— Обращение к классике, — сказала я, разрезая хлеб по диагонали и положив каждую половинку на тарелку. — Здесь у нас сэндвич с пестой из обжаренных кешью и арахиса с розмарином, беконом с кленовой глазурью и яблочно-грушевый чатни. Моя мама делала что-то подобное для меня, когда я была маленькой, — я подвинула ему тарелку и начала ждать.

Он отломил кусочек и изучил его под лампами, понюхал сердцевину и отправил его в рот. Его взгляд оставался прикованным к потолку. Каждая частичка меня гудела от желания узнать, что он думал об этом.

А потом он улыбнулся, промурлыкал что-то и откусил большой кусок.

— Я возьму это с собой, если вы не возражаете. Позднее у меня будет благотворительное мероприятие, а я терпеть не могу эту пищу на банкетах, — сказал он. — Свяжитесь со мной на следующей неделе. Обсудим с вами детали.

У меня на лице появилась широкая улыбка от уха до уха. У меня получилось. И единственный человек, которому я хотел позвонить и поделиться этой новостью был единственным, номер которого я набрать не могла.

Глава 20

ЛОГАН

— Есть какой-нибудь дискомфорт? — спросил доктор Бакстер, удерживая в руках и двигая моей левой ногой в разные стороны на кушетке в тренажерном зале.

Я покачал головой. Укол Торадола уже успел сотворить чудеса, и сеансы физиотерапии, которые я посещал между тренировками последние две недели перед Суперкубком, помогли мне восстановить в достаточной степени силу и работоспособность обоих колен, так что я с уверенностью мог ступить на поле в игре против the Saints.

— Это то, что я хотел услышать, — он провел осмотр суставов и мышц около травмированного места, немного надавливая. — А как теперь?

Я немного вздрогнул, когда он сжал коленную чашечку.

— Небольшая чувствительность. Но ничего такого, с чем бы я не мог справиться.

С момента приезда в Майями я пережил бесконечные пресс-конференции, интервью и, наконец, день общения с прессой. Как обычно, снова и снова, были все те же глупые вопросы, и само собой ни один из репортеров не мог не спросить меня о том, как проходило мое выздоровление после выхода из больницы. Каждый раз я отвечал, что все в порядке. И на этот раз это было правдой, к большому неудовольствию задницы по имени Том Фелпс. На самом деле, я был больше чем просто в порядке, моему восстановлению давало дополнительные ресурсы мое непреодолимое желание надеть форму и закончить то, что начала наша команда в сентябре.

Доктор Бакстер кивнул и взял спортивную ленту со стойки. Пока он оборачивал мои лодыжки, колени и запястья, потолок раскачивался от чистой энергии семидесяти пяти тысяч голодных фанатов Колорадо и Луизианы, которые ожидали начала игры. Звуки аплодисментов и топот над головой заставляли меня дрожать изнутри, все мое тело гудело от силы и предвкушения, словно провода под напряжением.

— Хорошо, Логан, все готово, — сказала доктор Бакстер, закрепляя последнюю ленту вокруг моего локтя. Он отбросил рулон в сторону стойки, на которой были разложены шприцы и бутылочки с обезболивающими, но его поймал Крис, когда вошел в комнату.

— Ну, так что, Док? Ты готов соскребать этого придурка с газона, если он упадет без чувств при виде защитника? — спросил Крис, похлопывая его по спине.

— Сконцентрируйтесь на собственной игре, мистер Лоланд. У вас есть, о чем стоит позаботиться, — забрав ленту из рук Криса, док Бакстер смерил его своим взглядом, а потом скрылся в коридоре.

Крис закатил глаза и прислонился к стойке, скрестив руки на груди.

— Он когда-нибудь смеется?

— Не часто, — ответил я, принимая вертикальное положение и свешивая ноги с кушетки. — Как дела?

— Чувствуешь это? — спросил он, втягивая в себя воздух так, будто он находился в розарии, а не на стадионе, построенном во второй половине восьмидесятых.

— Запах пота? — запах был настолько сильным, как будто прямо въелся в потрепанный ковролин.

— Запах победы, — сказал он, потирая руки друг о друга, как озорной ребенок.

— Почему меня не удивляет, что для тебя победа пахнет точно также как твоя спортивная сумка с восьмого класса? — я надел компрессионные носки и поправил кромку своих штанов из лайкры. — И не сглазь нас.

— Никакого сглаза, если ты готов. Ты настроен потанцевать сегодня?

На первый взгляд его слова казались совершенно невинными, если не обращать внимания на то, что они были сказаны лучшим другом и товарищем по команде в ту ночь, которая могла оставить нас на страницах истории. Но я знал, что Крис на самом деле спрашивал о том, было ли мое внимание сосредоточено на игре или по-прежнему возвращало меня в больницу, обдумывая мою стычку с Гвен. Мог ли он рассчитывать на меня, когда это было нужно, не смотря на все то дерьмо, что произошло в моей личной жизни.

— Я уже родился танцующим, — сказал я, этот ответ был старым как мир клише, но это не делало его менее правдивым. — Так же как и ты.

— Просто проверяю, — сказал он.

Мы смотрели друг на друга, между нами повисло молчание — нечто, что стало привычкой в последнее время. Гвен стала тем расколом, который появился в нашей всегда столь беззаботной дружбе, мы оба избегали любого упоминания о ней, как будто ходили по минному полю.

Я снова вспомнил о том, что Крису было известно о предложении из ресторана еще несколько месяцев назад, о том, как Гвен сделала выбор в пользу того, чтобы поделиться этой информацией с ним, а меня оставить в неведении. Это был еще один пример того, насколько она не доверяла мне, о том, что она отказалась рушить свои защитные барьеры и открывать для меня свою жизнь и сердце.

Я хотел вернуться к нашему разговору, но Крис перебил меня.

— Я отправил ей билет на матч в Майями, — сказал он.

— Я подозревал, — ответил я, кивая.

— Она решила не приходить.

— Это я тоже подозревал, — сказал я, пытаясь скрыть свое разочарование. Хотя Гвен ясно дала мне понять, что до тех пор, пока я не поменяю профессию, она не хочет быть частью моего будущего, я по-прежнему надеялся, что она отбросит все это для того, чтобы поддержать меня в самый важный для моей карьеры вечер.

— Потому что она в Нью-Йорке, — сказал Крис осторожно, как будто не был уверен, сколько информации он мог доверить мне.

Мои брови удивленно взлетели вверх. Я обвинил Гвен в том, что она была трусихой, поэтому новости о том, что она предприняла что-то, должны были обрадовать меня — по крайней мере, я мог бы порадоваться за нее. Но все, о чем я мог думать, так это то, что шаг вперед к достижению ее мечты, был шагом назад от меня. Даже не смотря на всю ту боль и злость между нами, я не хотел терять ее, даже учитывая весьма реальную и очень жестокую вероятность того, что она уже ушла. Я желал только того, чтобы она приняла мою точку зрения.

— Это хорошо для нее, — я прочистил горло. — Это именно то, что ей следовало сделать.

Крис посмотрел на меня, ясно давая понять, что он знал, что я говорил ему полную фигню.

— Лишь бы это помогло тебе собраться, Стоунстрит, — сказал он. — В обычной ситуации я бы даже не завел о ней разговор, но мне нужно, чтобы сегодня ты присутствовал здесь на все сто процентов.

— Я собран, — сказал я, поднимаясь и разминая свои запястья и локти, ослабляя ленты для большего удобства.

Очевидно, Гвен сфокусировалась на том, чтобы двигаться вперед. Но горячность ее слов, после нашего последнего разговора, не оставляла меня последние две недели. Возможно, я был опрометчив, неосторожен и эгоистичен, но я не мог по-другому. И принимать близко ее слова было опасно, особенно сегодня вечером, поэтому я задвинул их подальше.

И снова тишина повисла между нами, нас прервал Тони, просунувший голову в дверной проем.

— Эй вы, неудачники, готовы сегодня закончить игру? — спросил он. — Уоллес хочет скоро выступить со своей речью.

Шоу начинается.

***

— Сейчас или никогда, — прокричал я парням в кругу. — Доставим гребаный мяч в эндовую зону!