Гробышкин в очередной раз изменился в лице став мертвенно бледным.

       – И теперь, – продолжил Васперовский. – Если вы их откроете, то будете виновником уничтожения вашей… всех планет и миров. А мы, узнаем, как это работает, а после найдём, как подчинить себе адскую армию. Вот тогда и откроем врата.

       Гробышкин выскочил из кабинета под смех помощника. Всё это время заместитель Калистартов сидел, вжавшись в кресло и боясь поднять глаза хоть на кого-то из начальников.

       В тот же час Гробышкин написал заявление. И покинул здание НИИ.

       А над ребёнком начались опыты. 

       Пять, десять, двадцать лет, тот, кто должен был стать владыкой астрального мира, был узником галактического НИИ. Его держали в полной изоляции, любой, кто входил в камеру погибал. Мощь, источаемая существом, убивала. 

       Однажды в НИИ появилась женщина, представившаяся ответственным работником внешне галактического института пограничных миров, Катериной Стоговой. Они много лет разрабатывали теории и изучали документы, отправляемые НИИ Дивного о существе потустороннего мира. Теперь же она хотела увидеть его вживую. Именно она назвала объект харизматом, из-за способности не только убивать, но и действовать на чувства, эмоции, общее душевное состояние человека и ему подобных. 

– Мы не сможем подчинить его, – произнесла однажды Катерина, смотря, как ходит из угла в угол, в герметичной камере, харизмат. За время, проведённое на земле, он подрос. 

       Джим усмехнулся. 

       – Сможем, если лишим его разума.

       Стогова сощурила глаза.

       – Он живое существо.

       – Мы лишим его разума и навяжем другие мысли, другие чувства и мировоззрение. Мы сделаем его своим парнем.

       – Фантастично.

       В камеру начал медленно вползать дым, харизмат заметался по камере. Ударил в стены, Катерина ощутила, как по кончикам пальцем пошёл озноб.

       – М-да, – подтвердил Васперовский. – И это он ещё не силен. Когда вырастет, равных ему не будет, – и тут же добавил, –… среди живых. Я отправил запрос в ваше учреждение на воссоздание прототипа.

       – Как вы себе это представляете? – удивилась Катерина. – Мы создавали геномных особей, но, то были люди. А он… демон…

       – Ой, это вам Гробышкин напел? Знаю, он верит в эту чушь. Нет, харизмат, вполне живое существо, из плоти и… не совсем обычной, но крови. Вот смотрите, – он направился к входу в камеру.

       Харизмат лежал без движения. 

       – Присмотритесь, – тяжело дыша в респиратор, указал Васперовский. Он провёл скальпелем по синей вене, из неё разлился ярко-синий свет, стек густой жижицей и тут же обратился в облачный луч.

       – Осторожно, не прикасайтесь к нему, неизвестно какая может быть реакция. Мои ребята работают с субстанцией только в герметичных скафандрах, – отстранил склонившуюся над лучом Катерину. – Мы провели пробы. Это не просто кровь. Это источник его силы и жизненной энергии, выкачать всю, и останется лишь оболочка.

       – Вы хотите сказать, что после, «это», можно использовать?

       – Да, – кивнул профессор. 

       – Совет не даст разрешения проводить опыты над живыми.

       – Потому я и прошу создать прототип. Вы создадите, и мы поселим нашу харизматическую личность в того, кого напичкаем нашими законами, пониманиями и мировоззрениями. Он будет думать, как мы, будет …

       – Он будет человеком.

       – Да, со сверхспособностями.

       – Мне не нравится ваша идея, Джим. Но в таком виде, в своём теле и сознании, он опасен. Выжимайте из него, как вы это называете – кровь, субстанцию? А тело отдавайте нам, мы создадим прототип, и пробуйте.

       В тот же день пришло разрешение совета. 

       Катерина стояла напротив камеры харизмата и смотрела в синие глаза, когда он последний раз улыбнулся сквозь толстое стекло. 

       Позже его тело отдали, и она увезла его в офис внешне галактического института.

       В НИИ Дивное осталась харизма – то, что Васперовский Джим Откар по недоразумению принял за кровь, жизнесоставляющую харизмата.

       Первый тревожный звонок поступил вечером двадцатого сентября. Васнецовский был разбужен среди ночи. На ходу натягивая белый халат, он прошёл в кабинет, где в полнейшей изоляции хранилась харизма. Её не было.

       Зато на полу, стеная, корчилась старшая лаборантка Елена, которая должна была в ночную смену проверить состояние харизмы и взять плаценту на анализ.

       Была поднята деревенская полиция и местный самоуправ, харизма находилась в здании. Васперовский кричал на всё НИИ, что найдёт того, кто сорвал ценный эксперимент, тут же было сообщено в совет и в Дивное выслали лучших ищеек.

       Вечером, после бесцельных поисков, уставший и злой Васперовский направился в свой кабинет. Хорошо хоть проб харизмы у них осталось предостаточно. Но сам цельный экземпляр! Кому он нужен? Что с ним делать?

       В эту секунду прозвучал второй звонок. Профессор, не успевший даже присесть, выбежал из кабинета. К нему на встречу нёсся старший помощник Калистратов.       

       – Елена! – выкрикнул он осипшим от бега голосом и шлёпнулся на колени.

       – Что? – чувствуя стремительно приближающуюся беду, спросил профессор и побледнел. В самом конце коридора шла старшая лаборантка, следом за ней, смотря на докторов наук ледово-синими глазами, двигались три ассистента и младший инженер. Калистратов взвизгнул, вскочил и бросился к лифту. Джим Откар бросился следом. 

       Выбежав из здания, Васнеровский остановился. В паре шагов от него расплывался облаком синий свет, из которого на профессора смотрели яркие глаза харизмата. Но теперь это уже была не синяя лужица харизмы, а расплывчатый испускающий яркий синий свет зверь, с оскаленной жуткой мордой. Он минуту смотрел на профессора и устремился к лесу.

       Через двадцать лет, после открытия четвертых врат, а в точности, двадцать третьего сентября тысяча девятьсот сорок пятого года Дивное исчезло с карты Яндыря. Внезапную, странную эпидемию остановить не смогли. Как и найти харизмата. То, что выкачанная из существа субстанция оказалась живой, стало открытием. Как и то, что тело, привезённое Катериной Стоговой в институт ожило через трое суток, вот только рога с копытами у него пропали, исключив доказательства астрального происхождения.

***

       В комнате повисла угрюмая тишина.

       – Тела, которые в институте, это те, кто заразились?

       – Это те, кто уже не смог выбраться, но и становиться зомби не захотел. 

       – Как вы выбрались?

       – Меня вывел он, – Лукишна показала на свернувшегося в облачко у её ног харизмата.

       – Он живое существо.

       – Я ж, говорил, – тут же вставил Кузьма, – бесовское отродье.

       – Живое, может и бесовское, прямых доказательств тому нет. Не мыслящее логично, но… он не зло.

       – Отчего не мыслящее? – Кондрат встал с дивана и подошёл ближе к свету. Тот заволновался.

       Лукишна опустила руку и погрузила в свет. Харизмат успокоился.

       – Он слышит, может что-то и понимает. Реакция на уровне эмоций и инстинктов. Да и как ему думать? Чем? Интеллект остался в теле.

       – То, что вы рассказали, поразительно, – подошёл и присел рядом с Кондратом бурят. – Получается, он разделился на две части, каждая забрала нечто своё, и каждая способна существовать отдельно.

       – Вот именно, что существовать. Он мучается, находясь вне тела. Они же одно целое.

       – Почему он спас вас, но не спас остальных?

       – Он… он умеет быть другим. Огромный зверь с синими глазами. Он смотрел на меня, и я видела слезы в его глазах, после ухода лаборанток и докторов. Он никому до последнего не показывал себя. Синяя субстанция. Каждый раз, когда в него втыкали очередную иглу или брали пробы, он чувствовал боль. Я всего лишь младший лаборант, мне даже подходить к изоляционному кубу не позволяли, и я смотрела из-за угла, когда мыла полы или протирала колбы. И тот день, я хорошо запомнила. Ленка не любила его, терпеть не могла, она не понимала, что субстанция живая. Если она дежурила, то после её ухода он плакал, как ребёнок, слезы текли, синие, яркие. Я осторожно пробиралась к кубу, чтобы никто не заметил и пела ему песни, он замолкал, слушал. В ту ночь снова дежурила Ленка, я уже про себя решила, что как только злая, старшая лаборантка уйдёт, обязательно проберусь и спою харизмату колыбельную. Я прошла в подсобку и там затаилась. Ленка как всегда надела гидрокостюм, всунула руки в перчатки и воткнула в харизму иглу, свет в кубе вспыхнул, в тот момент он впервые изменился на глазах у чужого. Внезапно свет обратился в огромного зверя и, вывернувшись, вцепился в перчатку. Ленка вскрикнула, харизмат испугался собственной выходки и тут же перчатку отпустил, забился в угол. Старшая лаборантка вытащила руку из перчатки, та была прокушена до крови. Ленка выругалась на харизмата и вышла, вернулась через полчаса с перевязанной рукой. Вместе с ней в кабинет вошла институтский медик, ухмыльнулась, глядя на забившийся в угол свет.