– Иван Васильевич, думаю, что уже можно чай разливать, – заварился. Вот в этом чайничке «Венецианский карнавал», хороший чёрный чай с грамотно подобранным букетом добавок, а в этом – облепиха с мёдом. Вам какого налить?

– Давайте Вашего облепихового попробую.

– Тогда я Вам рекомендую его вприкуску вот с этой кукурузной соломкой пить.

Не меньше пяти минут они просто пили чай, обсуждая свои вкусовые предпочтения и демонстрируя свои немалые познания в этой приятной сфере человеческого бытия. Крестов спокойно поддерживал эту милую беседу – понимал, что Бочкаренко обдумывает услышанное и формирует своё отношение к такому возможному развитию событий.

– Александр Мартынович сам-то согласен на такую смену позиции?

– Он был очень удивлён моим предложением. Немножко полавировал вокруг него, но определённого мнения своего не выразил. Но Вы же понимаете, он не может сам принимать таких решений, – Крестов, копируя Бочкаренко, тоже выразительно закатил глаза под потолок. – Мне почему-то кажется, что губернатор будет звонить Вам сегодня как раз по этому поводу. Сафин, по моим сведениям, ушел с работы и уехал из города. Так что, вполне вероятно, он сейчас с Ростовым моё предложение и обсуждает.

– И что они решат? Какой Ваш прогноз?

– Афанасий Сергеевич, я не метеоролог, чтобы прогнозы давать. Но они оба умные люди с хорошо поставленным логическим мышлением. Думаю, что согласятся. Тут ведь ещё фактор незавершенного расследования убийства Иванцова надо учитывать. Говорят, что Сафин сильно изменился после похорон своего школьного товарища. А я ему свет в конце тоннеля зажёг.

– Ещё чаю?

– Пожалуй, треть чашки «Венецианского карнавала» не помешает. Я обычно меньше мёда к облепихе добавляю.

– Это уже кому как, но будем знать на будущее. Извините, Вы пока запивайте избыток мёда, а я через пару минут вернусь.

Крестов отхлёбывал несладкий чай, рассматривая кабинет председателя гордумы, пока Бочкаренко сходил в туалет.

– Так Вы говорите, Иван Васильевич, желание уйти самой у Марии Ильиничны и сформировать можно?

– Да, вполне. Я почти уверен, что если мы с Вами этого захотим, то и она захочет уйти прямо со следующего понедельника, – ответил Крестов и переложил тоненькую пластиковую папку с соседнего стула справа на стол. – Понимаете, Афанасий Сергеевич, в наш Союз налогоплательщиков уже лет пять нет-нет да и жалуются предприниматели на Орлову. Представители малого бизнеса, получавшие финансовую поддержку по муниципальной программе развития малого и среднего предпринимательства. Суть этих жалоб примерно одна и та же: получателей поддержки проверяет контрольно-счётная палата, а затем за положительное заключение о результатах проверки Орлова требовала выполнения разных условий в виде каких-то мелких услуг, как правило, со стороны проверяемых.

– О, Иван Васильевич, у нас в думе на палату в целом и на Орлову персонально каждый месяц по несколько жалоб разбирается. Ещё ни разу никому ничего доказать не удалось. Я не утверждаю, что они такие уж безгрешные, я просто говорю, что они вполне квалифицированные люди.

– Согласен. Мы всякий раз, когда в союзе начинали проверять поступившую жалобу, убеждались, что для возбуждения уголовного дела оснований недостаточно. Кстати, я Вам тоже скажу, что далеко не всех предпринимателей белыми и пушистыми считаю. Разбор двух жалоб у нас закончился тем, что подателей жалоб из союза своего мы исключили за попытку оклеветать руководителя органа местного самоуправления.

– Вот-вот, я и говорю…

– Но теперь у меня в этой папке лежит ксерокопия заявления от одного достаточно известного и уважаемого предпринимателя с подробным описанием всей истории. Он мне это заявление передал уже не как президенту Союза налогоплательщиков, а как кандидату в мэры города. Краткое изложение истории: предприниматель в течение нескольких лет получал ежегодную поддержку из средств муниципальной программы на общую сумму в 7 миллионов рублей; весной этого года его проверила палата; нашли формальные нарушения – предприниматель закупал не то сырьё, которое указывал в заявке на получение поддержки; в отчёте о результатах проверки аудиторы указали нецелевое расходование всей суммы поддержки; объяснения предпринимателя о том, что указанного им в заявке сырья уже не было на рынке, а закупленное им сырьё эквивалентно по свойствам заявленному и использовано на производство тех же изделий, что и были указаны в заявке, аудиторы в отчет не включили; предприниматель пошёл к Орловой за правдой, а она ему назвала цену этой правды – один миллион двести тысяч рублей. Беда Марии Ильиничны заключается в том, что предприниматель записал весь их разговор на диктофон. Он ведь нам уже раньше на неё жаловался по другому случаю, но доказательств, достаточных для обращения в суд, предоставить тогда не сумел. На этот раз решил записать разговор. Я запись прослушал – состав вымогательства взятки налицо.

– Ну, знаете, Иван Васильевич, даже с такой записью в суде напурхаешься не один месяц.

– Знаю. Поэтому и предлагаю отправить Марью Ильиничну на заслуженную пенсию с хорошей муниципальной надбавкой по её собственному заявлению о досрочном расторжении контракта по состоянию здоровья.

– А предприниматель?

– Её уход вполне его удовлетворит: он не кровожаден. Я спрашивал его, какого конечного результата от своей жалобы он хочет.

– Так, завтра у меня с ней запланированная встреча. Копию заявления мне оставите?

– Конечно, для этого и взял с собой, – Крестов передвинул пластиковую папку от себя к Бочкаренко. – Если она захочет послушать запись, то я Вам потом перегоню аудиофайл.

– Перегоните сегодня на адрес председателя думы, я предупрежу секретаря, что это только для меня. Хочу сам до разговора с ней послушать и убедиться. Нам только ещё такого скандала не хватает сейчас. Уйдёт сама. Уйдёт как миленькая. Иначе, как минимум, муниципальную надбавку к пенсии потеряет.

– Хорошо. Завтра утром файл будет в Вашей почте.

– Что ещё, Иван Васильевич, в Вашей повестке нашей встречи?

– Структура. Структура администрации города. Действующая совершенно бестолковая и я прошу депутатов поработать вместе со мной над проектом новой.

– Депутатов? Но у Вас, как нового главы администрации, есть право самому подготовить свой проект новой структуры, а уже потом дума и будет его рассматривать и утверждать.

– Афанасий Сергеевич, всё правильно – с формально процедурной точки зрения. Но взгляните на этот вопрос с моей точки зрения. Во-первых, внутри администрации к разработке новой структуры отношение будет, мягко говоря, не восторженное.

Нет, конечно, я уже запустил процесс в администрации: и на собрании общем объявил об этом, и трём замам задание дал в следующий понедельник мне свои соображения о необходимых, по их мнению, изменениях в действующей структуре. Там всё будет идти своим чередом. При этом я отлично понимаю, что любой работник администрации, размышляя о необходимых изменениях в её структуре, будет исходить, минимум подсознательно, из того, как лично на нём скажутся эти изменения.

Но мне нужны ещё и внешние соображения и предложения на эту тему, относительно свободные от такого давления субъективного фактора.

– Ну, Иван Васильевич, высокого же Вы мнения о наших депутатах.

– Я очень высокого мнения о статусе депутата. Депутат – полномочный представитель горожан, направленный ими во власть для осуществления местного самоуправления. А о каждом конкретном депутате моё мнение складывается на основе того, как он справляется со своими обязанностями.

– Важное уточнение, Иван Васильевич.

– А во-вторых, вот с этими тридцати пятью конкретными депутатами, избранными горожанами, мне минимум 4 года предстоит вместе управлять Среднеградском в интересах всех горожан. А многие ведь и в следующий состав думы наверняка пройдут, и значит с такими не 4, а 5 – весь срок моих полномочий. Поэтому я считаю правильным в целом, и выгодным мэру, организовать именно нашу совместную работу по созданию основного инструмента управления – городской администрации.