Но было в этой муторности что-то другое, необычное для её состояний после встреч с Давыдкиным. Ну, точно! Это ведь от того, что она так и не решилась рассказать ему ту историю, ради которой, собственно, и напросилась на совместный обед. Ей об этом и вспоминать-то было очень неприятно, а уж рассказывать ещё кому-то… А тем более Вите. И что бы он о ней подумал?! Нет уж, надо будет как-то с этим расхлёбываться самой.

Она решила было, что на сегодня трудиться достаточно: с таким настроением лучше уж дома «принять ванну, выпить чашечку кофе», но почувствовала, что до того надо всё-таки выговориться. А на эту тему можно было разговаривать только с Кошёлкиной. Только Наталья Германовна и была ещё в этой теме, да и сёстры они ведь как-никак, хоть и сводные.

– Поговорила? – спросила главный редактор «Городничего» вошедшего социального обозревателя журнала, оторвавшись от компьютера и с полувзгляда определив психосостояние Нонны Савельевны.

– Про журнал нет, – почти шёпотом произнесла Червоных и плавно опустилась в своё удобное кресло за своим рабочим столом в редакции.

– Почему?

– По кочану.

– А я-то чем перед тобой виновата? Раз пришла, значит рассказывай.

– Наташ, ну чего тебе рассказывать? Ну зачем я ему буду рассказывать, как мы с тобой Крестова двенадцать лет назад кинули.

– Нонна, это же была твоя идея – посвятить Давыдкина в ту историю. Сама говорила – на всякий случай, чтобы понимал в перспективе. А теперь опять у тебя комплекс вины прорезался.

– Говорила. Но рассказать не смогла. Вернее, решила Витю в это самой не посвящать. Хвастаться-то тут нечем. И точно предвидеть его реакцию на это я не могу. А комплекс вины у меня не прорезался – у меня чувство вины не проходит.

– Начинается! Давай не будем уже в девятьсот девяносто девятый раз пилить эти опилки. Давай лучше определимся с нашей тактикой и стратегией взаимодействия с Крестовым на пять его мэрских лет. Определимся и будем реализовывать. А комплексовать, пугать себя гипотетическими проблемами, ныть – Нонна, ну не для нас это!

– И что ты предлагаешь конкретно?

– Во-первых, официально встречаешься с ним как с высшим должностным лицом города в ближайшее время и договариваешься о сотрудничестве между администрацией Среднеградска и редакцией «Городничего».

– Наташ, он с нами уже двенадцать лет даже не здоровается, а ты про какое-то сотрудничество…

– Слушай меня внимательнее: это должна быть не встреча давно поругавшихся друзей Крестова Ивана Васильевича и Нонны Савельевны Червоных по твоей повинной просьбе, а переговоры мэра города и учредителя самого влиятельного СМИ в городе о взаимовыгодном взаимодействии с целью информирования жителей Среднеградска о деятельности муниципальной исполнительной власти.

– Даже если он согласится встретиться со мной…

– А куда он теперь денется? Он уже по должности своей обязан с тобой встретиться! Пусть даже если придётся для этого записаться на приём по личным вопросам.

– Даже если мы встретимся, всё равно придётся начать разговор с той истории…

– Ну и начни! Я в отличие от тебя виноватой себя перед ним не чувствую. Да, это он пригласил нас в первый городской журнал «Городовой», в котором он был соучредителем вместе со своим приятелем Стрельченко. Да, это он сделал тебя редактором «Городового». Да, это он придумал всю содержательную концепцию того журнала, финансово-экономическую схему его издания и даже дизайн. Но концепцию и схему эти на практике-то реализовали мы с тобой…

– Э, э, не перевирай совсем-то уж. Стрельченко Коля это всё еще до нашего прихода начал делать. И с нами вместе потом делал.

– Делал, пока его запои не стали регулярными с уменьшающимися интервалами. Ты забыла, как бумагу не на что было покупать и зарплату людям нечем платить бывало из-за того, что твой Коля всю наличку пропивал? Нет уж, и ты правду помни. Мы два года это всё терпели. Мы полтора года уговаривали Крестова повлиять на Стрельченко или взять журнал в свои руки. Повлиял? Взял? Нет! Приходил раз в неделю на редакционный совет, умничал, критику наводил, наставления выдавал. Так что мы поступили абсолютно правильно, что ушли оттуда в конце концов.

– Что ушли, действительно, правильно. Но дело-то не в том, что ушли, а как ушли. А ушли мы с тобой подленько, между нами говоря.

– Слушай, не сгущай. Когда уходили, ты так не считала. Сама всё до мелочей продумала и до дней рассчитала.

– А теперь считаю. Именно, подленько. В тихушку от Крестова и Стрельченко – раз. Забрав с собой весь персонал – два. Взяв из «Городового» для своего нового журнала и содержательную концепцию, и финансово-экономическую схему, и дизайн – три. Мы же даже название умышленно сделали почти таким же – «Городничий». И самое главное: мы ведь переключили на себя всех рекламодателей. Короче, мы родили «Городничего» так, чтобы «Городовой» умер. Он и умер – я и вправду всё точно придумала и рассчитала. Ладно, Стрельченко, пожалуй, и заслужил такое – помню, натерпелись мы от него. Но Крестов-то не заслужил. А незаслуженные обиды не прощаются, Наталья Германовна.

– Отлично, Нонна Савельевна! Вот таким и должно быть начало твоей встречи с мэром Крестовым.

– А дальше?

– А дальше в зависимости от его реакции. Не мне тебя учить. И очень тебя прошу: себя на эту тему можешь грызть сколько угодно, но меня в это больше и не пытайся втягивать – не получится. Буду просто посылать – предупреждаю.

– Ладно, остынь. Посоветуюсь с Оксаной, как побыстрее встретиться с нашим дорогим Иваном Васильевичем. Поеду я, пожалуй, домой уже. Всё равно хреново на душе. Приготовлю себе что-нибудь экстравагантное. Если хочешь, то заезжай – к семи вечера будет готово. Пока.

– Пока. Не заеду – я никак не могу один инфоматериал доделать. То тут профессор Зарецкий наши аналитические недостатки вскрывал, то ты опять вся развиноватилась.

– Какой ещё Зарецкий?

– Всё, Нонна! Езжай уже. Потом расскажу, да и сама, думаю, увидишь теперь его не раз. Говорю же – материал хочу доделать сегодня, чтобы не висел уже на мне.

– Ну, доделывай. Это экстравагантно – есть экстравагантное в одиночку.

У входных дверей с внутренней стороны Крестова уже караулили.

«Помощник прокурора города Кунгурцева Нина Петровна, – представилась ему довольно милая дама лет тридцати пяти. – Почти все уже собрались, только полковника Нехаева ещё нет. Ну, Борис Константинович, как всегда, спустится ровно в назначенное время. Пойдёмте, Иван Васильевич, кабинет Виктора Ивановича на третьем этаже».

Крестов любил приходить на разные групповые мероприятия тютелька в тютельку к назначенному времени, и если бы он шёл сейчас один, то с такой скоростью, чтобы эту тютельку и соблюсти. Но темп их движения теперь задавала помощница Давыдкина, и Ивану Васильевичу приходилось поступаться своими принципами. Отход от принципов компенсировался зрелищем стройных ножек Нины Петровны, легко поднимающими её к начальнику и сосредоточившими на себе глаза Крестова. Когда они уже шли по коридору третьего этажа, Иван Васильевич ощутил даже в себе некоторое сожаление, что здание было всего лишь четырёхэтажное: он бы так с ней и до седьмого, например, этажа поднимался с удовольствием.

За столом для заседаний в прокурорском кабинете сидели уже пять человек, двух из которых Крестов раньше не видел даже на фотографиях. Увидев вошедшего мэра города все встали, а Давыдкин даже вышел из-за стола со своего председательского места в торце и пошёл ему навстречу.

– Добрый день, Иван Васильевич, – протянул он руку, и Крестов ощутил сухость и силу прокурорской ладони. – Давайте я Вам представлю присутствующих.

Валерий Валерьевич Кулаков, председатель городского суда.

Аркадий Леонтьевич Чернов, начальник Среднеградского межрайонного отдела федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков.

Даниил Юльевич Тонколужин, руководитель следственного отдела по Среднеградску.