И прихватив бутыль самогонки с собой, вышел.

       «Живое оно. Живое. Кровь брызнула, синяя», – голос Кузьмы слышался сквозь ночной лай собак и похрапывающего на соседней кровати Еши. Тайра во сне вздрагивала и несколько раз просыпалась, смотрела пристально в окно и снова укладывалась. Ей было тревожно. И Кондрату было тревожно. От одной только мысли, что синий свет был здесь, в паре десятков шагов от домика Ольги Марковны. А если вернётся?.. Кондрат совсем по-детски натянул посильнее на себя одеяло. И присмотрелся в темноту окна. Нет, не видно ни света, ни отсвета синего. Собаки перетявкиваются дворовые. 

       «Живое оно, живое. Дьявольское. Ранил его, потому как сам оттачивал, в воде святой вымачивал …».

       «А если, правда, дьявольское?» – Кондрат перекрестился. Последний раз он был в церкви мальчишкой лет семнадцати. Толпой ходили с парнями и девчонками, на ночную службу, в пасху. Было здорово. А потом вышли из церкви и напились за «Христос Воскресе». Сейчас отчего-то стыдно. А тогда весело было. Молодежь. 

       Тайра тревожно вскинула голову и прислушалась. Вместе с ней, и Кондрат внимательно вслушался. Собака тряхнула головой, зевнула и улеглась.

       Тогда было весело. Не страшились ни черта, ни Бога. Да и не задумывались о них. А теперь? Что изменилось теперь? Синий свет с таежным дыханием. «Дьявольское оно!» – сказал Кузьма. А может и правда. «Живое», – так и слышался бас кузнеца. 

       «Живое, – тихо повторил Кондрат. – А разве дьявольское может быть живым? Дьявольское оно же нуу… потустороннее… миражное – наверное». А что он, собственно, знает о дьяволе. Може оно и есть живее всех живых? Может и есть. Кровь брызнула… Оно живое. Кровь… А может, почудилась кровь кузнецу. Со страху то? А боялся ли Кузьма? Свет описал, такой же, как и тот, что видал Кондрат. Живое. Нужно сходить с утра посмотреть возле коровника, если была кровь, то никуда она не делась. Они в темени могли и не заметить. Утром обязательно нужно сходить и проверить. Не верит он, что Кузьма Марию порешил. В историю его верит, какой бы жуткой и невероятной она ни была.

       Кондрат вздохнул и, натянув одеяло по уши, закрыл глаза.

***

       Ветер утих, солнце слабо светило за толстыми тучами. Мракота. В городе в семь уже ходят маршрутные автобусы, и то и дело сталкиваешься со спешащими на работу прохожими. В поселке Севольное было тихо. Ни одного человека на улице, кроме двух мужчин и собаки.

       – И что ты там не увидел? – зевая, и ёжась на холоде, спросил Еши.

       – Ночь была, – спокойно ответил Кондрат, – ничего не увидел. А потом много людей было.

       – Так затоптали всё! – возразил Еши.

       – Что ж они тебе дураки, затаптывать. Идем.

       – Если не затоптали, значит, сами нашли. Они ж спецы.

       – Они, спецы? – ухмыльнулся Кондрат. – Видали мы таких спецов.

       Он открыл воротца и вошел во двор. По утру дом не казался мрачным и страшным. Только сейчас Кондрат увидал лежащую под деревом мёртвую собаку Марии. Вздохнул.

– Убрать что ли не могли! 

       И пошёл дальше. Обошел дом и прошел к коровнику. 

       – А может ты и прав, – произнёс вслух. 

       Земля у коровника было ровной как будто по ней прошлись катком. Верхний наст свеже-черноземный. 

       – Свежая земля, – подтвердил Еши, проведя по ней рукой. – Зачем?

       – Вот и я о том же?

       – Здесь теперь никаких следов днем с огнем….

       – Может так и хотели?

       – Странно все это, Кондрат, – пожал плечами Еши. – И Номин не вернулась. Теперь мы не знаем, куда она уехала.

       – Не знаем, – вздохнул Кондрат. – Я вчера с местным кузнецом говорил. Он утверждает, что ранил убийцу. Вот здесь на этом самом месте….

       – Так убийцу кто-то видел?

       – Угу, – кивнул Кондрат. – Только со свидетелем больше поговорить нельзя.

       – Это почему? – нахмурился Еши.

       – Арестовали.

       – Свидетеля? Арестовали? Дурдом. За что?

       – За убийство, я тебе потом расскажу. Я сам уже готов в дурку отправиться. И если сейчас не найду хоть чего-то подтверждающего его слова….

       Тайра заскулила и бросилась под ноги Кондрата.

       – Что ты! – вскрикнул он. Собака крутилась и скулила, прыгала, отбегала, прыгала гавкая за коровник, и снова кидалась к ногам Кондрата.

       – Зовет, – предположил Еши.

       Леший недовольно посмотрел на молодого человека и пошел за коровник.

       Топор лежал у стены, за кадушкой. Со стороны входа в коровник его было совсем не видно. Кондрат поднял топор и несколько минут просто смотрел. Осторожно провел по лезвию, на котором отчетливо виднелись присохшие синие разводы.

       – Что это? – спросил подошедший со спины Еши.

       – Это то, что указывает на мою полную вменяемость и на то, что на зоне Кузьме делать нечего.

***

       Здание местного УВД представляло одноэтажный домик в пять комнат, одна из которых была камерой. Участковый сидел в первой комнатенке. И хотя, первый взгляд на Севольское УВД имел плачевный вид, то кабинет участкового отвечал всем самым смелым фантазиям любого сотрудника подведомственной службы. Такого кабинета не было даже у Фархада, начальника Кондрата.

       – Проходите, присаживайтесь, – слащаво улыбнулся участковый Фёдор, увидев входящего Лешего. – Чем заинтересовали?

       Кондрат окинул кабинет оценивающим взглядом. Вот, а он полгода новый монитор выбивал. Жидкокристаллический, чтобы глаза после отчетов не болели. А здесь! 

       – Интересно, – провёл Кондрат по полированному до блеска столу. – Эт за что это районному отделу такие почести? – он крутанул за высокую спинку стул из качественной и, судя по всему, не дешёвой древесины и сел на него облокотившись на дутую кожаную спинку.

       – Так, – заелозил Фёдор, – аэропорт в паре километров, таможня, всяко может случиться. Комиссия у нас часто. Гости всякие, заезжие и иностранные. Потому и отдел первого достатка.

       – Да тут не первый, – присвистнув, окидывая взглядом висящий на стене огромный плоский экран телевизора, усмехнулся Кондрат. – Тут верховный достаток. У нас так начальник не барствует.

       – Так что хотели то? – улизнул от ответа участковый. – По делу или как?

       – И по делу или как.

       – Я тут узнавал в вашем отделе, – откинулся на спинку кресла Фёдор. – Вроде как вас к нам не посылали.

       – Уже? Реактивно. Хорошо работаем.

       – Так, – развёл руками Федор. – Работа такая. На границе… – и осёкся. – Рядом с портом, – повторился. – Люди всякие прилетают, приезжают. Патрули постоянно работают.

       – И что часто вызывают?

       – Бывает, – сощурил глаза участковый. 

       – А что прям по поселку ходят? Штат большой? Резерв имеется?

       – Хороший штат, и резерв имеется.

       – А отдел на вид маленький.

       – Так-то мой отдел, участковый. А Севольский, тот в центрах будет, отсюда через пару улиц.

       – Вроде и посёлок не шибко большой, а видать не один ты участковый. А я думал, ты и швец, и жнец и на дуде игрец!

       – Большой у нас штат, мы и за прилегающими деревнями и до самого Яндыря, всю область несем на себе. Ты майор, по какому делу?

       – Я здесь по личному делу больше. Девочка у меня пропала.

       – Ваша девочка?

       – Можно и так сказать. Жена друга. Журналистка. Рыжая. Сказала сюда поедет. И пропала. Друг переживает, я успокаиваю. Что с ней может здесь случиться? – он подмигнул участковому. – Места не глухие. Вот и вы говорите, патрулируются постоянно. Может, видали нашу девочку? Авось загуляла. Дело – молодое.