— Ага, весь в меня. Видела бы ты только, чего я вытворял в его годы. Так что я по себе знаю, что он способен отчебучить вместе со своей компанией, и пускай лучше они оторвутся вволю на каникулах в Лакобриге, где все привыкли к шуму молотов на нашей кузнечной мануфактуре, а главное — под нашим присмотром, чем будут потом добирать своё тайком в Оссонобе…

— Я уже прожужжал вам этим все ухи, но повторюсь снова — в том, что простой народ называет колдовством или магией, а мы с вами — паранормальными явлениями, нет абсолютно ничего мистического. Если кто-нибудь из вас, заколачивая молотком гвоздь в деревяшку, попал себе, допустим, по пальцу, то это не какая-то сверхъестественняя сила его под локоть толкнула, а он сам задумался о чём-то постороннем или просто отвлёкся на что-то поинтереснее работы, ну и промазал мимо шляпки гвоздя, — класс рассмеялся, — То же самое можно сказать и об электричестве. Вы все уже видели искровый разряд, эдакую маленькую молнию, которую вы тоже видели по многу раз в грозу и знаете, какие беды она способна натворить, если ударит не туда, куда бы нам с вами хотелось. И кроме того, вас всех било слабым током на соответствующем уроке физики — сильный ток вполне мог бы убить вас, а особенно сильный — вообще обуглить и сжечь как головёшку, но и от этого слабого ощущения, как вы помните, не очень-то приятные. Но вам-то всем объяснили, что это такое и при каких обстоятельствах происходит, а представьте себе, что точно таким же несмертельным, но очень неприятным током ударило тёмного крестьянина или портового грузчика — разве не приняли бы они это за проявление какой-то таинственной и неведомой им мистической силы? И собственно, были бы совершенно правы, ведь для них, ничего не знающих об электричестве, и оно тоже — вполне себе сверхъестественно. Вся разница тут между ними и вами только в том, что вы это явление знаете, а они — нет. Поэтому для вас оно — уже физика, а для них — всё ещё мистика или, если хотите, паранормальщина. И для любого человека граница между физикой и паранормальщиной зависит только от уровня его знаний об окружающем мире. По сути паранормальщина — это тоже физика, только не изученная ещё нами должным образом, — с этого я в самом деле начинал каждый второй урок биоэнергетики, меняя только конкретные наглядные примеры из жизни.

— Если при каком-то конкретном всё ещё паранормальном для нас явлении мы вдруг видим нарушение тех или иных законов известной нам физики, то это нарушение — кажущееся. Законы физики нельзя взять и отменить, но их действие можно преодолеть на какое-то время при помощи других физических законов. Все вы хорошо знаете, например, как летит камень, брошенный рукой или выпущенный из пращи, — я изобразил мелом на доске баллистическую кривую, — Точно так же полетит и большой камень, брошенный онагром. Но если мы с вами запрокинем онагр на бок, то это ещё вовсе не значит, что мы сможем стрелять из него таким манером из-за угла, — я показал школярам рукой такую же горизонтальную кривую, и класс снова рассмеялся, — Сила тяжести никуда не исчезает и всегда направлена вниз, но кроме неё на наш камень во время его полёта действует и сила инерции, которую мы передали ему при броске, — я изобразил на доске сумму векторов и равнодействующую по касательной к кривой, — Сила броска не устраняет силы тяжести, но она влияет на результирующий полёт камня вместе с ней и на участке подъёма кривой преодолевает её. Похожее явление мы с вами уже как-то рассматривали раньше, когда раскачивали маятник с железным грузиком и останавливали его сильным магнитом — и в этом случае никуда не исчезают ни сила тяжести, ни сила инерции, но к ним добавляется магнитная сила, и если бы поднесённый нами магнит был скрыт ширмочкой и не виден наблюдателю, то что этот наблюдатель мог бы подумать? — школота рассмеялась уже в третий раз, а в подобной полушутливой форме они и слушают внимательнее, и усваивают материал гораздо лучше.

— А что действует вместо магнита в НАСТОЯЩЕМ телекинезе, досточтимый? — спросила одна из шмакодявок, только не юлькиных, а наташкиных, — Магнитный нам уже и почтенная Юлия показывала, но это ведь не то.

— В телекинезе работает не магнетизм, а какая-то из не изученных ещё "тонких" сил, но и она воздействует, по всей видимости, не на сам предмет, а на тепловое движение его молекул. При удачном воздействии какая-то их часть совершает очередное движение в одну и ту же нужную нам сторону, и если доля таких "покорных" нам молекул среди всех их окажется достаточно велика, они сдвинут предмет туда, куда мы хотели.

— А как определить, достаточно ли она велика?

— Кроме результата — никак. Если нам удалось сдвинуть предмет горизонтально — значит, мы преодолели его трение покоя, а если удалось поднять его в воздух — то силу его тяжести. Если нам этого не удастся, наше воздействие не проявится никак, и мы так и не определим, половину нужного воздействия мы приложили, четверть, десятую долю или вообще меньше сотой. Не знаем мы и всех факторов, которые на это влияют. Те из вас, у кого телекинез получается, могут подтвердить, что иногда он выходит у них очень легко, иногда тяжело, а иногда и вовсе не получается, и причины этого не всегда понятны. Есть, видимо, и какие-то посторонние факторы, о которых мы ничего не знаем и из-за этого не можем ни устранить их влияния, ни даже предугадать его. Их влияние непостоянно, даже учесть их мы не можем, и это сказывается на повторяемости результатов, которые всякий раз получаются разными и не поддаются никакой нормальной статистической обработке. В этом, собственно, главное препятствие к полноценному научному изучению подобных явлений. Пока не будет набран достаточный опыт — не будет даже понятно, как к такому изучению вообще подступиться. И скорее всего, как и в случае с электричеством или с тем же магнетизмом, пользоваться этой силой на практике мы научимся гораздо раньше, чем поймём её природу и все влияющие на неё факторы…

— И что, если воздействие недостаточное, то совсем ничего поделать нельзя? — это уже юлькина негритосочка заинтересовалась.

— Ну, есть один способ схитрить — достаточно простой и основанный, опять же, не на какой-то там запредельной мистике, а на самой обычной физике. Но ему я вас учить пока не буду — ни в этом году, ни в следующем. В этом году вы изучаете только младшие ступени базовой подготовки, в следующем — старшие, и только после этого вы будете уже готовы к практике посерьёзнее. А силовые практики вроде телекинеза и ему подобного опасны для тех, у кого нет врождённых задатков к ним. Вы научиться этим вещам хотите или надорваться — отважно и героически, но без малейшего полезного результата?

Я, значит, объясняю это дело нашим школярам на русском языке, но как я уже упоминал, кажется, первый поток у нас набрался маленький — пятый класс после отсева за предыдущие годы обезьян и просто бестолочи составляет всего пятнадцать человек. Ну и чтоб площади использовались порациональнее, Аглея водит на совпадающие по теме с её школой уроки и своих будущих гетер, для которых как раз и переводит сказанное мной на греческий — ага, с рафинированным коринфским выговором. У одной из её учениц возник вопрос, на который массилийка не сумела ответить ей сама, та по моему кивку дозволила ей задать свой вопрос мне, но вышел конфуз — "гречанке" не хватило греческих слов, и она заменила недостающие турдетанскими, отчего и наш класс заржал, и ейные подруги, а их наставница страдальчески поморщилась:

— Прости, досточтимый, что прерываю тебя, но у нас ходят слухи, будто бы ты владеешь не только телекинезом, но и левитацией. Правда ли это? — слова "прерываю" и "слухи" девчонка как раз и сказала на турдетанском, хоть и честно пытаясь изобразить изысканный коринфский акцент, и в результате получилось ещё смешнее.

— Сильно преувеличено, — ответил я ей просто по-турдетански, поскольку мой греческий вышел бы вообще базарным, — Летать я не умею, — я изобразил руками взмахи вроде птичьих крыльев — типа, и хотелось бы взлететь, но никак не получается, — Ни так у меня это не выходит, ни на метле, и боюсь, что без катапульты вообще не получится, — и школота, и "гречанки" расхохотались.