- А почему нет?! Вот если бы ты знал, что станешь таким же крутым в школе, как и Смотров, что бы ты, не пошел в президенты?

- Нет, красавица, у меня еще голова на плечах имеется. Ну стану я президентом, все меня узнают, а дальше что? Надо же будет что-то реальное совершать. Делом заниматься. Ты вот будешь такой активисткой, как Белов?! Да и потом, Белов все-таки... нет, не буду за него голосовать.

- Белов очень даже ничего, - возразила Рита. - Он очень идейный.

- У него душа нечистая!

- Вот дурак! - буркнула моя новоиспеченная подружка Женька, проходя мимо нас. - Это надо же так сказать!

- А что?! - завопил Сережа, играя на публику. - Я серьезно говорю, у меня чуйка! Нужен кто-то умный и с чистой душой. Не хочешь попробовать, Марта?

- Я?! - я так поразилась, что пропустила свою куртку в раздевалке. Просто прошла мимо нее.

- Не, а что? Ты ж вечно книжки читаешь на уроках — значит, умная. Да и душа у тебя вроде... имеется.

Женька фыркнула из-за вешалки.

- Вот говорун, ужас!

- Да за меня никто не проголосует! Меня же никто не знает.

- Мы знаем! - возразил Стрелин и непонятно было, то ли он прикалывается, то ли серьезно сам себя заразил этой мыслью.

- Слушай, а правда, - к моему удивлению, Ритка, вынырнувшая из-за вешалки с плащом, смотрела на меня серьезно. - У тебя же брат — Дима Смотров. А Смотрова знают все. Они тебе такую предвыборную кампанию забацают! Да у них столько знакомых по всей школе! Им стоит только сказать — и все. Дело в шляпе!

Я нервно смеялась.

- Это весело, конечно, ребята, но что-то я сомневаюсь, что это мое.

- Да ты думай! - Стрелин хлопнул меня по плечу. - Если бы ты захотела, у тебя бы все вышло. Так, дамы, я вынужден отчаливать. У меня куча дел, волейбол еще сегодня...

С этими словами Стрелин лихо отсалютовал нам по-ковбойски и сбежал.

- Дурак! - Ритка рядом со мной смеялась, глядя ему вслед. - Ладно, я тоже пошла. Жень, идешь?

- Иду-иду! - пробурчала Женя, застегиваясь на ходу. И неожиданно мне подмигнула. - Привет Смотрову.

Я покивала. Девчонки оказались забавными. Они ушли, перепрыгивая вниз через ступеньку.

Я задумчиво спускалась по лестнице, кажется, начиная раздумывать над Сережиной идеей. Я — президент школы! А что, забавная мысль.

Впрочем, подобные мои мысли быстро рассеялись, как только я столкнулась с друзьями Смотрова на ступеньках.

Кажется, из-за похода брата к моей классной, о нашем родстве теперь постепенно узнавала вся школа. Уж его-то друзья точно были в курсе.

            Они склонились передо мной, нарекая принцессой школы. И еще глупо при этом ржали. Парадом, как ни странно, в этот раз руководил не Разлогов, а Селиверстова.

И эти люди будут за меня голосовать или помогут мне с предвыборной кампанией?

Кажется, я замечталась.

[1]     РАЗЫСКИВАЕТСЯ (англ.)

Глава 3. Дима

Ночью ей снова было плохо. Бабушка спала крепко, а я слышал. Скорее всего эти кошмары пройдут сами со временем, но почти каждую ночь я слышу, как она просыпается от собственного крика, а потом ее трясет и она долго рыдает в подушку.

В первую ночь я зашел в ее комнату. Я испугался. Она лежала на животе, свесив руку с кровати, ее тело дрожало. При чистом лунном свете рука и лицо, залитое слезами, будто светились.

- Марта, - прошептал я. - Ты в порядке?

Вопрос был глупый, знаю, но я как-то растерялся и совершенно не понимал, что сказать или сделать.

            Она не ответила, но за это ее винить было невозможно. Наконец я додумался принести ей воды и немного ей это, кажется, помогло. Она села и выпила воду, послушно, как маленький ребенок, и вскоре перестала дрожать.

            Но я не знал, как нужно утешать и нужно ли вообще что-то говорить, и так и сидел, как дурак напротив нее. Молчал. Она тоже молчала. Затем легла.

- Не надо было, - прошептала она. - Не делай этого больше.

- Не приносить тебе воды? - я понимал, что несу что-то не то, вероятно, это было нервное.

- Не приходи, если это повторится.

- А это повторяется?

- Каждый раз. - Она вытянулась и уткнулась лицом в потолок. - Просто проходи мимо.

- Но...

- И сейчас тебе лучше уйти.

            Я ушел, конечно, я бы не стал ничего делать против ее воли, и к тому же, я был слишком растерян, чтобы думать самостоятельно и за нее.

            В тот день я впервые, даже впервые с тех пор, как узнал, что она будет жить с нами, осознал, что она другая, что она почти незнакома мне, но так вышло, что мы оказались вместе по одну сторону баррикад, и нравится нам это или нет, нам вместе придется бороться с этим... одиночеством.

            Я ненавижу одиночество. Больше всего на свете. И поэтому, чтобы забыть о том, какими одинокими мы оба по сути являлись, я старался всем и всюду доказывать, что это чувство уж точно не про меня.

            О да, я прекрасно осознавал, почему веду себя так, а не иначе. Но я ничего не мог с собой поделать.

            Даже Дан заметил, что со мной творится что-то не то.

- Ты как-то изменился, - сказал он в первые дни сентября.

- Да нет... а что такое? - я смотрел на него сквозь бликующие стекла солнечных очков и осознавал, что таким образом ему меня не достать.

- Ты весь какой-то слишком... слишком.

            Дан — мой лучший друг. Мы дружили со второго класса, с того самого момента, как я переступил порог нашего класса. Мы только переехали в этот район с мамой, я никого не знал, ни о чем не думал, ничего не хотел и, кажется, скучал по Марте. По той Марте — маленькой шестилетней девочке, от которой сейчас не осталось ничего. Но тогда Данил стал не просто моим соседом по парте и приятелем, он стал опорой. Да, сейчас я могу так сказать.      Тогда он заменил собой Марту и сейчас, когда она вернулась в мою жизнь, все пошло кувырком.

            Но я не мог рассказать даже ему. И я был согласен, что был немного, как он сказал, «слишком». Мы чересчур много веселились на уроках и переменах, зажигая толпу и нарываясь на неприятности с учителями, мы подолгу стояли на крыльце, шатались вместе после школы до позднего вечера. Я старался как можно меньше приходить домой.

            Тетради и учебники были заброшены, учителя ходили за мной хвостом, потому что надвигалась пора олимпиад, на которые меня обычно запихивали едва ли не по всем предметам. А я не хотел ни о чем думать.

            Данил только тяжело вздохнул и включился в мое безумие, создавал антураж нашим розыгрышам, поддерживал самые идиотские мои идеи и подогревал к нашей компании еще больший интерес. Он даже терпел ненавистную ему Селиверстову рядом со мной и, устыдившись своего наплевательского отношения к нашей дружбе, я рассказал ему про Марту.

            Вначале он мне не поверил.

- Вот эта новенькая — твоя сестра?! - со все возрастающим изумлением спросил он, когда мы стояли на перемене в коридоре. На другом конце этажа находился класс девятого «А». Мальчишки и девчонки, бесились, бегали друг за другом, болтали и смеялись. Марта сидела на подоконнике отдельно ото всех и читала очередную книгу.

Она все время читала.

- Но почему?.. - он посмотрел на меня, а я качнул головой.

- Долго рассказывать.

- Вы же не общались раньше... - протянул он все так же растерянно.

- Не особо.

Прищурившись, он смотрел на меня. И тогда я ему рассказал.

Я знал, что он не станет болтать.

Я знал, что если не расскажу ему сейчас, потом будет только хуже.

Я рассказал, потому что мне не с кем было об этом поговорить, и изо дня в день это желание становилось во мне все сильнее.

Он все смотрел на нее, пока я рассказывал, лицо его было абсолютно спокойным. А потом он сказал:

- Как-то не похоже, что она тут с кем-то ладит.

- Она еще не освоилась. Она... не очень-то хотела переходить.