После минутного размышления Фанни боязливо открыла дверь и снова уселась на тот же стул, ожидая, когда незнакомец подойдет к батарее. Неожиданный гость, однако, не стал осматривать батарею, а направился прямо к ней, на ходу открывая ящик с инструментами. И вскоре у него в руках оказались вовсе не плоскогубцы, а здоровенный топор. К тому же, он стал в раскоряку между столом и спинкой кровати, не давая проходу и угрожая топором.

Фанни растерялась от неожиданности и нелепости ситуации.

– Ты что думаешь, коза! – нехорошо, в дикой звериной усмешке, скривился мужчина. – Я тут цацкаться с тобой пришел, чаек распевать? Я убить тебя пришел! И знаешь, почему? Да потому, что у тебя – все так хорошо, а у меня – плохо! Говорят, ты в интернет заходишь, стишки там пишешь. А вот мне – не до стихов, работаю, как проклятый, с утра до ночи.

И он размахнулся, заведя за спину над головой топор.

Фанни громко закричала и схватила только что закипевший чайник. Не останавливаясь, двинулась вперед, тут же плеснув кипятком на мужчину и попав ему на брюки.

– Ай! – заорал тот, вмиг опустил, затем отбросил в сторону топор и схватился за причинное место. Фанни воспользовалась такой заминкой, бросилась мимо него к двери, быстро схватила висевший на вешалке мокрый плащ, зонт, что висел сверху него, и сапоги – и метнулась прочь. Промчалась по коридору, прямо в тапочках выскочила на площадку и добежала до лифта.

Лифт, к счастью, оказался на этом, последнем, этаже, и Фанни, заскочив в кабинку, как только распахнулись его створки, начала обуваться и одеваться под его скрипящие звуки. Механизм медленно опускался. И вот, наконец, выскочив на улицу, она выбросила тапочки и опрометью помчалась прочь.

Через несколько кварталов бега, когда она сворачивала то вправо, то влево, она с ужасом поняла, что ее нагоняет машина и начинает двигаться сзади неё, на небольшой скорости. Фанни пыталась заскочить в ближайший магазин – но его двери оказались закрытыми, как и последующего за ним кафе. Было довольно поздно, их рабочий день уже закончился. Прохожих на улице тоже было мало. Она, как затравленный зверь, побежала вперед изо всех сил. Машина с тонированными стеклами все так же следовала сзади: не увеличивая скорость, но и не оставляя своего преследования. К своему ужасу, Фанни поняла, что дальше последует длинная решетка забора, и впереди не будет подворотен, перекрестков и дверей. Она бежала и бежала, преследуемая неизвестными, пока не добежала до нового перекрестка и не свернула вновь на темную, пустую улицу, потом – вновь бежала и сворачивала, сворачивала и бежала…

Ей казалось, что иногда она может остановить время. Вернее, выпасть из времени и пространства. Такое с ней несколько раз происходило… В первый раз это случилось однажды, когда она еще училась в школе и ожидала двух своих подруг в фойе театра. Они должны были купить вместе билеты и пойти на спектакль. Но, произошло нечто неожиданное. Она подошла к рекламному щиту, занимающему одну из стен справа от входа, и долго разглядывала портреты актеров и актрис и фотографии сцен из спектакля. И вдруг… Её стало будто бы уносить, затягивать куда-то. Кажется, вот-вот она окажется там, в далеком прошлом, среди дам в длинных платьях и молодых людей с тросточками. Будто бы повиснув в пустом пространстве между мирами, витая абсолютно вне действительности, она услыхала, как из глухого колодца, смех и разговор своих подруг, которые, не найдя ее, ушли прочь. Очнувшись и вновь обнаружив себя внутри пустого фойе, Фанни, удивленно озираясь вокруг, вышла на улицу. Часов у нее не было. Она шла и шла по улице, ошарашенная происшедшим, и, когда спросила у прохожего, сколько время, сильно удивилась: было еще очень рано, слишком рано для спектакля. И она не нашла ничего другого, чем поехать обратно, домой, чтобы тупо не слоняться по улицам в ожидании. И… побоялась возвращаться в театр. А позже она узнала, что в тот день и в то время подруги действительно зашли в фойе и не обнаружили её там… Она переместилась во времени? Стала невидимой? Или, и то, и другое?

А другой раз… был похож на сегодняшний. Она скрывалась от внезапных преследователей, затаилась где-то в темноте подворотни – и её не заметили. Но, никто не пробежал и мимо. Она, выйдя из укрытия, почувствовала: что-то не так… Похоже, время более раннее…

И сейчас… Фанни вдруг почувствовала, что земля уходит у нее из под ног, и вот она бежит в абсолютной пустоте…На время она будто бы выпала из реальности, полностью растворилась в непривычных ощущениях. А когда вновь осознала окружающее, то оно переменилось. Казалось, теперь стало чуточку светлее, а вскоре появились прохожие, что шли мимо неё, да и многие кафе еще не закрылись. Но Фанни все равно ещё долго петляла, отчужденная происходящего, погруженная в собственные ощущения, брела не глядя, по улицам города. Затем, наконец, остановилась и перевела дух. Где это она? Впереди – витая решетка Летнего сада. Михайловский замок. Вновь начался мелкий, бесконечный дождь. Легкий порыв ветра и страха. Она робко обернулась, но сзади теперь точно не было никого. И никто за ней не следил. Все равно – только все время двигаться. Мимо Летнего Сада… Дойти до Дворцовой площади…Свернуть к Адмиралтейству… Исаакиевский Собор…

«Как там, – вспомнила Фанни, – Дом на Фонтанке… Масоны… А еще – дом-музей Набокова? Стоп! Вот он, пожалуй, отсюда ближе. И, кажется, речь шла о нем. За полчаса точно дойду», – и она повернула обратно, к Невскому, и набрала номер, который ей дал Неназываемый.

– Я иду, – сообщила она коротко, как только дозвонилась.

– Хорошо. Вас ожидают, – ответил ей ровный женский голос.

Когда она уже подходила к нужному ей дому, от одного из близлежащих зданий, выстроенных в стиле модерн, с большими витражами, отделилась старуха в темном, зимнем пальто. До этого, она застыла под его стенами, как кариатида. Скорее, впрочем, горгулья. Старая и скрюченная, с большим носом, она повелела следовать за ней. Очень кратко:

– Пошли, – проскрипела, схватив её за локоть, и развернула к Невскому. «Кого она мне напоминает? А, ну да… три карты, три карты… Старую графиню. Это – её призрак? Говорят, что он гуляет до сих пор по Петербургу», – подумала Фанни, последовав за старухой, которая, уже не глядя на неё, устремилась вперед.

Горгулья свернула на Невский проспект, пошла среди нарядных толп, в основном, молодых людей и девушек, жаждущих прогулок и приключений. Не обращая ни на кого внимания, остановилась, подождала Фанни, схватила её за руку – и теперь продолжала волочить все дальше и дальше, как ребенка, на довольно приличной для бабки скорости. Рука у неё оказалась неожиданно теплой и нежной на ощупь. И вскоре они были у лестницы, ведущей в одно из зданий, которое внутри оказалось не запертым и пустым. По внутренней парадной лестнице поднялись к резным, старинным дверям. Бабка неожиданно скинула шубу, кинула ее на стоящую рядом с дверью деревянную лавочку, распрямилась и… сняла с головы великолепно и натурально выполненную резиновую маску. Скинула уродливые сапоги, бесформенное пальто…

Бабки больше не было, теперь это была девушка, похожая на индуску, в ярком шафрановом платье, похожем на сари, но более коротком, до колена, и в полупрозрачной накидке-шарфе. На ногах – мягкие балетки: прямо в них, она засунула ноги в огромные сапоги-калоши… Девушка сгребла свой скарб, странное одеяние, и улыбнулась Фанни.

– Пошли, – шепнула она, и направилась к тяжелым дверям. За ними снова оказалась, но уже небольшая, парадная лестница вверх, к очередным парадным дверям – и длинный, идущий в обе стороны, коридор. Они прошли направо, вдоль этого коридора, и незнакомка открыла ключом одну из ряда дверей. Фанни вошла первой и оказалась на балкончике, в большом круглом зале с высокими потолками и стрельчатыми окнами полуокружностью, выходящими во двор. С другой стороны от центральной двери, располагались массивные ложи.

Внизу, посередине зала, за столом, расположенным в центре, сидел молодой человек с коротко стриженными русыми волосами. При появлении Фанни и её проводницы, он оторвался от книги. Внимательно посмотрел вверх весьма проницательным взглядом. Над его столом зависал некий странный осветительный прибор или украшение, состоящее из кристаллов, камней и трубочек. Прибор зашелестел, потом повернулся к балкону другой своей стороной и сменил красный цвет некоторых своих камней на зеленый. При этом, даже цвет освещаемой им скатерти тоже стал меняться.