– Значит, это нечто живое? – удивилась девушка.

       – Да кто ж его знает? – улыбалась застенчиво старушка.

       – А те, кто живут рядом, неужели никогда не видели его? 

       Старушка пожала плечами.

       – Рассказала, что знаю, – вздохнула она. 

       – Если что вспомните… – журналистка сунула в руки газетчицы визитку.

       – Ну, точно, – вдруг спохватилась та. – Вот утром буквально, человек ко мне заходил из полиции. Статный такой, в доме напротив больнички живёт. Так вот, он тоже с интересом историю эту выслушал. Вроде как видал, как и ты, всякие символы и дела необычные.

       – В доме напротив! – задумалась Номин: «Значит, не показалось».

       На том разговор её со старушкой и закончился. 

        Девушка заехала в ЖКХ и узнала, что соседом её является не кто-нибудь, а майор Кондрат Разумович Леший, старший следователь Первомайского отдела Яндырского ОВД. Вот только обращаться к нему Номин не спешила, помня, что именно рядом с Первомайским она видела и шефа седьмого отдела. Зато в Первомайском работал Степан – бывший одноклассник. А ещё, она точно знала, что дежурный работал так же и в пятом отделе. И, правда, отчего это ей в голову раньше не пришло. Если седьмой отдел хочет убрать Номин как узнавшую нечто важное, нужно обратиться за помощью в пятый.

Земной и инопланетные отделы всегда искали повод друг друга прищучить. Номин выдохнула свободнее, решив, что нашла выход из ситуации. И позвонила Семёну. Узнав, что начальника не будет завтра весь день, назначила встречу на утро, рядом с отделом. Ночью Номин стояла на своём месте с фотоаппаратом, но сегодня её не столько волновали символы, она ждала, шевельнётся ли занавесь окна второго этажа. Щелкая створкой фотоаппарат, девушка косилась на окно. И занавесь шевельнулась. Номин прошла в машину, достала визитку и быстро черкнула на ней: «Вы это видели». Демонстративно, зная, что из окна за ней наблюдают, Номин прошла к середине улицы и положила визитку на асфальт. Если этот следователь не замешан в делах седьмого отдела, то ей нечего бояться, и записка ему ничего не скажет. А если замешан? Номин глубоко выдохнула, выезжая из аллеи под арку. 

       Девушка поднялась на свой этаж, прислушалась к звукам соседней квартиры, и подошла к двери. 

       «Он знает!» – с ужасом подумала Номин, когда увидела на дерматине обшивки три ровные разодранные полосы. И в этот момент ей почудилось, что соседская дверь открывается. Номин уже представила, как мягко щелкает затвор и с глухим звуком вылетает пуля из пистолета с глушителем. Не помня себя, она бросилась вон из подъезда. Теперь оставалась только одна надежда – Семён. Ночь Номин провела в здании редакции. С кругами под глазами и дрожащими руками её утром нашёл в кабинете журналист Еши. Девушка собиралась ехать в Первомайский РОВД. Пустить её в таком состоянии за руль Еши не посмел и сам отвёз девушку к отделу. Вот только разговор с Семёном не удался. Выслушав Номин, одноклассник посоветовал той убираться из города.

       – Я докажу, что в Дивном выполнили жуткий эксперимент. Я открою глаза людям! – больше в запале, чем на серьёзе, выплюнула она в лицо Семёну. – У меня есть свидетели и доказательства! Я расскажу правду… И тогда, я стану не нужна никому. Меня оставят в покое!

       Семён схватил её за руки.

       – Ты дура, и ты ничего не докажешь, – мягко, спокойно сказал он, и ушёл. 

       Номин вернулась в редакцию, собрала фотографии и уехала в Севольное, туда, где, она надеялась, хоть что-то знают о пропавшей деревне. Хотя по большому счету, она попросту бежала.

***

       – Дальше вы знаете, – вздохнула Номин.

       – Ты нашла старую карту области и на ней дорогу к Дивному, – завершил Кондрат.

       Девушка кивнула.

       – Да, но встретила Лукишну. Она пообещала проводить к Дивному. Попросила показать карту. А дальше… дальше я не помню. И это правда.

       Профессор слегка засмеялся.

       – Лукишна! 

       – Она тоже не человек? Гуманоид?

       – Ни человек, ни гуманоид. Она биоробот. Создана для охраны харизмата. В ней встроены возрастные чипы, чтобы соответствовать времени. Через сто лет они должны перезагрузиться, и она станет снова молодой. 

       – Для охраны?

       – Да. Мы же взяли харизмата совсем маленьким, нужна была няня, которая не попадала бы под его харизму, вот и создали Лукишну. 

       – Она его спасала, потому что это заложенно в ней? – выдохнул пораженный Кондрат.

       – Совершенно верно, – кивнул Калистратов. – Неудивительная преданность. Она создана для этого. А с Номин… гммм… Лукишна самообучающаяся программа. Возможно, метод введения человека в транс она приняла от харизмата.

       – Она совсем не похожа на робота, – пожала плечами журналистка. – Я говорила с ней!

       – Мы все с ней общались, – подтвердил Кузьма.

       – Технологии нашего НИИ уходят намного дальше даже вашей самой смелой фантазии, – усмехнулся Калистратов. 

       Затренькал телефон. Профессор снял трубку, выслушал говоривших, потом положил трубку обратно на рычаг и поднялся.

       – Его привезли, но попасть в НИИ не могут, вокруг посёлка бродят… – он побледнел. – Вам придётся самим.

       Кондрат поднялся, его глаза встретились со взглядом Кузьмы.

       – У вас есть, служебные автомобили? – спросил Леший.

***

       – Проникновение в закрытое учреждение, убийства и взломы. Писать заявление уже даже не имеет смысла, – произнёс Кондрат и завёл позаимствованную у Калистратова машину. Добротный пикап американских производителей. Сам профессор сидел рядом, с завязанными найденным в столе его кабинета скотчем, запястьями, вращая обезумевшими глазами и беспрестанно повторяющий: «Я же и так… я помог… я договорился… Я… оставьте меня». Никто на причитания Евгения Палыча внимания не обращал. В кузов была положена куртка, на которую уложили едва ходившую, но живую Тайру. Еши усадили на заднее сидение, журналист продолжал безмятежно спать. Иногда он что-то бормотал и вздрагивал, однако, тут же успокаивался и начинал тихо храпеть.

       – Эх, мне б его сон, – вздохнула, севшая рядом, Номин. – Но, кажется, я теперь долго не смогу спать.

       Харизмат витал над машиной, освещая дорогу.

       – Нас там поджидают? – ткнул в бок профессора Кузьма.

       – Кто? Кто вас поджидает? Кому вы нужны? Я же сказал, я договорился, Стаса привезут, вы заберёте тело, и идите на все четыре стороны.

       Кондрат и Кузьма разом усмехнулись.

       – Ага, вот так ваше жадное НИИ и отпустило суперсущество. А главк потом по головке погладит! – оскалился Леший.

       – Угу, – поддакнул кузнец. – И договорился он шустро. Даже вопросов не возникло, зачем старому профессору дьявольская оболочка! Точно поджидают. 

       – Нас убьют? – тихо спросила Номин.

       – Если проревёмся у выезда, там до вторых врат пешком. На всякий случай попытаемся вот этим, – он толкнул профессора, – торговаться.

       – Не будет никто мною торговаться, – буркнул Калистратов. – Меня, если хотите знать, специально оставили, как расходный материал. 

       – Значит, будешь расходным материалом, – согласно кивнул Кузьма и вздохнул. – С бурятом, что делать будем?

       – Номин, – обернулся Кондрат – буди нашего шамана. Если не проснётся… – он замолчал, но все и так поняли. Никто больше тащить на себе журналиста не станет. Им бы самим выбраться. 

       Кондрат завёл машину. Кузьма перекрестился, и нажал кнопку пульта, ворота начали медленно открываться.

***

       Чёрная ночь. Самые жуткие страхи приходят ночью. Самые холодящие душу ужасы выползают из ночной тьмы. И тянет руки ночной мрак. И в этом мраке ледово-синие тени.