Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Можно рискнуть и сделать контрольный выстрел с процентом попадания даже не пятьдесят на пятьдесят, а гораздо выше, – начала размышлять она, однако, ей хотелось в этот раз только «верняка»! Уж очень захватила ее эта игра!

– Ладно, подведем маленький итог, – подумала Кэт, которой все-таки ценой огромных усилий и неимоверного терпения удалось выдернуть на себя головную часть Навигатора.

– Мэм, – отчитывался САМ, – вначале о наших потерях. Язык и Жопка исчезли бесследно. Я не смог их обнаружить даже после того как, используя Петлю времени, переместился в 1973 год от рождества Христова. Самовольно погружаться глубже я не рискнул, хотя я спинным мозгом чувствовал, Мэм, они были где-то рядом.

– Спинным мозгом это пусть Жопка чувствует, – парировала молниеносно Крошка, не собираясь и сейчас раскрывать перед САМом все карты. – Давай конкретно, коротко и по фактам.

– О’кей, мэм. После первой заброски нам разбросало.

– Это я все знаю, – оборвала его Кэт. – То, что ты с Мозжом попал в этого чудика, и то, что вы потеряли Жопку и Языка, мне не надо рассказывать. Ты мне скажи лучше как произошло, что в семьдесят пятом вы снова не сошлись все вместе?

– А, значит, все же Язык был там на озере? Вот, я задницей чувствовал, что они рядом, – опять было начал САМ.

– Ну, все, еще раз задницу вспомнишь, я тебя ею и сделаю, – ласково сказала Мамочка, отчего у САМа сразу выступил пот по всей нижней части седалища.

– Понял, Мэм, – подтянулся он. – Хорошо, Мэм, что, петляя, мы опустились только до дождевых червей. А иначе бы нам кранты.

– Ну, ничего уже не соображает, одна задница на уме. По всему не может простить себе потерю части экипажа, – подумала Кэт, поняв, что Навигатор уже не сможет работать как раньше без проведения полной перезагрузки.

– Тупиковая ситуация была. Значит, либо натолкнулись на сильного противника, либо второе, – подытожила Черная дыра.

– Ничего, пространство-время пока терпит, – успокоила себя Кэт. – Хотя почему пока? Пространство-время просто терпит.

План дальнейших действий у нее в голове уже созрел, и она была уверена в своей победе. Дело, как ей казалось, оставалось за малым: через Гирова (этот уже никуда не денется) выйти на второй, пока еще не запеленгованный ею объект. Крошка была уверенна, что Язык и Жопка ждут и надеются, что их Мамочка вернется за ними.

– Погодите, детки, дайте только срок, будет вам и люлька будет и табачок, – мурлыкала Черная дыра, перезагружая Навигатора и обдумывая на семь ходов вперед все возможные варианты.

Часть 2. Двойник

Глава 29

Главврач психиатрической больницы им. П.П. Кащенко Бердяев Николай Александрович, прочитав выписку из переданного ему накануне уборщицей Аськой дневника одного из вновь поступивших к ним пациентов, закрыл внутреннюю дверь на ключ и задернул занавесочку. Эти два опознавательных разведпризнака говорили даже самым незадачливым работникам больницы, что Николай Александрович занимается тяжелой умственной работой и его во избежание неприятностей лучше не беспокоить.

Наружная дверь была заперта еще четыре часа назад, так как сегодня был именно тот самый нелюбимый день месяца или недели, а может и года, когда Бердяев заступал на дежурство. В такие дни Николай Александрович пытался создать максимум уюта в своем кабинете с тем, чтобы удержать свою «крышу» от уже заметного сползания. Что ни говори, а двадцать лет работы в дурдоме давали о себе знать.

Николай Алексадрович уже неоднократно ловил себя на мысли, что и ему становится свойственна позиция «показного героизма», так широко распространенная среди больных с острой формой шизофрении, по которой он эффектно защитил кандидатскую еще десять лет назад, но, правда, дальше этого дело не пошло.

Бердяев, как он сам, кстати, считал, совершил лишь один необдуманный поступок в своей жизни, и после этого все у него пошло как-то наперекосяк. Этим поступком явилась его женитьба. Он полагал, что его брак является браком, исключительно, по любви. Скоро, увы, все романтические грезы развеялись. Он все понял, но было уже поздно. Одним словом, он попал в ловко расставленные сети, как и многие миллионы мужчин и уже смирился с тем, что это навсегда.

Николай Александрович вообще полагал, что мы стоим на пороге матриархата и, посему, не пытался противопоставлять себя окружающим его женщинам. Последние дни он был сама покорность и позволял с собой делать все, что угодно. Он чувствовал, что феминизм опутал его по рукам и ногам, но у него не было ни сил, ни желания бороться с ним.

Кроме всего прочего, Николай Александрович обладал еще одним отличительным качеством: в возрасте тридцати пяти – тридцати шести лет он, почему-то, перестал выговаривать некоторые звуки, хотя до этого его произношение было безукоризненным. Последнее, однако, его совсем не смущало и не мешало, а даже, наоборот, притягивало к нему собеседников, особенно дам, делая в глазах последних его человеком добродушным и каким-то особенно теплым и домашним.

НАБ, практически, всегда находился в женском коллективе: дома три женщины, не считая собаки-сучки, на работе тоже только одни бабы. Так что женщины его уже давно держали за своего и даже советовались с ним: например, какие прокладки с медицинской точки зрения он считает лучшими.

Алексаныч, как его звали большинство сотрудниц, не смущаясь, отвечал на такие вопросы (вроде бы, как бы доктор и это само собой разумелось). Но дальше-больше и вот однажды он так же ненавязчиво был приглашен сотрудницами в баньку, где ожидался сугубо женский коллектив.

НАБ, недолго думая, дал согласие и, уже находясь в парилке и все продолжая давать умные и, как ему самому казалось, очень нужные советы своим подчиненным, вдруг, заметил, что кое-кто из них как-то странно смотрит чуть ниже его пояса.

Бердяев, как бы невзначай, опустил свою голову и понял, что смотреть действительно было на что, но он, не придав этому никакого значения, продолжал рассказывать о вреде углеводов в целом для организма и пользе не просто вегетарианского, а обязательно раздельного вегетарианского питания.

Пауза продолжалась недолго, так как грудастая медсестра Дунька (из новеньких) упросила его потереть ей спину и в этот момент умело стала тереться об его ШТО своей попкой, издавая легкое постанывание: – Ой, хорошо, бабоньки! Даже без раздельного вегетарианского питания хорошо!

ШТО стало увеличиваться в размерах и мешать активному процессу мытия Дунькиной спины. Глаза остальных баб сразу загорелись дикими огоньками.

– Сто это такое? – без грамма смущения спросил Бердяев на полном серьезе, показывая указательным пальцем на ШТО.

– Ну как, Алексаныч, – первой откликнулась Дунька, – это же вещь, а нас тут совсем немного! Всего-то пятеро!

Спина у нее хищнически выгнулась, правая рука нежно дотронулась до органа.

– Да, вот сагадка для всех, – ничего не замечая пробасил Бердяев. – Какой орган у муссины мосет увелисиваться в десять рас?

– Ну, этот же, не выдержала теперь и подруга Дуняши старшая медсестра Наталия и тоже попробовала добраться до органа рукой. Уж очень он был строен! Николай Александрович хоть мужичок был и невысокий, но, как говорится, в корень пошел.

Другие активно закивали, мол, согласны какой же еще! Парилка наполнилась движением в предвкушении нежданного счастья.

– Не досволительное для медисинских работников неснание анатомии тела, – скучно сказал Бердяев. – У муссин таким органом является cрачок, впрочем, как и у сенсин.

Он шлепнул членом Дуньку по заднице и пошел пить чаек, заметив на ходу, что жаль, мол, брусничный не успел заварить, для баньки-то он самый пользительный.

– Такой коняра ускакал, – жалостливо простонала Дунька.

– Во! – она отмерила правой рукой на левой. – Точно в десять раз вырос, хотя и до этого был – во! – она снова показала, но теперь почему-то уже левой рукой на правой.

19
{"b":"626580","o":1}