— Установить рогатки! Лучники и пращники — на позицию! — скомандовал я в жестяной матюгальник, — Тачанки — самостоятельная стрельба!

Полтора десятка наших колесниц, подпрыгивая на ухабах, вынеслись вперёд, поближе к противнику, развернулись и подвергли кельтиберов ураганному по античным меркам обстрелу из пулевых полиболов. Под их прикрытием наши легионеры установили с небольшими интервалами лёгкие заграждения, а перед ними через эти интервалы вышли и рассредоточились по фронту стрелки. Противник сперва отхлынул под плотным градом их метательных снарядов, но деваться ему было некуда — римляне теснили его в центре, и спасти положение мог только мощный фланговый удар конницей. А как тут её в ударный кулак сконцентрируешь, когда его непрерывно обстреливают? Даже на излёте стрелы и "жёлуди" ранят и просто нервируют лошадей, отчего те бесятся и не очень-то слушаются своих наездников, а атака тяжёлой кавалерией нужна — хоть и научились уже кельтиберы под руководством дембельнувшихся ветеранов Ганнибала воевать строем, далеко ещё их строю по выучке до римского, и вспомогательный удар во фланг и тыл нужен им позарез.

Откатывается, уходя из-под нашего обстрела, их тяжёлая конница, и вместо неё выдвигается лёгкая, дабы избавить своих тяжеловооружённых коллег от такой напасти, и наши "тачанки" с полиболами — их первая цель. Да только ведь разве зря зад у махновских тачанок украшала надпись "Хрен догонишь"? На античной колеснице разместить такую табличку негде, да и мало кто из местных бравых вояк вообще умеет читать, но расклад от этого не меняется. Катить груз — гораздо легче, чем тащить его на спине, и для всадника догнать лёгкую колесницу — на грани фантастики, а она ж ещё и отстреливается при этом. А когда тачанки минуют линию стрелков, те уже не боятся зацепить своих и не навесом начинают бить, а прицельно, и их много, а плотность их стрельбы — соответствующая, и не для лёгкой конницы такие задачи. Она тормозит, останавливается, затем пятится, а ей на смену рысит сгрудившаяся наконец в плотную ударную массу тяжёлая — не на римский фланг, как планировалось, а на наших стрелков. Но "тачанки" уже миновали интервалы между рогатками и развернулись за ними, и теперь через них бегом отходят пращники и подтягиваются следом лучники, и тяжёлая кельтиберская кавалерия переходит в галоп, спеша настичь и покрошить в мелкий салат этих больно жалящих двуногих слепней. Но по атакующим уже бьют снова изготовленные к стрельбе полиболы, лучники втягиваются в проходы, а метатели дротиков, дав густой залп, ныряют под рогатки и проползают под ними, а сами эти заграждения, издали казавшиеся на глазок несерьёзными, оказываются вдруг непреодолимой преградой. Нет, перемахнуть-то их можно в принципе с хорошего разгона, но ведь не толпой же, а за рогатками не только "тачанки" и не только стрелки, там и легионные когорты выстроены, а наша турдетанская легионная когорта — это стена фирей и щетина копий, которые остановят любую конницу. Ну, любую, имеющуюся в Испании, скажем так. Селевкидские катафракты с их длиннющими пиками — те, пожалуй, справились бы, их фронтальный удар только сариссофорам эллинистической фаланги отразить под силу, но столь тяжеловооружённому всаднику даже на крупном нисейском скакуне наших рогаток уже не перемахнуть, да и откуда здесь взяться тем селевкидским катафрактам? А полиболы бьют, лучники бьют, метатели дротиков добавляют, и пятится теперь уже и тяжёлая конница кельтиберов — пожалуй, лучшая в Испании. Отличная вещь — эти лёгкие рогатки, которые даже вброд через Таг перенести труда особого не составило — не то, что оставшиеся за рекой тяжёлые повозки вагенбургов.

Въехав наконец, что здесь им — не тут, лихие кельтиберские кабальерос отходят и сворачивают влево, возвращаясь к первоначальному плану — ага, в теории, а на практике — к тому, что от него осталось. И момент удобный упущен, и обходить наши позиции им приходится вне зоны обстрела, а значит — на глазах у римлян и их ауксилариев, и теперь задуманного внезапного удара уже не выйдет. Им ещё и от нашего удара в собственный фланг подстраховаться надо, а для этого выставить лёгкий кавалерийский заслон, но через Таг уже переправились и наши конные лучники, и дела у кельтиберского заслона пошли кисло. Лузитанам с их более-менее приличными луками на их месте куда ловчее было бы, но лузитаны с веттонами на другом фланге, потому как бардак при приближении к реке у наших дражайших римских друзей и союзников был ещё тот, и этого привыкший уже к хвалёному римскому порядку противник предусмотреть не мог. Ожидалось ведь как? Что наступление с юга на север будет идти по ранжиру, то бишь Восьмой Ближнеиспанский будет форсировать Таг восточнее, а Пятый Дальнеиспанский — западнее. Ну а союзники, само собой, со "своими" римлянами, это самоочевидно и даже не обсуждается. Да только Восьмой вышел к реке раньше, а Луций Квинкций Криспин, претор Ближней Испании, не разобравшись, велел переправляться западным бродом. Брод занят его главными силами, даже не обозом, тут подходит Пятый, и "нашему" Гаю Кальпурнию Пизону приходится импровизировать на ходу, перенацеливаясь на восточный брод. В общем, рокирнулись они меж собой вместе со своими легионами, а нам из-за этого пришлось ещё восточнее выдвигаться, где ещё один небольшой брод имелся — тяжёлый обоз хрен переправишь, и его пришлось с охраной в хвосте обоза Пизона оставить, но сами войска переправиться могли — ага, сквозь зубовный скрежет и наш с Володей трёхэтажный мат, потому как и пропускная способность нашего брода тоже оставляла желать лучшего. Вот так в итоге и оказались мы с едва только третью успевших переправиться сил, зато не на том фланге, где нас противник ожидал, и этим-то мы уж точно не расстроены — тем более, что знали. Сам факт "рокировки" Тит Ливий как бы между прочим упомянул, умолчав лишь о том, что это не план такой хитрый был, а просто Луций Квинкций Криспин облажался…

Кельтиберская пехота в центре тем временем перестроилась клином и начала продавливать стык между Пятым и Восьмым. Пизон забрал у Криспина его легионную кавалерийскую алу, а ему отдал взамен кавалерию италийских союзников, и они оба решили атаковать противника каждый на своём фланге. Идея была неплоха, но Криспин напоролся в результате на лузитан с веттонами, и его кавалерия, пострадав от их стрел, растерялась и промешкала, а навстречу Пизону как раз разворачивалась остановленная нами тяжёлая конница кельтиберов. Встречный бой плотных масс тяжёлой кавалерии — это что-то с чем-то! И кони отборные, и бойцы элитные, и гонор сословный праздновать труса не позволяет. Ну и массовка с обеих сторон добавилась в виде легковооружённых, так что месиловка вышла капитальная. Мелькают с римской стороны и кордубцы Трая.

В общем, сшиблись они там меж собой лихо и красиво, но абсолютно без нас — наша тяжёлая кавалерия ещё не закончила переправу. Не то, чтобы нас с Володей так уж беспокоила участь Пизона — знаем, что и без нас он там в реале справился и боевую задачу выполнил, и нет никаких причин, по которым бы в нашей здешней реальности случилось иначе. Но мы-то здесь для чего? Чтоб отметиться и зарекомендовать перед Римом нашего боевого хомяка в лучшем виде. А можем пока-что только стрельбой друзей и союзников поддержать, да и ту уже поаккуратнее вести надо, дабы своих не зацепить. Подкрепления тем временем поступали и к тем, и к другим — к кельтиберам отряд карпетанской конницы подошёл, к римлянам — ещё одна турдетанская ала, а за ней спешила ещё одна, и мы уже начали было опасаться, что хрен успеем поучаствовать, когда наконец подъехала первая из наших ал.

— Прекратить стрельбу! — командую в матюгальник, — Кавалерия — за мной! — оборачиваюсь к спецназеру, — Командуй тут, а как вторая ала подойдёт — по обстановке…

Мы бы в натуре хрен успели, если бы противника не поддержал его последний конный резерв — легковооружённый, но свежий. Будь моя ала такой же легковооружённой — не факт ещё, что отметились бы удачно, но сила солому ломит, как говорится, и мы это правило полностью подтвердили, опрокинув этих супостатов, загнав их в кучу ихних же соплеменников и наведя у них тем самым форменный бардак. В смысле — задних смяли, и как раз в этот момент Пизон опрокинул наконец и передних. Противник врассыпную, мы его преследуем, а претор… тьфу, пропретор уже, конечно, всё время забываю эти римские тонкости, со своими в бочину кельтиберскому пешему клину врезался. Вообще говоря, так оно всё и в реале было, то бишь и без нас, и как раз его удар и решил исход сражения.