В оформлении обложки использована фотография с http://wallpapers-image.ru/1920x1080/celebrity/men/oboi-muzhchiny-znamenitosti-wallpapers-celebrity-men-1920x1080.php. В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии CC0.

Солнце свирепое. Солнце грозящее. Бога, в пространствах идущего, лицо сумасшедшее. Солнце, сожги настоящее, во имя грядущего. Но помилуй прошедшее.

Н. Гумилев

Пять тысяч лет назад я провалилась во временной тоннель, как это называли уры, местные умники и знать. Новый мир отличался от моего прежнего, как гном от синхрофазотрона. Он был слишком мал для меня, ограниченный одним единственным Городом.

Мне, избалованной глобальной компьютеризацией, доступностью любой информации и свободным общением со всем миром, возможностью за пару часов поменять один город на другой, или не на город, многообразием одновременных событий, непреходящим адреналином возможной всеобщей гибели и прочей урбанистической требухой, было скучно здесь, в этом маленьком мире, населенном эльфами, единорогами, колдунами и идиотами, которые были мудрее колдунов.

Я хотела вернуться. Я очень хотела вернуться. Домой. К мужу. К себе. К себе, потому что здесь была не я. Тело, которым я пользовалась, не было моим. Время, в котором я сейчас жила, не было моим. Даже мой биологический папа, который так меня любил, не был моим. Эта жизнь не была моей.

Всё что мне здесь принадлежало, это старая тушка, спрятанная в дупле волшебного дерева, где-то на краю земли. Эта жизнь была для меня интересным, но затянувшимся сном.

Я упустила уже два шанса вернуться. Остался ещё один. Найти жээн. Для этого нужно было найти табор. Думаю, это будет не очень трудно.

Ах, блин. Надо было спросить у Распорядителя. Он же сказал, что они тут за всеми следят. Уж наверняка они знают, где располагается тот или иной табор. Надо будет выяснить как-нибудь по-умному.

По умному, по мудрому. София – значит мудрость. И дочери её, Вера, Надежда, Любовь. Так, так. Что там ещё было? На «А» Анна, Анастасия, Аглая, Агния. Вот! Агния – Значит агнец. Подходит. Беленькая, тихая. Молчит и улыбается. Как овечка. Лупает своими глазищами на мужа и улыбается. И никого кроме него не видит.

Ох, чует моё сердце, долго он этой пытки любовью не выдержит. Характер не тот. Кстати, Давид, это любящий, или любимый? Что-то не помню. Да и не подходит ему это имя. Он у нас мальчик суровый. Скорее Эраст. Или Даниил, суд божий.

А может, всё таки Аглая? Кажется, это одна из граций. Как их там? Аглая, Талия, и третья… Федора? Фе Феодосия? Нет, Феодосия – Это город. Блин, не помню. А было бы здорово назвать трёх сестричек именами харит.

– Альлига! – Раздался снизу негромкий окрик. Я выронила чашечку и та дзынькнув, разлетелась на каменном полу. Да, нервы и впрямь ни к чёрту. Спросить у Лунны, нет ли у неё подходящего зелья?

– Кто там? – Я перегнулась через перила. Внизу стояла маленькая женщина, как же её зовут то? Ну, которая меня успокаивала, когда меня колбасило в первый день.

– Я могу с тобой поговорить? – Спросила она.

– Откуда я знаю, что вы можете. – Хотела сказать я, но вместо этого расплылась в гостеприимной улыбке. – Конечно. Поднимайтесь.

– Нет. Если можно, лучше ты спустись ко мне. – Ответила она. Ну как же её зовут то, блин?

Я спустилась вниз.

– Зря вы не захотели подняться. Там очень красиво. У меня сегодня уры в гостях были. Оценили. Пойдёмте на кухню. Там хоть стулья есть. – Щебетала я, проводя гостью по своим владениям. С чувством глубокого удовлетворения глядя на её удивленное лицо. И сама в свою очередь удивлялась, не в силах определить, сколько же ей лет. То ли двадцать, то ли шестьдесят. Я имею в виду по внешнему виду.

Мы зашли на кухню. Предмет моей особой гордости, потому что дизайн мебели я разрабатывала сама. И сама балдела, какая красота получилась.

Центром кухни был круглый стол с каменной столешницей из серого гранита. Ну, не совсем круглый. Мы вырезали из валуна плоскую плиту и когда сняли, я не стала ровнять края. Настолько это был фактурно. Вся остальная мебель плясалась от стола. Полки, с такими же необработанными краями. Высокие табуреты с низкими спинками и подставками для ног. Делать мебель было несложно. Волшебный клей намертво схватывал и камень, и дерево, и ткань и вообще, любой материал с любым материалом. Наверное, даже лёд и пламень мог бы склеить, приди мне в голову такая фантазия.

Из серого же гранита была вырезана ажурная ваза, стоящая посреди стола. Возилась я с ней уже третью неделю и она ещё не была закончена.

Я пригласила гостью за стол и налила чаю. Мы уселись. Отпили по глотку. Улыбнулись друг другу. Снова хлебнули чаю. Вздохнули.

Я кашлянула.

– Прошу прощенья, но мы с тобой так долго не виделись, а столько событий… не напомнишь, как тебя зовут?

– У меня нет имени. – Тихо ответила женщина, и я закашлялась, теперь по настоящему.

– Ты… – Я вытаращила на неё глаза.

– Да. Я тоже ур. Почему ты удивляешься. Разве женщина не может быть уром.

– Женщина может быть кем угодно. – Прокашлявшись, ответила я. Честно говоря, я-то подумала об эльфах. – Извините. Просто, вы ведь тогда, в прошлый раз, называли мне своё имя.

– Это не имя. Это одно из моих занятий. Лунна любит готовить. Она повариха. А я растила и воспитывала и твоего отца и его родителей и тебя. Я – Нянька. И…я одна. Почему ты говоришь так, будто меня несколько?

– А-а-а, это вроде как знак уважения – Протянула я. Нянька приподняла бровь, но промолчала.

Мы снова отхлебнули по глоточку. Еще помолчали. Я вздохнула.

– Вы ведь не просто так сюда пришли?

– Я пришла одна.

– Ах, ну, да, да…Ты. Пришла.

– Ты права, девочка. У меня к тебе очень важное дело. Настолько важное, что я не могу говорить о нём прямо сейчас. Сначала мне нужно кое-что узнать и понять. Скажи, тебе здесь хорошо?

Она просто впилась в меня взглядом, а я осела на табурете как потревоженная опара. Сдулась, пряча глаза.

Хорошо ли мне здесь? С одной стороны – да. Ничего плохого со мной здесь не случилось. Все мои желания исполняются, загадывать не успеваю. Пожелай я луну с неба – достанут. Прямо к утреннему кофею и доставят. Вместо булочки.

– Ответь мне честно. – Она дотронулась до моей руки.

– А если я честно не могу?

– Тогда, соври.

Я усмехнулась.

– А если я совру, когда буду врать?

Она выпрямилась и сложила руки на коленях.

– Что ж, ты достаточно умна, чтобы сделать это. Но я поняла, что тебе тут не очень хорошо. Ты ведь хотела бы уйти. Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь. И только поэтому разговариваю сейчас с тобой. Только потому, что ты действительно умна. Ты должна понять.

– Понять что? – Я закусила щеку и скривила губы в злой ухмылке. Ох, не нравятся мне эти заячьи петли.

– Скажи, ты хорошо помнишь колыбельную?

– Какую ещё колыбельную? При чем тут…

– Ту, что пел тебе отец. Всю твою жизнь. С самого дня твоего рождения. Каждый день.

Я растерянно втянула голову в плечи.

– Ну-у, вспоминается мне какой-то вой. Ты об этом?

– Да! – она прямо рванулась ко мне. – Ты помнишь? Я же говорю, что ты умница.

– Постой, постой. – Я подняла вверх ладони. – Я помню, что кто-то выл над моей головой, но если тебе нужны слова этой песенки, то извини, я пас.

– Ты их не помнишь?

Я покачала головой.

– Ни слова?

– …………..

– Альлига, ты должна выучить эту колыбельную.

– Зачем? Я пока не собираюсь рожать. И чужих тоже воспитывать не собираюсь.

– Ты восемнадцать оборотов была безумна. Здесь такие не живут, ты уже знаешь это. Но тебе жизнь сохранили. Все эти годы я следила за тобой. Ухаживала. С той поры как ты проснулась, любое твоё желание исполнялось. И не только потому, что ты дочь Корма. Мы сделали всё, чтобы ты была счастлива. И сделаем ещё больше. Неужели даже в виде простой благодарности ты не можешь выполнить одну мою просьбу. Это нужно тебе самой. Если ты не будешь повторять её каждый день, ты можешь снова уйти.