— Я тоже тебя люблю. Спасибо, Сабина.

— Да-да. Что бы вы без меня делали? Просто пропали, — Афина рассмеялась, и Сабина отключилась.

Афина сделала глубокий вдох ,открыла дверь, с удовольствием отметила, что Киан был одет в обычную одежду: рубашку, которая на нём отлично сидела, и тёмные джины. В руках была бутылка красного вина. Мужчина окинул взглядом Афину снизу доверху и на его лице появилась сексуальная улыбка.

— Привет, — сказала девушка робко и, открыв дверь, отступила, пропуская Киана в квартиру.

— И тебе привет. Выглядишь роскошно, — сказал он, вошёл внутрь и поцеловал её в щёку. Афина вздохнула и закрыла дверь.

— Спасибо, — она забрала вино и направилась на кухню посмотреть, что там с ужином. — Располагайся, а я налью нам по бокалу вина.

Киан оглянулся и стал внимательно рассматривать её скромное жилище. Однажды он уже был здесь, но тогда было не до осмотра. В отличии от его квартиры, присутствие Афины чувствовалось везде — почти на всех поверхностях в рамках стояли фотографии её и Сабины, ещё были фотографии шести интернов, сделанные скорее всего в первые дни, потому что на них была Бьянка. При взгляде на снимок погибшей девушки сердце Киана сжалось и внутри снова проснулось чувство вины за произошедшее. Он прогнал нахлынувшие эмоции, напоминая себе уже в миллионный раз, что он пытался добраться до места трагедии вовремя. Да, его можно было обвинить в неосторожности, но смерть Бьянки стала роковой случайностью.

— Это ты с отцом? — сказал мужчина громко, взяв в руки рамку с фотографией Афины и пожилого мужчины на фоне рождественской ёлки: они держались за руки, а их улыбки светились любовью.

— Где? — она высунула голову из дверного проёма на кухню и, увидев, какое фото он держит в руках, кивнула. — Да. Это было наше с папой последнее Рождество, а потом его не стало.

— Мне жаль, — сказал Киан, когда Афина вернулась с двумя бокалами вина и протянула один ему. Девушка взяла фотографию, взглянула на неё и грустно улыбнулась.

— Спасибо. Я всё ещё не могу поверить, что его нет. Я сотни раз ловила себя на желании позвонить отцу и поделиться с ним новостями. И каждый раз, когда понимаю, что это невозможно, боль возвращается снова.

— Я понимаю, — пробормотал Киани сделал глоток вина. Афина даже понятия не имела, насколько хорошо ему знакомо это чувство. Поставив рамку на маленький приставной столик, она улыбнулась.

— В любом случае, хватит грустных разговоров. Не хочешь ли присесть? Ужин почти готов. Я надеюсь, ты любишь пасту?

Что Киану точно нравилось, так это смотреть на попку Афины, пока она шла на кухню. Девушка мягко покачивала бёдрами, обтянутыми платьем. От желания схватить эту маленькую попку, поднять и усадить на свой член, у него зачесались руки. Киан хотел чувствовать её упругое, прижимающееся к нему тело, целовать его до потери пульса и мощно погружаться внутрь него снова и снова, заставляя выкрикивать его имя и просить о большем.

— …рецепт. Это мой любимый, — он пришёл в себя как раз в момент, когда она входила в гостиную с большим дымящимся блюдом наполненным пастой и тарелкой

свежеиспечённого хлеба.

Афина поставила их на стол рядом с большой ложкой. — Это только одно из моих любимых блюд. Я, надеюсь, что тебе понравится его вкус. — Она посмотрела на мужчину и улыбнулась.

Даже несмотря на чертовски сексапильные красные каблуки, он был всё равно выше на несколько сантиметров.

Афина направилась обратно на кухню за салфетками, а Киан собрался было усесться за стол и тут это случилось снова: их тела столкнулись и между ними пробежала искра. За ту малую долю секунды, пока тела соприкасались, он понял, что не в силах больше сопротивляться и зажал её в объятиях, с наслаждением впитывая испуганное удивление, отразившееся в оливковых глазах.

Его рот накрыл, всасывая, губы Афины в требовательном поцелуе. Киан обнял её за талию, поднял и, усадив на обеденный стол, наклонил так, чтобы целовать ещё глубже. Её руки погрузились в чёрные волосы мужчины, и Афина потянулась к крепкому телу, плотно прижалась, отчаянно желая большего. Его язык проникал внутрь и сталкивался с её языком. Они боролись за первенство, пока Афина не застонала. Чем больше Киан ей давал, тем большего она хотела. Она порывалась узнать каждый его потаённый секрет. И чем больше Афина жаждала его внимания, тем больше выгибалось её тело, требуя прикосновений. Киан мог заставить её потерять самоконтроль. И ей это нравилось. Как и то, что она чувствовала рядом с ним. Киан оторвался от её рта, плотно обхватив руками за талию, поднял вверх и направился в сторону спален.

— Какая из? — спросил он шёпотом, едва касаясь её губ.

— Туда, — кивнула она головой, и мужчина открыл ногой дверь в спальню с огромной кроватью. Опустив девушку вниз, Киан провёл ладонями по её ногам до лодыжек, снял туфли, и каждый раз, когда от еголёгких, как пёрышко, прикосновений по её телу прокатывала волна дрожи, он самодовольно улыбался.

Оглаживая её бока, Киан наткнулся на застёжку-молнию и медленно потянул замок вниз, а потом наблюдал, как девушка застенчиво снимает платье через голову: длинные тёмные волосы рассыпались по плечам, закрывая прекрасную грудь и придавая Афине невероятно сексуальный вид. Мужчина глухо зарычал и наклонившись, начал дразнить, покусывая выступающий через тонкое кружево бюстгальтера сосок.

— Чёрт, Афина. Ты пахнешь головокружительно. И ты восхитительна! — Киан потянулся и расстегнул застёжку бюстгальтера. Тот упал ему прямо в руки, обнажая женскую грудь. Груди Афины были полными, с розовыми сосками, перед ними невозможно было устоять. Правый сосок Киан зажал между большим и указательным пальцами, перекатывал его и оттягивал, а левый, накрыв ртом, посасывал и нежно облизывал языком. Когда он переключился на левый сосок, Афина выгнулась в дугу. При этом девушка издавала короткие глубокие гортанные звуки, и это сводило его с ума.

Афина едва сдерживалась. Если Киан продолжит и дальше так играться с сосками, то она досрочно кончит.

Афина начала действовать: её пальцы нашли пуговицы мужской рубашки и, быстро пробежавшись по ним, расстегнули. Оглаживая твёрдые кубики на животе Киана, от вида дорожки от пупка вниз, рот Афины наполнился слюной. Расстегнув ремень, она скользнула рукой в «боксёры» и наткнулась на твёрдый и пульсирующий пенис. Член был длинным и толстым. Её телу орган явно нравился: как только её ладонь обхватила его твёрдый ствол и начала медленно поглаживать, между ног у неё сразу стало мокро.

Киан застонал и, не выпуская изо рта сосок, через трусики накрыл рукой сочащееся влагалище.

— Ты потекла, малышка. Бля, как мне это нравится, — заурчал он и прошёлся горячими поцелуями по низу её живота. Задержавшись возле пупка, очертил его форму языком, а затем остановился возле линии трусиков. Не желая больше медлить, Киан порывисто отодвинул ткань в сторону и, размазывая смазку, потёр двумя пальцами клитор, а затем засунул их глубоко в вагину. Дыхание Афины стало рваным и тяжёлым, а он застонал и погрузил скользкие пальцы вглубь до костяшек. Афинина девочка была узкой, горячей, и такой желанной. Иуже начала насаживаться на его скользящие внутри пальцы. Киан быстрее задвигал ладонью, а потом, подключив всю руку, почувствовал, что Афина всё ближе и ближе к разрядке.

Она притянула голову мужчины к себе и впилась в его рот в тот момент, когда её накрыла огромная волна оргазма и крик потерялся в жарком поцелуе.

Киан отодвинулся и увидел, что голова Афины запрокинулась, а всё тело порозовело. Чёрт побери, она была великолепна! Пульсирующий в венах монстр требовал сожрать её. А мужчина, которым он хотел быть, старался её защитить. И не важно, какая из его частей одержит победу — всё было предельно ясно. Она уже принадлежала ему, просто протяни руку и возьми.

Одним движением он снял с себя плавки и предстал перед глазами Афины в полной красе. Его тело было крепким и подтянутым. Желая ощутить его вкус, она, не задумываясь ни на мгновение, прошлась языком по загорелому животу. Киан опустился на колени между её ног и, положив их себе на плечи, прошёлся языком по всем складочкам промежности, обследуя всё медленно, с удовольствием первооткрывателя и подводя Афину, виток за витком, к новому оргазму. Его жадный язык, проникая в горящую утробу, подталкивал её всё ближе к краю. И когда она наконец сорвалась, Киан застонал — вкус женщины был пьянящим и сладким.