– Зови меня просто – Жопка, – опять зевнув, ответил второй. Видно было, что ему затея с этим контактом совсем не по душе.

– Ладно, Жоп, – опять сказал Первый, – че бойкотировать-то. САМ неизвестно где и неизвестно найдет он нас или нет. Мы, как видишь, в полной заднице. Так уж хоть пожить пока здесь по-человечески, – примирительно сказал Язык, которому очень понравилось, что его приняли за сам Разум.

Фон Штирлиц рассмеялся и от предвкушения своей скорой победы начал лежа на кровати выделывать ногами разные кренделя, то и дело подпрыгивая и переворачиваясь. Двум больным, находящимся в палате показалось, что у него новый приступ шизофрении, но так как Левушка слыл больным не буйным, за санитарами из них никто не побежал, продолжив разыгрывать на шахматной доске любимый ими чапаевский гамбит.

Чтобы не смущать игроков и спокойно принять решение, Лев Валерьяныч еще раз посмотрев на шахматную доску и, определив, что там у белых явный перевес (пять пешек и конь против четырех черных ферзей) отошел к окну и тихо спросил: – Ну что, поговорим на берегу?

– Не понял, – встрепенулся Язык. – На каком еще берегу? Вроде нет пока никакого потопа? Или я тут не все вижу у вас?

– Ты что, братишка, не местный? – спросил Козел.

– Да уж, не из местных мы, – вставила Жопка, – слава Богу.

– А че ты сразу Бога славишь? Я, между прочим, атеист, чтоб вы знали. Хотя вот, может быть, сейчас с вами пообщаюсь, и буду верить в существование этого самого Бога.

– Ты какого имеешь в виду, – не удержался Язык, но Левушка пропустил его замечание мимо ушей.

– Так, значит, вы решили посетить именно мое сознание. Я правильно вас понял: Язык – это Космический Разум или проще Дух, Жопка – это моя душа или по-другому я сам, только во всех предыдущих моих жизнях, и я – это я теперешний в своем бренном теле?

– Ишь, че захотел, – прошипела Жопа, – чтоб я Душой его была. Это не душа, а вражья черная дыра какая то. Да из этой черноты просто выхода нет. Пускай другую дуру себе поищет эдак еще, я думаю, лет сто.

– Ну, в общем, так, – сказал Язык, как ни в чем не бывало.

Жопа с силой его ущипнула, но он только подмигнул ей, мол, не мешай, все будет тип-топ. Пауза и так затянулась на целые две недели, и по всему помощи было ждать не откуда.

– Хорошо, – уже дружелюбно ответил Исаев, – так даже удобнее. Ну, ладно разборки в сторону, теперь о деле. Расскажите цель вашей миссии и при чем здесь я, что б я все сразу понял, а уж потом я вам выдвину свои условия.

Жопка опять ущипнула Языка, мол, давай ты же у нас специалист по сказкам.

– Ну, если не слишком глубоко копать, – начал было сказочник.

– Нет уж, ты давай глубоко и по порядку, – перебил его Козел. – Мне сейчас спешить некуда.

– Как скажешь, – нисколько не смутился Язык. Он был настоящим профессионалом своего дела и сбить его с толку было не просто.

Для начала ему как профессионалу хотелось все же узнать, с кем они имеют дело. Кто же на самом деле Лев Валерьянович? Он помнил, что САМ вскользь намекал ему, что для них важно зацепиться именно за русского.

– Может их оказалось двое, а мы не смогли точно вычислить, ху есть ху, поэтому и разъехались с САМом, – мелькнула у него мысль.

– Так вот, если глубоко и по порядку, то начну с того, что наша миссия заключается в том, чтобы определить на этой планете ее пуповину, то есть ключевую на настоящий момент страну, а в ней истинного патриота, который, по всему, должен быть очень и очень законспирированным.

– Этой страной явилась Россия, а патриотом соответственно Вы, сударь, – подытожил Язык, который, когда хотел, умел передавать саму суть буквально в двух словах.

– Очень неплохо начал, – согласился Левушка, – даже заинтриговал. Вот только русским патриотом меня назвать нельзя, я бы даже себя патриотом-россиянином и то не рискнул назвать, – как-то через-чур задумчиво сказал он.

– А кто же ты тогда? – вырвалось у Жопки.

– Еврей я, ребята, еврей, – криво усмехнулся Лев Валерьяныч.

– Как еврей? – у Языка выпал от удивления язык.

– Вот так вот, еврей, самый что ни на есть чистокровный по маме, так сказать.

– А как же ты на этом далеком севере оказался? Там ведь отродясь евреев не было, – бросила Жопка.

– Все течет, все изменяется, – пробасил Исаев, думая в этот момент почему-то про своего земляка Абдралмовича (вот кому с Севером-то подфартило).

– Неувязочка у меня маленькая вышла, вот и заехал в места не столь отдаленные, – тихо прошипел Лева, так как увидел, что в его сторону движется с грозным видом Аська, волоча за собой здоровенную швабру.

Уборщица жилых помещений Аська славилась скверным характером и встречаться с ней Леве совсем не хотелось особенно, когда она была во всеоружии.

– Ты че здесь делаешь, Козел? – обидно спросила она.

– Мастурбирую, – зло улыбнулся Лев Валерьяныч.

– Ну, и слава Богу, – примирительно сказала Аська. – А то я уж думала, опять в палатях курить начали. Вроде дымом несет, а?

– Это у тебя подсобка горит, – брякнул фон Штирлиц.

– Ой-ой, беда, беда, – заорала было Аська, но вовремя очухалась и набросилась на Левушку.

– Че, совсем сдурел, псих? Какая подсобка? Третий этаж. Где мы и где она? Полуумок. Ща как дам шваброй по морде, сразу мозги вернутся, и лечение не нужно будет.

– А ты не задавай дурных вопросов, – на всякий случай, отодвигаясь, засмеялся Исаев.

– Все уже из-за этих асфальтеров насквозь провоняло, – он кивнул на улицу, где уже второй день не покладая рук трудилась бригада асфальтоукдадчиков, – а она только дымок почуяла.

– Ладно, живи пока, – примирительно сказала Аська и пошла из палаты.

– И впрямь асфальт укладывают, – подумала она. – Откуда взялись, вроде, пять минут назад еще не было здесь, а уже, подишь ты, полдвора закатали.

На самом деле все было гораздо проще. Многие люди, живя в одно и тоже время и даже в одном и том же дворе, тем не менее живут в разных измерениях, сами того не зная. Они могут ходить друг возле друга, даже не замечая этого, а уж тем более другого окружения, пока им на это не укажут.

Вот и сейчас произошел тот самый случай, и не укажи Исаев на рабочих, Аська так и не увидела бы их. А потом бы всю осень ходила и удивлялась, откуда здесь новый асфальт появился? Прям, как в сказке.

Но это отдельная тема и полное ее описание еще впереди.

А все это время, пока Лев вел переговоры с опасным собеседником, вооруженным мерзкой шваброй, Язык просчитывал ситуацию. Последнее, что он узнал, резко меняло дело и говорило ему о том, что их полет с Жопкой ушел с намеченной траектории, и они попали совсем не туда, куда надо, а значит и скорый выход для них тем самым оказался заказан, тем более, что ему уже приходилось встречаться с евреями, хотя в этой части космоса они оказались впервые.

Этого-то добра было в космосе полно везде. И где бы они раньше не работали, в каких бы удаленных уголках Космоса не летали по приказу Крошки Кэт, они, практически, всегда встречались с этим словом – еврей.

– Тоже миссию какую-то выполняют, – последнее, что успел подумать Язык, прежде чем Левушка снова вернулся к их разговору.

– Итак, – сказал Валерьянович, явно показывая, что пора продолжить прерванный рассказ.

– Итак, – повторил Язык задумчиво, понимая, что надо сменить пластинку.

– Итак, – сказал он еще раз, – если не отвлекаться на частности, а кто ты это частность, которая не имеет никакого отношения к нашей миссии…

– Если бы не имела, вы бы в меня не влетели, – опять перебил его Козел, широко улыбаясь. Он уже понял, что совсем не случайно его происхождение вызвало такую реакцию новых друзей.

– Видимо, моя причастность к моей исторической Родине имеет куда более глубокие корни, чем я сам об этом знаю, – подумал он.

Но Язык уже определился с темой и не дал ему продолжить его размышления.