– Беспомощен, как малый ребенок, – прокомментировала служанка. – Неглупый, а где-то, надо полагать, даже очень умный. А те дикие племена, от которых он просто без ума, уж больно развращенные. Помните деревянную статуэтку, которую он вам подарил? Я тут же спрятала ее в ящик для постельного белья. Такая гадость! На ней даже фигового листка не было! Сам же профессор довольно приличный мужчина. Да и не очень старый.

– Ему сорок пять.

– Ну вот, правда, он уже почти лысый… И это все из-за того, что слишком долго учился. Мой племянник тоже потерял волосы. Но из-за лихорадки. Голова его стала голая, как яйцо. Правда, со временем они у него начали расти. Но такие редкие… Да, пришло два письма.

Энн взяла письма.

– Одно из них мое. – С недоумением она разглядывала конверт, потом вдруг переменилась в лице. – О, Эдит, это то, которое я отправила Саре. Боже, какая же я все-таки глупая – указала отель, а название деревушки приписать забыла! Не знаю, что со мной творится.

– А я знаю, – с важным видом заметила Эдит.

– Последнее время я делаю такие глупости… А вот второе письмо от госпожи Лауры… Боже, как это мило с ее стороны. Нет, я должна сразу ей позвонить.

Энн Прентис прошла в гостиную и набрала номер подруги.

– Алло? Лаура? Я только что получила твое письмо. Огромное тебе спасибо. Я обожаю Пикассо. Мне всегда хотелось иметь в доме его картину. Мы повесим ее над столом. Ты так добра ко мне… О, Лаура, я такая идиотка! Написала Саре о Ричарде, а мое письмо вернулось обратно. Я указала на конверте лишь «Отель дез Альп, Швейцария». Представляешь, что я натворила?

– Хм… Интересно, – низким грудным голосом произнесла госпожа Лаура.

– Что значит «интересно»?

– Только то, что я сказала.

– Я все поняла по тону твоего голоса. Ты хочешь сказать, что я не хотела, чтобы Сара получила это письмо. Ты придерживаешься своей глупой теории о том, что все ошибки совершаются преднамеренно.

– Вообще-то эта теория не моя.

– Не важно. Но ты, Лаура, все же не права. Представляешь, послезавтра Сара возвращается, и мне придется все ей объяснить. Она же ничего не подозревает о наших взаимоотношениях с Ричардом, а я даже не знаю, с чего начать разговор.

– Но ты сама создала себе эту проблему. Ты же не хотела, чтобы Сара получила твое письмо.

– Нет, хотела. И не будь такой занудой.

В трубке послышался легкий смешок.

– Нет, Лаура, это абсолютно дурацкая теория! Знаешь, у меня только что был Джеффри Фейн. Сегодня он обнаружил в кармане приглашение из Осло, и оно пролежало в его старом пальто целый год. По-твоему, он специально о нем не вспоминал?

– А профессор хотел ехать в Осло?

– Я думаю, что… Нет, я не знаю.

Послышалось еще одно суровое «интересно», и госпожа Лаура положила трубку.

В цветочном киоске, стоявшем на углу улицы, Ричард Колдфилд купил букет желтых нарциссов.

Настроение у него было приподнятое. После нескольких дней, проведенных им в тревогах и сомнениях, он наконец-то приступил к своей новой работе. Меррик Хеллнер, его босс, оказался хорошим человеком. Их дружеские отношения, завязавшиеся еще в Бирме, продолжались. Никаких технических знаний от Колдфилда не требовалось: это была обычная административная работа. Фирма имела связи со странами Востока и, в частности, с Бирмой. Так что опыт пребывания за границей Ричарду очень пригодился. Особыми способностями он не блистал, но зато был трудолюбивым, добросовестным и исполнительным работником.

О разочаровании, которое Ричард испытал, вернувшись в Англию, он уже позабыл. Так что новая жизнь складывалась для него очень удачно: подходящая работа, доброжелательный начальник-друг и близкая перспектива женитьбы на любимой женщине.

С каждым днем он все больше убеждался в том, что и Энн его тоже любит. Она была красивой, нежной и такой желанной! Правда, когда он позволял себе безапелляционные высказывания, у Энн на губах появлялась горькая усмешка. «Ничего, – думал Колдфилд, над которым не так часто смеялись, – со временем я привыкну к тому, что она иногда надо мной подтрунивает. Возможно, мне это даже понравится».

Как-то Энн, смеясь, спросила его: «А не кажется тебе, дорогой, что ты высокомерен?» Колдфилд сначала нахмурился, а затем тоже засмеялся. «Ну, если только чуть-чуть», – ответил он. А однажды он сказал ей: «Энн, ты – настоящее чудо. Благодаря тебе я стану нормальным человеком». На что она не задумываясь тут же ответила: «Ричард, то, что мы вместе, хорошо для нас обоих». – «Но я так мало могу для тебя сделать. Только любить и заботиться о тебе», – ответил он. «Но, заботясь обо мне, не потворствуй моим слабостям», – предупредила его Энн. «Слабостям? Но у тебя же их нет». – «О, Ричард, есть. Я люблю всем нравиться и хочу, чтобы все были мною довольны. Я не могу кого-либо обидеть и очень боюсь ссор». – «Да это очень хорошо! – радостно воскликнул Колдфилд. – Я сам ненавижу, когда жены придираются к мужьям и постоянно их пилят. А таких я видел! Энн, да эти, как ты говоришь, «слабости» мне нравятся в тебе больше всего. Ты такая чуткая, добрая, и у тебя всегда хорошее настроение. Дорогая, ты не представляешь, как мы будем счастливы». – «Да, я тоже так думаю», – тихо ответила ему Энн.

«Как же он изменился после нашей первой встречи, – подумала она. – Ричард уже не такой агрессивный, как прежде. Резким его характер был только потому, что ему постоянно приходилось обороняться. Теперь же Ричард стал, как он сам заметил, намного мягче, более уверенным в себе и поэтому терпимее и доброжелательнее к людям».

Зажав в руке букет желтых нарциссов, Колдфилд направился к дому, в котором жила Энн. Ее квартира располагалась на третьем этаже. Когда он вошел в подъезд, консьержка, которая его уже знала, приветливо поздоровалась с ним.

Дверь ему открыла Эдит. И тут же Колдфилд услышал взволнованный голос Энн:

– Эдит!.. Эдит, ты не видела мою сумку? Я ее куда-то положила и теперь не могу найти.

– Добрый день, Эдит, – входя в прихожую, бодро произнес Колдфилд.

Служанка Энн внушала ему чуть ли не страх, и, чтобы не показать своей скованности, Колдфилд старался держаться с ней непринужденно. Но это у него получалось плохо.

– Добрый день, сэр, – вежливо ответила ему Эдит.

– Эдит! – вновь послышался из спальни голос Энн. – Ты что, не слышишь меня? Иди же сюда!

– Мэм, пришел мистер Колдфилд! – крикнула Эдит в ответ, и тут в прихожую вышла Энн.

– Это ты, Ричард? – удивленно произнесла она, направляясь ему навстречу.

Провожая его в гостиную, Энн сказала прислуге:

– Эдит, ты должна разыскать эту сумку. Проверь, может быть, я оставила ее в комнате Сары.

– В следующий раз вы потеряете свою голову, – входя в спальню Сары, недовольно буркнула Эдит.

Услышав это, Колдфилд сдвинул брови. Эта Эдит уже выходит за рамки приличия, подумал он. Пятнадцать лет назад служанки, разговаривая с хозяйками, такого себе не позволяли.

– Ричард, я тебя сегодня не ждала, – сказала Энн. – Я думала, что ты придешь к нам на обед завтра.

Она выглядела немного растерянной.

– До завтра еще так далеко, а я хотел подарить тебе вот это, – ответил Колдфилд и протянул ей букет нарциссов.

Энн от радости вскрикнула, и тут Ричард увидел, что в комнате полно цветов. На низеньком столике возле камина стоял кувшин с гиацинтами. Были в гостиной и вазы с ранними тюльпанами и нарциссами.

– Ты вся буквально светишься, – заметил Колдфилд.

– Еще бы. Ведь сегодня приезжает Сара.

– О да, она уже возвращается. А я об этом совсем забыл.

– Ну, Ричард, – с упреком в голосе произнесла Энн.

Да, Колдфилд забыл, хотя и знал дату приезда ее дочери. Но вчера они с Энн были в театре, и ни один из них о возвращении Сары даже словом не обмолвился. Раньше они договорились, что сегодняшний вечер Энн проведет с дочерью, все ей расскажет, а Ричард придет на следующий день, чтобы познакомиться со своей будущей падчерицей.