— Какое еще вдохновение? В ресторане есть сет-меню, — я шел следом за ней, наблюдая за тем, как она берет, рассматривает и нюхает каждый овощ, который поражал ее воображение. Было что-то соблазнительное в том, чтобы наблюдать за ней за пределами кухни, за тем, что ее так оживляло.

— Не напоминай мне, — сказала она, посмотрев через плечо. — Я надеюсь убедить владельца, чтобы он позволил мне готовить специальное вечернее меню, чтобы представить все эти местные продукты.

— Да? Думаешь, он пойдет на это? — спросил я с ухмылкой.

— Не знаю, — ответила она, когда мы обогнули угол, направившись к следующему ряду торговцев, которые продавали в основном фрукты. — На самом деле он не относится к разряду творческих людей. Любит все контролировать. Предсказуемость. Стабильность.

Гвен остановилась около палатки, которая была заполнена ягодами, и поприветствовала женщину, стоявшую за прилавком. Они немного поболтали, Гвен купила по стакану малины, ежевики и черники, пока я болтался рядом. Большинство людей не обращало на меня внимание, но некоторые, кто узнал меня, просто улыбались и продолжали делать свои покупки, совершенно не интересуясь тем, зачем я был здесь и с кем.

— Ладно, Лалонд. Вот, что я скажу тебе, — я подбросил в воздухе яблоко сорта Granny Smith, когда мы двинулись дальше, Гвен укладывала в корзину каждый возможный фрукт — мускусную дыню, ревень, виноград — к нашим запасам. — Сейчас я выберу пять ингредиентов, и в понедельник вечером ты приготовишь для меня ужин, — я толкнул ее в бок локтем. — Думаю, так будет справедливо. Я готовил для тебя.

— И почему я должна соглашаться на это в свой единственный выходной? — спросила она, укладывая картонную коробочку с помидорами «черри» в мою корзину.

— Ты приготовишь вкусный ужин из пяти ингредиентов, и я предоставлю тебе творческий контроль над доской фирменных блюд, — сказал я. — Два основных блюда и вечернюю закуску.

Она посмотрела на меня, удивление сменилось резким и решительным выражением лица.

— Пять основных блюд, три закуски.

— Три основных, три закуски. Это последнее предложение, — сказал я. — Я даже дам тебе преимущество быть на собственном поле.

— Ты просто хочешь заглянуть в мою спальную, чего не произойдет, — ее щеки горели огнем даже от того, что она просто сказала об этом. Она сглотнула, сверкнув глазами в мою сторону. О, да, Гвен хотела меня там так же сильно, как я и сам хотел оказаться там. И этот ужин станет для меня отличным оправданием.

— Ты боишься вызова или моих превосходных навыков? — спросил я.

Ее ноздри затрепетали.

— Просто выбирай свои чертовы ингредиенты, Сладкая Булочка, — она подхватила яблоко в воздухе, прямо перед тем, как оно приземлилось на мою ладонь, и положила его к остальным. — Но я устанавливаю табу на Spam-продукты (прим. имеется в виду консервированные мясные продукты, типа тушенки).

— Да, ладно, прояви ко мне немного доверия, Гвен…

— И при необходимости я буду использовать продукты из холодильника и кладовой, — сказала она, обрывая мою речь.

Я кивнул. Если использование оливкового масла, соли и перца заставило бы Гвен согласиться, то так тому и быть.

— Ладно, первый ингредиент, вот эта свекла, — я бросил пучок темно-красных круглых, покрытых волосками овощей в свою корзину. — И я видел на доске объявлений, когда мы вошли, что у фермерского хозяйства «Синяя птица» сегодня специальное предложение на полбу, чтобы, черт возьми, это не было (прим. По́лба, или полбяная пшеница, — группа видов рода пшеница (Triticum) с плёнчатым зерном и с ломкими колосьями). О, и что насчет тех жутковатых плесневых штучек, мимо которых мы прошли до этого?

— Ты имеешь в виду аурикуля́рию ухови́дную (прим. Аурикулярия уховидная — гриб семейства Аурикуляриевых. Относится к съедобным грибам)? — спросила она, когда мы вошли в секцию мяса и птицы. Вместо обычно установленных палаток и столов, демонстрировавших товар, эти палатки имели маленькие холодильники, ящики со льдом и вывески, гласившие: «ПОДНОЖНОЕ ЭКОЛОГИЧЕСКОЕ ВСКАРМЛИВАНИЕ, СЕМЕЙНАЯ ФЕРМА».

— Да. Мы возьмем этих двух на выходе. Так, что еще… — я постучал по подбородку, изучая различные предложения.

— Просто умираю от предвкушения, — сказала она, ее голос был пронизан сарказмом.

Пока Гвен покупала ветчину и свиное чоризо, я увидел вывеску чего-то, что называлось «бирольдо» и было изображено на картинке как нечто с кляпом во рту. Хотя, если кто-то и мог приготовить съедобную кровяную колбасу, то это точно Гвен.

— Это твой выбор протеина? — спросила она, присоединяясь ко мне, пока я ждал, когда мясник закончит заворачивать непонятные сосиски в сухой лед.

— Я решил в эти дни пожить в опасной зоне, — сказал я, забирая пакет и бросая его к остальному.

— Да, ты прямо современный Маверик, сражающийся за звание «Лучший стрелок», — сказала Гвен тоном, который показывал, что она знала все мои последующие действия. Несмотря на то, что я часто принимал на первый взгляд рискованные решения под действием момента, каждый длинный бросок, бросок на удачу и опрометчивый пробег были хорошо спланированы. Просчитаны.

— Что дальше?

— Фисташки, — сказал я.

Она посмотрела на меня так, будто я слегка тронулся умом.

— Фисташки? Зачем?

— Потому что они питательные и вкусные, — сказал я. — И в этом случае, тебе придется хорошенько поработать, чтобы расколоть их.

— Знаешь, мой отец научил меня одному трюку, чтобы открывать фисташки, — сказала Гвен, ведя нас к зоне с деликатесами.

— Зажимать их между ягодицами? — я думал игриво похлопать ее по попке, но беспокоился, что мог остаться без руки в процессе, поэтому передумал.

Она фыркнула, что было похоже на смешок, но скорее всего это был ее способ сказать мне, что я вел себя как ребенок.

— Это про грецкие орехи, поэтому нет. Ты давишь их скалкой. Шелуха слетает, а орех остается нетронутым.

— Я могу только представить себе место, которое я должен тебе предоставить, когда ты будешь пользоваться скалкой.

— Широкое, и мое сделано из мрамора, — Гвен взяла треугольник сыра Parmigiano-Reggiano и пакетик фисташек и положила все в корзину. — И она может оставить вмятину на таком твердом черепе как твой.

— Ха-ха, — сказал я. — Твой отец тебя научил еще чему-то, за что я должен беспокоиться?

Гвен пожала плечами.

Когда она ничего не уточнила, я спросил:

— Вы, ребята, по-прежнему близки?

Я мог посчитать с помощью трех пальцев то число раз, когда Генри Лалонд сидел на трибунах, наблюдая за игрой Криса, и даже тогда я не смог бы вспомнить, чтобы он восхищался во время тех игр, на которых присутствовал. Я знал, что родители Гвен и Криса развелись, и Генри исколесил полмира, чтобы стать шеф-поваром на круизном лайнере, и что Крис и Генри разговаривали от случая к случаю. Но я подозревал, что общение Гвен с их отцом… отличалось.

— Да, — ответила она. — Когда мне удается связаться с ним. Иногда его трудно отследить.

— Он был счастлив услышать, что ты вернулась домой?

Она пожала плечами.

— Он счастлив, что я рядом с семьей.

— Но не по поводу остального?

Гвен одарила меня особым взглядом, что-то с оттенком сожаления и смущения. Наконец, она остановилась.

— Ты должен понимать, что у моего отца была большая мечта работать в лучшем ресторане, он пытался открыть свой собственный несколько раз, и что больше всего он возложил эти ожидания на меня.

О, как я мог коснуться этой темы.

— И почему же, когда тебе двадцать восемь и ты шеф-повар, ты должна была выглядеть неприглядно в его глазах? — спросил я.

— Давай, просто скажем, что он не думает, что Денвер это подходящее для меня место.

— Ты хочешь сказать, что он не думает, что Stonestreet’s это подходящее для тебя место.

Я хотел обидеться, посмеяться над тем, что мой ресторан не был достаточно хорош для Великого Лалонда, как всегда Крис называл Генри. Но, честно говоря, я никогда не думал о том, как должно быть Гвен было скучно готовить одни и те же блюда изо дня в день. Полное отсутствие самореализации. Возможно, Гвен была слишком великой для Stonestreet’s, слишком изобретательной, слишком талантливой. И в любом случае я не мог сдержать отцовское давление на нее.