– Ещё и охрана? – невесело искривил губы Леший. – Удивительная у вас районная поликлиника. Ремонт, решетки, охрана.

       Тётка смотрела на Лешего уничтожительно.

       – Ясно. Отвечать, выезжал ли Евгений Палыч сегодня к Ольге Марковне, вы тоже не станете.

       – Разрешение! – повторила регистраторша.

       – Понятно, – кивнул Кондрат и вышел.

***

       – А чего узнать хотел? – полюбопытствовал Еши, когда Леший сел в машину.

       – Да так, – отмахнулся майор. – Не по делу.

       Ему совсем не хотелось рассказывать об Ольге Марковне и странной, пугающей находке на кухне. Мало ли. Может, ошибся? Может. Зачем жути нагонять.

       – Это у них поликлиника, что ли такая? – высунул голову в открытое окно Еши,- шикарная скажу.

       Кондрат кивнул. Шикарная. И очень странная. Очень.

       Машина вывернула с улицы, остановилась у ближайшего магазинчика, Кондрат заскочил, купил сигарет и полюбопытствовал, где находится поселковый архив. После они десять минут плутали в поисках нужной улицы и наконец, остановились в другом конце поселка, у старого обветшалого домика с деревянным крыльцом и надписью на косой табличке:

       «Севольский районный архив».

       «Хоть что-то не первого достатка», – подумал Кондрат.

       – Сидите, – кивнул он журналисту с собакой и вышел из машины.

       – Аууу! – голос Лешего разлетелся по широкому коридору. За дверьми, тянувшимися по обоим сторонам грязного коридора, голосов слышно не было. Да и какие голоса? Огромные амбарные замки украшали деревянные запоры. Хотя, судя по кривым, хлипким дверям, те стоило просто ударить хорошенько плечом и готово, рассыпятся прахом.

       – Чего орёшь! – гаркнули прямо над ухом. Кондрат вздрогнул и резко обернулся на голос. Из двери, которую он только что прошёл, и на которой висел аккуратный замок, выглядывала заспанная красная морда. Леший не сразу понял, что дверь была не открыта, а отставлена в сторону. А когда понял, рассмеялся.

       – Хорошо придумано, мне бы и в голову не пришло, что за ней кто-то может быть. Закрыта на замок, значит, никого нет.

       – Так шляются всякие, разные. Вам вот чего надобно? – мужик с красной мордой без всякого интереса смотрел на Лешего. Да и вопрос задал, как бы, между прочим.

       – Узнать я хотел, про девушку Номин, журналистка… А вы Михаил?

       – Он самый. А журналистка, да, приходила. Записывала. Хорошая такая девчушка, – мужик почесал за ухом. – Ты проходи, – он обхватил дверь огромными ручищами и отставил подальше в сторону. Кондрат вошел в кабинет или нет, не кабинет. Стеллажи с бумажками, журналами, кипами документов. Архив. 

        Мужик провел Лешего между стеллажами. В конце комнатки стоял диванчик, низкий журнальный столик, пара старых стульев.

       – Садись, – поежился Михаил и зевнул. – Ох! Ну и ночь!

       – Вы здесь живете?

       – Можно и так сказать, – он вздохнул, вытащил из маленького по пояс холодильника бутылку водки и бутылку пива. – Будешь?

       Кондрат отрицательно покачал головой.

       – Как хочешь, – он щелчком скинул крышку с бутылки пива, та с легким стуком ударилась об пол и покатилась под стеллаж. Бутылка водворилась на стол. Следом была откручена пробка на водке. Мужик посмотрел на горлышко и внезапно опрокинул бутылку в горло, большими глотками влил с себя немалым треть бутылки и тут же, крякнув, запил её пивом. – Оооо, как! – Поморщился и только после этого присел на скрипящий диван. – Так чего ты там хотел?

       – Журналистка.

       – Ах, да… Приходила. Записывала. 

       – Что записывала?

       – Как мы с мужиками на кабана сходили, – Мишка передернулся. – Жуть. Я больше в этот лес, ни-ни. Ведь знали. Туды вообще никто не ходит. Если и идет, то по-полюшку, пара метров вглубь, а дальше не ходят. А нас понесло. Дураки. Пьяные были. Вот и попёрли, – он усмехнулся, раскинул руки на спинке дивана. – На кабана! Придурки! С собой ружье и две пары водки. С одним ружьем на кабана! А чего? Пьяному море по-колено. Вот и пошли. Собаку петровскую сразу заприметили. И куда нас ноги понесли? Нет бы назад. Петро не дурак, увидал бы, что пьяные, – домой отправил. Так нет, бросились вглубь бежать. А эта тварь, собака егонная, за нами. И чего ей понадобилось? Я тады по дороге бутылку потерял. Говорю: «Стоп, братцы! Я пузырь уронил». Мы и остановились, начали шарить, искать его.

        Кондрат нахмурился. «Мда, разные малость рассказы то выходят у Ильюшки и Мишки». Но говорить ничего не стал. Михаил продолжал рассказывать:

        – Шарим мы, значит, уж и про псину забыли, и тут смотрю, идёт – Петро и псина эта. Канава там была, мы в неё скатились, залегли, мордой в грязь, дышать боимся. Но они до нас и не дошли, остановились возле берез, а потом… пропали. Вроде как вошли среди деревцев и след простыл. Мы своим глазам не поверили, собрались поближе подойти, а тут слышу, ветки хрустнули. Мы снова в канаву. А хрен его не знает, может Петро ворочается? Нет, то бабка идет, и туда же. По сторонам оглянулась и швырсь. И тоже пропала….

       – Что за бабка?

       – Знаешь, сначала мне подумалось, что не знаю. А после, как присмотрелся, когда она озиралась, ну, точно, Лукашка! 

       – И давно это было?

       – Так недели две назад и было. 

       – А после вы её видели?

       – Кого, Лукашку?

       – Нет, после того как рассказали эту историю, журналистку вы видели?

       Михаил почесал затылок.

       – Не, не видел. Она карту забрала и тютю.

       – Какую карту?

       – Да Бог её знает. Старая, желтая, порванная. Этому архиву лет тысяча. За ним уж давно никто не смотрит. Кто хочет, тот и приходит. Что хочет, то и берет. А карта? Что за карта, – он пожал плечами. – Хрен её знает. Лежала на столе, я её вместо скатерки использовал. А эта рыжая слушала меня, смотрела, а потом как цапнет её, чуть стакан не разбила. Глаза огромные. Вскочила и вон бросилась. Я ей вслед: «Скатёрку верни!» Убежала. Ну и ладно, я другую нашел. – Мишка погладил рваную газетку, застеленную на стол. – Благо этого барахла здесь хоть ешь….

       – На карте, что было нарисовано, помнишь? – спросил Леший.

       – Так Яндырская карта, – усмехнулся Мишка. – Других здесь и нет. Это же архив Яндырского края. Я бывает, сижу вот и на ней наш Яндырский округ рассматриваю. Вот только, – он задумчиво посмотрел мимо Кондрата. – Та карта старая сильно была, каких-то деревень и дорог уж и вовсе нет. Год на ней стоял толи сороковой толи сорок второй. Старая.

       – А может у тебя такая же есть? – Кондрат неуверенно посмотрел на стопки газет и журналов, стоящих хаотичными стопками не только на стеллажах и полках, но и на полу, грудой сваленные в углах.

       – Не, таких точно нет, – протянул Михаил. – Давно уже нет. Я малой был, когда здесь полную проверку проводили, маман моя здесь работала. 

       Михаил наклонился над столом, глотнул из бутылки и начал рассказывать.

***

       В тот день вообще всё из рук валилось. Архив гудел. Приехали из города. Проводили проверку документов. Люди деловые, серьезные. Лишних слов не говорили, вопросов не задавали. Работники архива как мышки перемещались, чтобы лишний раз на глаза проверяющим не попадаться. А ближе к полудню, вызвал Татьяну Васильевну главный из проверяющих. Человек серьезный, в строгом костюме, в очках.

       – Что ж, Танечка, – начал он слащавым голосом, – архив хороший и содержите вы его в надлежащем состоянии, о чем укажем в грамоте. Только вот же, что вы путаницу устраиваете?