–Включаешь. – Он нажал на клавишу и перед панелью засветился прямо в воздухе экран.

Ну, такое мы видали. Нас этим не удивишь.

– Теперь так. – Он дотронулся до светящейся точки на экране и по экрану разбежались сотни огоньков. Разбежались и в ряды выстроились.

– А теперь подбирай. – Он провёл пальцем по экрану вертикально и горизонтально. – Вот так и так. Жесткая ткань, мягкая, блестящая или редкая.

Эта кнопка поможет тебе сделать ткань такой величины, какой тебе надо. Правда, не бесконечной.

– А она может сделать ткань, как козья шерсть, такой… – Я помахала руками, не зная, как сказать «лохматой»

– Пушистой? – Догадался Красавчик, и я радостно закивала.

– Зачем тебе шерсть?

– Хочу. – Надула я губы. – Я маленький ребёнок. – И засмеялась. Он улыбнулся тоже.

Я провела за панелью больше шести часов. Совершенно забыла о времени. Так интересно было. Освоила целых несколько функций.

Красавчик с удовольствием мне помогал. То есть делал за меня всю работу. И при этом учил. Терпеливо объяснял, пояснял, разжёвывал.

Трёхмерное изображение готового продукта висело за панелью на уровне глаз и выглядело совершенно как настоящее. У меня рука так и тянулась пощупать.

Когда количество образцов перевалило за сорок, Красавчик предложил остановиться отдохнуть.

– Да я и не устала вовсе. – Отмахнулась я.

– Ты то, может, и нет, а я устал. Да и твой спутник тоже.

Я обернулась. Горбун свернулся калачиком прямо на полу и спал.

– А сколько времени? – Оглянулась я на проём.

– Скоро вечер.

– Ого! – Я вскочила с места. Наклонилась к спящему, потрясла его за плечо.

– Вставай пришёл.

–Да, мам. – Подскочил он и заозирался. – Ой!

– Всё нормально. – Успокоила я его. – Идём. Засиделись. Выгоняют нас.

– Что ты, Альлига. – Переполошился Красавчик. – Я совсем не выгонял тебя. Я просто хотел, что бы ты отдохнула. Ты за целый день даже глотка воды не выпила.

– А ты?

– И я с тобой.

– Ну и вот. – Мудро заметила я. – Значит до завтра?

– Ты придёшь ещё? – обрадовался ур.

– И не надейся. Обязательно приду. Так что запасайся бутербродами.

Слово «бутерброды» я произнесла совершенно спокойно. Не помню уж и когда я сварганила первый сандвич, и с тех пор фастфуд обретал всё большую популярность. Даже на рынке появились прилавки, где вам на ходу сооружали бутербродик с любыми продуктами.

– Когда тебя ждать?

– А прямо сейчас и начинай. Да, а когда это будет готово? – Я кивнула на панель.

– Да оно уже готово. Сколько тебе сделать?

– Всего помаленьку. – Я показала размеры, сантиметров на сорок.

– Так мало? – Удивился Красавчик.

– Это пока. Посмотреть в натуре. Может, что и не понравиться.

– Хорошо. Куда тебе принести?

– В мой дом. Если не трудно.

Не знаю, подоспели мы к ужину, или нас ждали, но на столе всё ещё было нетронуто.

Сегодня за столом было тесно. Собрались все. Папа, Лунна, всё святое семейство во главе с новобретённым зятем.

– У нас сегодня особенный день? – Вопросила я. Училась помаленьку выражаться более понятно для абонентов. Для собеседников, то есть.

– Нет. – Ответил папа, но все сидящие как то странно переглянулись.

– Что за тайны?

– Я сказал своей супруге, что ты придумала нам имена…– Произнёс распорядитель и выжидающе замолчал.

– Завтра, всё завтра. Сегодня даже не заикайтесь. Присаживайся малыш. – Пригласила я своего приятеля.

Мы уселись за стол и набросились на еду. Вернее, это я набросилась. При виде вкусняшек мой желудок, наконец-то, вспомнил, для чего он существует. И весьма нескромно напомнил мне о себе. Ну и присутствующим заодно.

– Ну что же вы? – Оторвалась я от мясного пирога. – Ешьте. И не смотрите на меня, как будто я вам есть не даю . Я сказала, завтра.

После того как пузико моё было уже основательно набито, я позвала Лунну на свежий воздух. Нужно было обсудить с ней окончательное меню на завтрашний вечер.

Готовился этот вечер уже не первый день. Три или четыре дня назад у нас получился, наконец-то, опытный бисквит. Да такой получился, что я и сама удивилась. Пышный, воздушный. Он таял во рту, оставляя после себя вкус ванили и тихую печаль.

Лунна была просто потрясена, когда я заявила ей, что это только начало. Я составила ей несколько рецептов крема. Предложила попробовать ей пропитать корж разными сиропами, прикинула в уме, чем можно будет украсить торт и, оставив окончательный выбор на её совести, улетела по другим делам.

Переговорив с Лунной, я отозвала в сторону Улин.

– У тебя всё готово?

– Да, конечно. – Ответила художница и, немного помявшись, спросила. – Альлига, а можно мне делать ещё такие вещи? Для продажи.

– А почему нет то? – Удивилась я.

– Это всё-таки ты придумала.

– Во-первых, это придумала совсем не я, а во-вторых, ты ведь не думаешь, что я буду отбивать у тебя хлеб. Даже если мне придётся зарабатывать самой, я найду, чем заняться, поверь.

Потом мы с папой Кормом долго обсуждали все плюсы и минусы той или иной лестницы. В результате нарисовали ещё одну и принялись мастерить макет.

Домой я отправилась уже по темноте. От папиного предложения проводить меня наотрез отказалась. Хотелось немного подумать по дороге, а какая думалка, если надо с кем-то разговаривать?

И уже топая по тропинке освещаемой тремя шарами, летящими над моей головой, я вдруг поняла, что сегодня я ни разу не видела Эйслета. Чуть было не повернула обратно, но подумала, что если бы что-то случилось, типун мне на язык, уже сказали бы.

Уже подходя к дому я увидела свет на балконе и чью-то фигуру за столом. Ах вот ты где. Ну что ж, я с тобой совершенно согласна. Здесь очень здорово. Только покормить тебя нечем. Разве что сухое печенье, где-нибудь завалялось.

– И долго ты так сидишь? – весело спросила я, поднимаясь на балкон.

– Не очень. – Раздался голос и я слегка вздрогнула, потому что это был не Эйслет. За столом сидел ур, с которым мы на псов ходили. На столе перед ним лежал большой тюк.

– Я принёс тебе образцы тканей. Но ты, наверное, устала?

Да какое там. Я как про ткани услыхала, так всю мою усталость как корова языком.

– Давай, показывай. – Я уселась за стол напротив ура. Он взял мешок за ушки и одним движением вывалил его содержимое на стол. Я вцепилась в лоскутики, как дикарь в стеклянные бусы. Перебирала, терла, пробовала и на разрыв и на мягкость и на зуб.

Потом, смутно вспомнив о законах гостеприимства, предложила уру спуститься вниз и подогреть чаю. Самому. Заодно попросила принести ещё светящихся шаров. Они были припасены для завтрашнего торжества и хранились, сваленные в кучу прямо на полу в центральной зале.

Мы просидели довольно долго. Пили чай с тремя кусочками вяленой аввы, честно поделив их пополам. Перебирали лоскутики, и ур то и дело спрашивал меня для чего мне тот или иной лоскут. А я с позорным запозданием поняла, что надо было попробовать сделать ткани цветными. И о матрасе мягком вспомнила. Тоже вовремя.

– Послушай. – Обратилась я к уру. – А из чего у вас эти штуки, которые на стене, ну, такие… – Я, смыкая и размыкая ладони показала, какие именно. – У вас есть ещё такое…

Ур с таким удовольствием расхохотался, что я даже не обиделась.

– Альлига, ты меня поражаешь. Знать то, что неизвестно ни одному горожанину, и не знать простых вещей. Как такое может быть?

– А я спала всегда на одной стороне, вот и прищемила половину мозга. – Ответила я.

Ур снова расхохотался.

– Ну, что ж, считай, что я принял твоё объяснение.

Я хмыкнула. Принял он, видите ли. Рублём одарил.

– Так есть или нет?

– Дивная, даже если бы это – Он помахал ладонями , подражая мне – Было последним, я бы отдал его тебе всё.

– Я тебе так дорога? – Подхватила я его игру.