. Зла, реальной порчи, ритуальных убийств, всяческих страшных культов было много. И церковь с этим всем вынуждена была бороться. Но, так же под её гребенку попадали и нормальные, достойные уважения люди: знахари, действительно излечивающие людей, а также естествоиспытатели, алхимики и просто думающие люди. Их, в результате, без разбору уничтожали… И этим занимались те, кто были сами, по сути, отвратительными черными колдунами – то есть, приспешниками теней. Стоит только посмотреть на их пыточный арсенал, да почитать про допросы с пристрастием – и всё станет ясно…